Небесный охотник

— Не так! — крикнула сверху Кейт. — Это как часы. Надо завести пружину!

— Завести пружину, — пробормотал я. Я и забыл.

Снова взявшись за рукоять, я начал вращать её, ещё и ещё, и действительно услышал негромкие отчетливые щелкающие звуки где-то внутри механизма. Хватая ртом воздух, я представлял себе, как вращаются и входят в зацепление друг с другом множество маленьких шестеренок, и не понимал, как, во имя всего святого, этого может быть достаточно, чтобы сдвинуть с места такую махину. Минуту спустя рукоятку уже было не провернуть.

— Готово, — сказал я.

— Отлично, — отозвалась Кейт. — Ну, тогда вперед.

Она, похоже, что-то нажимала и за что-то дергала в своей кабине, но ничего не произошло. Я покачнулся, поскольку корма «Гипериона» опустилась ещё ниже.

— Теперь должно быть нормально, — сказал я.

— Может, вот этим, — бормотала она, и внезапно огромные кожистые крылья дернулись.

Посыпались осколки льда. Оба крыла начали медленно, с хрустом расправляться, словно эта летучая мышь страдала артритом, причем в самой тяжелой форме. Крылья рывками и толчками двигались до тех пор, пока не распрямились полностью. Потом они дернулись было вверх и медленно вернулись обратно.

Я тревожно посмотрел на Кейт:

— От такого и пух одуванчика не взлетит!

— Они просто ещё не разогрелись, — неуверенно ответила Кейт. — И смотри, пропеллеры заработали!

И правда, два верхних пропеллера орнитоптера начали вращаться, быстро превращаясь в размытый круг. Крылья хлопнули снова, на этот раз уже резче.

Я кинулся через ангар к люку и взялся за маховик. Он не проворачивался. Металл примерз намертво. Я бил по нему кулаком, пинал ногами, но не мог открыть люк.

— Круз, что случилось? — проорал Хэл, подняв маску.

— Примерзло!

Он запустил руку под сиденье, вытащил свой рюкзак и кинул его мне.

— Взрывай его!

Я распустил шнурок, вытащил брусок взрывчатой замазки, провода и взрыватель и глубоко вздохнул. Я понятия не имел, сколько взрывчатки нужно, и решил не жадничать. Уложив изрядный кусок замазки прямо посредине люка, там, где сходились его створки, я воткнул в неё провода и размотал их до дальнего конца ангара.

— Круз, сколько ты положил взрывчатки? — прокричал Хэл, пытаясь разглядеть со своего места в кабине.

— Полно!

— Великий боже! — охнул Хэл, увидев моё творение.

— Что, слишком много? — крикнул я.

— А, ладно! — ответил Хэл. — Все ложитесь!

Я пригнулся к самому полу и нажал на плунжер. Взрывом меня сбило с ног. Взглянув вверх, я увидел, что всё кругом в дыму. Орнитоптер неистово раскачивался на трапеции, но, кажется, был цел, как и все, кто сидел в нем. Самое же главное, что створки люка начисто снесло взрывом и в ангар врывался ледяной ветер.

Я кинулся к орнитоптеру, махавшему теперь крыльями куда энергичнее. Пропеллеры надсадно зудели.

— Садись! — прокричала Кейт.

Я взбежал по лесенке, соскользнул в кабину позади неё и пристегнулся ремнем.

Я думал, что Рэт оставил нас в покое, но как раз в этот миг на «Гиперион» обрушился новый орудийный залп. Корабль подбросило. Взрыв был такой силы, что я сразу понял, что произошло. Снаряд угодил в мастерскую — и в уложенный под её полом динамит. Вот-вот корабль превратится в ад. Уже слышен был кошмарный треск лопающегося дерева и скрежет металла, и «Гиперион» изогнулся посредине. Потом я с ужасом увидел в люк, как вся его передняя часть, пылая, устремилась в море.

Теперь у нас осталась только половина корабля, вращающаяся посреди неба.

— Давай! — крикнул я Кейт.

Она приподнялась и дернула за ручку, которая, по замыслу, должна была отцепить нас от стыковочного рельса.

— Не работает! — прокричала она.

Я отстегнул ремень и потянулся к ручке, но со своего места не мог за неё ухватиться. Кое-как выкарабкавшись из кабины, я неловко примостился сверху на корпусе агрегата. Теперь, когда взмахи его крыльев становились всё более мощными, орнитоптер мотало вверх-вниз, и я с трудом удерживал равновесие, стараясь не угодить под вращающиеся пропеллеры.

