Мир приключений 1971 г.

— Вот именно, — кивнул Голубев. — Похоже, что…

— Придется завтра ехать. Мне. Тебя она знает в лицо.

?

“Начинаем передачу для воинов Советской Армии…” — сказал женский голос.

Прасковья Дмитриевна на мгновение приоткрыла глаза, опустив голову на грудь. Можно было, конечно, прилечь, но для этого нужно встать, дойти до кровати, раздеться — думалось ей сквозь теплую и неглубокую дремоту, — нет, лучше так посидеть. Она снова приоткрыла на секунду глаза, словно ныряльщик, поднимающийся на поверхность за глотком воздуха, и снова плавно опустилась в сон.

Внезапно сквозь уютную дремоту донесся лай Капота. “Снится, наверное”, — подумала Прасковья Дмитриевна и посмотрела на экран телевизора. Но лай не утих, из чего она сделала вывод, что не спит. Вздохнув, она вышла на терраску.

У крыльца стояли двое: один в милицейской форме, другой в штатском.

— Здравствуйте, — улыбнулся милиционер. — Серикова Прасковья Дмитриевна?

— Ну я, — ответила Прасковья Дмитриевна. Она нисколько не волновалась, волноваться ей было не из-за чего. Жаль только, что оторвали от телевизора.

— Просим прощения за беспокойство, — вежливо сказал милиционер. — Позвольте представиться: капитан Капустин, — он наклонил голову, — и майор Шубин, — кивок в сторону спутника. — Мы из Отдела безопасности движения. У вас имеется мотоцикл?

— Не у меня, у зятя. Я для мотоцикла устарела.

— Я понимаю. Но он здесь?

— Зять-то?

— Нет, мотоцикл.

— Здесь, в сарае.

— Понимаете, Прасковья Дмитриевна, на днях на Дмитровском шоссе, за мостом через канал, мотоциклист сбил человека и, по показаниям свидетелей, скрылся, повернув в сторону Шереметьева. Вот мы и ищем их обоих — мотоцикл и мотоциклиста.

— Да ить мотоцикл-то с сентября стоит. Как Алексей его поставил, так и ни разу больше не выезжал.

— Я понимаю, Прасковья Дмитриевна, — сказал майор в штатском. — Мы вам верим, но порядок есть порядок. Все равно придется осмотреть мотоцикл.

— Ладно, — вздохнула Прасковья Дмитриевна, — сейчас возьму ключи.

“И то правда, — подумала она, — хорошо, что ищут. А то развелось этих трещоток, житья нет, того и гляди, налетят. А то еще девку посадят сзади и мчатся, как на шабаш…”

Она отперла висячий тяжелый замок, и все трое вошли в сарай.

— Вот он, — сказала Прасковья Дмитриевна, показывая на прикрытый брезентом мотоцикл. — Смотрите…

Майор снял брезент и принялся осматривать темно-красную “Яву”.

— Давно, говорите, стоит?

— Да в сентябре зять поставил.

— А ведь похоже, что недавно занимались мотоциклом…

— А я рази говорю, что нет? На той неделе Алексей с ним копался.

— Смотрите, — сказал капитан, — заднее крыло покрыто пылью, а на переднем следы пальцев. И баллон задний накачан, а передний спущен.

— Вижу, — сказал майор.

— Говорю вам, не выводил он его с сентября…

— Порядок есть порядок, Прасковья Дмитриевна, — развел руками майор и улыбнулся. — Ударил ведь он пешехода передним колесом? — спросил он капитана. — Давайте осмотрим переднее колесо получше.

— А ничего вы не напортите? — подозрительно спросила Прасковья Дмитриевна. — А то мне Алексей, зять-то…

— Все будет в наилучшем виде, — улыбнулся майор и склонился над передним колесом, что-то делая с шиной.

“Скоро они там?” — подумала Прасковья Дмитриевна и начала поправлять дрова, припасенные на зиму.

— Гм, — сказал майор и с трудом вытащил из наполовину снятой с обода шины пачку, — интересно… — Он развернул газету. — Деньги… Ваши, Прасковья Дмитриевна?

— Что? Какие деньги? — испуганно уронила полено Прасковья Дмитриевна и обернулась. Майор в штатском держал в руках толстенную пачку двадцатипятирублевок.

Прасковья Дмитриевна почувствовала, как спина ее покрылась враз потом. Деньги… Чьи деньги? Алексея? Почему? Откуда?

— Значит, не ваши? — переспросил майор, пристально глядя на нее. — Может быть, зятя вашего? Видите, как бывает: искали одно — нашли другое. Ну ладно, давайте оформлять находку…

ГЛАВА 15

Алексей получил путевой лист, сел за руль, устроился поудобнее. “Сегодня нужно быть поосторожнее: гололед”, — подумал он.