Я схватился за ручку и увидел, что рычаг весь оброс льдом. Я изо всех сил потянул, потом ещё, повиснув всем телом. Трапеция расцепилась, и орнитоптер упал. Я не удержался и соскользнул с него, ударился о правое крыло и шлепнулся на пол ангара.

— Скорее забирайся обратно! — завопила Кейт.

Сделать это было не так-то просто. Орнитоптер подпрыгивал, словно огромная спятившая летучая мышь.

— Придержи его! — заорал я.

— Скорее!

Кейт, похоже, полностью потеряла контроль над машиной, потому что орнитоптер продолжал скакать по полу, прямо к открытому люку.

— Нет! — вскричал я.

Кейт осадила орнитоптер, остановив его прямо у самого края люка. Я кинулся к нему.

— Скорее, Мэтт! — услышал я вопль Кейт. — Я не…

В этот миг, мощно взмахнув крыльями, орнитоптер прыгнул вперед, нырнул в люк и исчез.

Я остановился, разинув рот, ничего не понимая. Секунду назад орнитоптер был тут. И вот его нет. Я остался на «Гиперионе» один. Падающий корабль. Я как дурак подбежал к люку и выглянул вниз, словно орнитоптер мог быть там, дожидаясь, когда я запрыгну в него. Я увидел его, но далеко, далеко внизу.

«Гиперион» разобьется. И я разобьюсь вместе с ним. Я в отчаянии обернулся к оставшемуся в ангаре орнитоптеру и тут…

На стене по-прежнему висел крылатый костюм Грюнеля, совершенно целехонький. Я бросился к нему, стащил со стены и натянул поверх летного комбинезона, окоченевшими, трясущимися пальцами застегнул пряжки. Потом просунул ноги в стремена, прикрепленные к его хвостовой части. Торопливо взмахнул крыльями, стряхивая с них лёд.

Потом я неуклюже побежал обратно к люку.

Именно в этот миг корма «Гипериона» так резко клюнула вниз, что я полетел кувырком и заскользил назад к стене. Я орал и ругался, пытаясь цепляться за вздыбившийся пол. Разные предметы посрывались со своих мест и градом сыпались на меня. Ещё несколько секунд, и «Гиперион» встанет на хвост. И тогда он отвесно понесется вниз.

Теперь я превратился альпиниста, я цеплялся за заклепки и стыки металлических плит, подтягиваясь всё выше. Голова стала тяжелой и гудела от скорости, с которой падал корабль.

Я добрался до края люка, задравшегося теперь под углом градусов в сорок пять. Корабль брыкался, пытаясь сбросить меня обратно. Я проверил, плотно ли прилегает кислородная маска, потом резко подался вперед и вывалился в небо.

22

ИКАР

Я падал.

Я боялся, что огромный кормовой обрубок «Гипериона» обрушится на меня, но я падал быстрее и вскоре опередил его. Я инстинктивно раскинул руки, и крылья раскрылись. Я ощутил, как части чего-то наподобие прочного медного каркаса, спрятанного внутри, стали на место и защелкнулись. Мгновенно моё падение замедлилось — так сильно, что обломок «Гипериона» снова догнал меня.

У меня оставались считаные секунды. Я взмахнул крыльями, согнул ноги, поворачивая руль — хвост, и заложил крутой вираж. Останки корабля пронеслись мимо, не дальше чем в пятидесяти ярдах от меня, и могучий турбулентный поток перевернул меня вверх тормашками. Мне как-то удалось выправиться и вырваться из засасывающей воздушной воронки.

Не представляю, откуда я умел всё это — разве что это было моё второе «я», и у меня было такое чувство, будто крылья были у меня всегда. Сильнее ужаса был грандиозный восторг, потому что это ощущение было мне знакомо всю жизнь — из снов.

Я всё ещё быстро скользил вниз. С трудом повернув крылья под другим углом, я почувствовал, что скорость снижения замедлилась, и так до тех пор, пока оно не прекратилось вовсе. Я попробовал подняться повыше. Но в руках моих для этого было маловато силы, поэтому я принялся описывать широкие неровные круги. Ветер был очень сильный; я захлебнулся бы им, не будь мои нос и рот защищены маской. Глаза я прищурил так, что от них остались одни щелочки. Высоко наверху, как мне показалось, я разглядел темный силуэт корабля Рэта, и молил Бога, чтобы они не заметили меня — и Кейт с остальными тоже.