Когда Алексей ехал в парк, у Белорусского вокзала он увидел “Москвич” со смятой облицовкой и разбитыми фарами, упершийся носом в “ЗИЛ”. “Первая скользь самая опасная. Еще не привыкли”.

Он повернул ключ зажигания, стрелка указателя горючего заплясала посредине шкалы. Все в порядке, на полдня работы хватит. Он включил двигатель, дал ему прогреться на малых оборотах и медленно двинулся к выходу. Он только притормозил у ворот, чтобы показать путевой и чтобы вахтер опустил цепь, преграждавшую выезд, как к машине подошел человек в форме майора и сказал:

— Не возьмете первых пассажиров?

Лицо человека показалось Алексею знакомым. Где-то он его видел. Ну конечно же, в ОРУДе. Майор, что вызывал его. Вечно они в парке торчат.

— Садитесь, товарищ майор.

Майор взглянул на водителя, прищурился, словно вспоминая:

— А… Знакомые всё лица. Вы, кажется, были у нас в отделе ОРУДа? Как фамилия?

— Ворскунов. Точно был. Ошибка вышла.

— Бывает, бывает, — охотно согласился майор. — Со всеми случается. Так как, берете, товарищ Ворскунов?

“Шутник, — неприязненно подумал Алексей. — На его месте я бы тоже шутки шутил”.

— Как не взять, товарищ майор? С вашим братом нам ссориться опасно. Чуть что — ваши права, товарищ водитель. Садитесь.

Алексей открыл переднюю дверцу. Майор сел рядом, а его спутник сзади.

— Куда вас? В отдел?

— Нет, нам сегодня к начальству. На Петровку, тридцать восемь. Знаете?

— Известный адрес, — усмехнулся Алексей. “А вообще, — подумал он, — с милицией хоть ехать спокойнее”.

Он осторожно съехал по крутому спуску, привычно тронул тормоза — все в порядке, держат, — выехал на путепровод у Савеловского вокзала и направился по Новослободской. “Значит, прямо, — подумал он, привычно составляя в голове маршрут, — с улицы Чехова в переулочек и выехать на Петровку”.

Транспорт двигался медленно, гололед заставлял водителей держаться настороже. И мысли Алексея текли в ритме движения, неторопливые, лениво цепляясь одна за другую. Об Аникине он не думал: для чего впустую забивать себе голову? Тем более, что так удачно все получилось. “Сам виноват покойничек”. Почему-то он вспомнил строчки из песенки, которую любил напевать один слесарь с “ТО-1”: “А на кладбище все спокойненько, все культурненько и пристойненько…” Придумают тоже… Чудаки… Как говорит Колька Ганушкин? Чудилы. Хорошо бы подъехать к этому Ганушкину… Умеет парень работать. Крутится целыми днями у мебельных, возит по большей части приезжих, знает, где что сегодня в продаже, и делает вид, что устраивает по блату импортную мебель. Силен, жук, ничего не скажешь. Пригласить его надо, напоить. Может, введет в курс дела… Интересно, заплатит майор или нет? Вообще-то милиция платить не обязана, отметку сделают в путевом…”

Он выехал на Петровку, остановился около тротуара и заглушил двигатель.

— Пожалуйста, — сказал он и полез в карман, чтобы достать сигарету, но в это мгновение заметил, что майор спокойно протянул руку, быстро вынул ключ из замка зажигания и сказал:

— Спокойно, Алексей Иванович. Не делайте глупостей, вы арестованы.

Алексей слышал слова, понимал каждое из них, но их общий смысл доходил до него медленно. Он как бы с трудом погружался в свое вдруг загустевшее, как масло на морозе, сознание. Но погрузившись, эта короткая фраза мгновенно разорвалась в его голове гранатой, смешав все мысли, наполнив его голову звоном и грохотом.

Выскочить, бежать… Он уже видел себя, как он рвет дверцу, выскакивает, петляя, мчится по тротуару, стараясь не наткнуться на прохожих, бежит, задыхаясь, куда-нибудь, лишь бы спрятаться, вжаться в какую-нибудь стенку, уйти от них, жаждущих погубить его жизнь, разломать все, скомкать, исковеркать… И уже мышцы его непроизвольно напряглись, чтобы сократиться в прыжке, но майор крепко держал его за руку, странно вывернув ее так, что она стала слабой и он не мог даже выдернуть ее, а человек сзади уперся в его спину чем-то твердым, и Алексей уже почему-то безучастно, как бы со стороны, как бы глядя фильм, подумал: пистолет.