Кларенс

Когда поднялся кентуккиец, Кларенс вышел из своего укрытия; теперь, видя, с каким пылом люди устремились к столу, он перестал колебаться. Проскользнув вдоль прохода, он вышел на лестницу, ведущую к задней стороне балкона. Сбежав вниз, он оказался в тылу возбужденной толпы, сгрудившейся вокруг стола, и даже оттолкнул одного из заговорщиков, не будучи замеченным. Его жена уже встала со стула и тоже направилась к столу. Быстрым движением он схватил ее за руку и заставил сесть обратно. Когда она его узнала, с ее губ сорвался крик, а он, все еще держа ее за руку, встал между ней и удивленными заговорщиками. Наступило минутное молчание, потом раздались крики: «Шпион!», «Держите его!» — но всех покрыл голос миссурийца, который приказал не трогаться с места. Повернувшись к Кларенсу, он невозмутимо сказал:

— Мне знакомо ваше лицо, сэр. Кто вы такой?

— Муж этой женщины и хозяин этого дома, — так же спокойно ответил Кларенс и сам не узнал своего голоса.

— Так отойдите от нее! Или вы надеетесь, что если она в опасности, то это защитит вас? — крикнул кентуккиец, с угрожающим видом вытаскивая револьвер.

Но тут миссис Брант внезапно вскочила и встала рядом с Кларенсом.

— Мы оба не трусы, мистер Брукс… впрочем, он говорит правду… и, к моему стыду, — прибавила она, глядя на Кларенса со злобным презрением, — он действительно мой муж!

— Зачем вы сюда пришли? — продолжал судья Бисуингер, не сводя глаз с Кларенса.

— Я уже сказал достаточно, — спокойно отвечал Кларенс, — чтобы вы, как джентльмен, немедленно покинули мой дом. За этим я и пришел. И это все, что я могу вам сказать, пока вы и ваши друзья оскорбляете мой кров своим непрошеным присутствием. А что я скажу вам и всем другим после, что потребую от вас в соответствии с вашим собственным кодексом чести, — тут он поглядел на капитана Пинкни, — это другой вопрос, который не принято обсуждать в присутствии дам.

— Прошу прощения. Минуту, одну минуту! — послышался голос полковника Старботтла. Сорочка с жабо, полурасстегнутый синий сюртук с широкими, словно распустившиеся лепестки, отворотами и улыбающееся, похожее на маску лицо этого джентльмена поднялись над столом; он поклонился Кларенсу Бранту и его жене с отменной учтивостью.

— Э-э… унизительное положение, в котором мы оказались, джентльмены, став против воли свидетелями… гм… гм… временной, как я надеюсь, размолвки между нашей очаровательной хозяйкой и джентльменом… э-э… которого она удостаивает титула, обязывающего нас к величайшему уважению… нам всем крайне неприятно и полностью оправдывает желание этого джентльмена получить сатисфакцию, которую, я уверен, каждый из нас был бы рад ему дать. Но эта ситуация основывается на том предположении, что наше собрание носило, так сказать, чисто светский, или развлекательный, характер! Возможно, — продолжал полковник с кротким и задумчивым выражением лица, — что вид этих графинов и стаканов, а также нектара, предложенного нашей, подобной Гебе, хозяйкой, — он поклонился в сторону миссис Брант и поднес к губам стакан виски с водой, — мог привести этого джентльмена к такому выводу. Но если я обращу его внимание на то обстоятельство, что наше собрание носит характер деловой и, более того, секретный, то окажется, что вина за вторжение может быть по справедливости разделена между нами и им самим. Нам позволительно даже ввиду этого задать ему вопрос… э-э… в какой мере его приход в этот дом совпадает по времени с его появлением среди нас?

— Так как парадной дверью моего дома завладели посторонние, — сказал Кларенс, отвечая скорее на внезапный презрительный взгляд жены, чем на намек Старботтла, — то я проник в дом через окно.

— Да, через окно моего будуара, где один непрошеный гость уже сломал себе шею, — насмешливо перебила его жена.

— Где я однажды помог этой даме сохранить для себя этот дом, когда его захватила другая шайка нарушителей, которые, впрочем, называли себя просто «хватунами» и не выдавали себя за джентльменов.

— Итак, вы подразумеваете, сэр, — начал высокомерно полковник Старботтл, — что…

— Я подразумеваю, сэр, — презрительно ответил Кларенс, — что у меня нет ни малейшего желания узнать о причине, которая привела вас сюда, и что она меня ни малейшим образом не касается. Покинув дом, вы беспрепятственно унесете прочь свои тайны и свои частные дела.

Повелительным жестом судья Бисуингер заставил умолкнуть злобные выкрики своих товарищей.

— Означает ли это, мистер Брант, — спросил он, глядя Кларенсу прямо в глаза, — что вы не разделяете политических взглядов своей жены?

— Я уже сообщил все, что вам нужно знать, чтобы покинуть мой дом, — ответил Кларенс, скрестив руки, — сообщил все, что вы имеете право знать.

— Я могу ответить за него, — скривив рот, сказала миссис Брант дрожащим голосом. — Мы не разделяем взглядов друг друга. Мы далеки, как два полюса. У нас нет ничего общего, кроме его имени и этого дома.

— Да, но вы муж и жена, связанные священным союзом.

— Да, союзом! — отозвалась миссис Брант со злым смехом. — Союзом вроде того, который связывает Южную Каролину с Массачусетсом, где молятся на негров. Союзом, соединяющим белого и черного, джентльмена и ремесленника, плантатора и бедняка, — союзом, напоминающим союз этих Соединенных Штатов… Ну что же, тот союз разорван, можно разорвать и этот!

Кларенс побледнел. Но он не успел еще ничего сказать, как в ворота тревожно постучали и в дом вбежал взволнованный вакеро.

— Матерь божия! — воскликнул он, обращаясь к миссис Брант. — Каса окружена толпой всадников… Один из них требует именем закона, чтобы его впустили.

— Это дело ваших рук! — закричал Брукс, с бешенством глядя на Кларенса. — Это вы привели их с собой, но, клянусь богом, они вас не спасут!

Он схватил бы Кларенса, если бы его не удержала твердая рука Бисуингера. Но он продолжал рваться к Кларенсу, призывая остальных:

— Что же, вы так и будете ждать, как дураки, чтобы он одержал верх? Не видите разве, какую шутку сыграл с нами этот подлый янки.

— Нет, это не он, — надменно сказала миссис Брант. — У меня нет оснований любить его или его друзей, но я знаю, что лгать он не способен.

— Джентльмены, джентльмены! — с елейной улыбкой молил и убеждал полковник Старботтл. — Позвольте мне… э-э… заметить, что это совсем не относится к делу. Чего нам бояться, если какой-то неведомый сброд, откуда бы он ни взялся, требует именем закона, чтобы его впустили? Я не вижу, чтобы мы нарушали какой-либо закон штата Калифорнии. Пусть войдут.

Ворота открыли. Появился плотный мужчина, на вид безоружный, одетый как обыкновенный путешественник, а за ним — человек пять других столь же просто одетых мужчин. Повернувшись к балкону, первый произнес сухим, официальным тоном:

— Я начальник полиции Сан-Франциско. У меня есть ордера на арест полковника Старботтла, Джошуа Брукса, капитана Пинкни, Кларенса Бранта, его жены Элис и других, обвиняемых в подстрекательстве к мятежу и незаконных действиях, имеющих целью нарушить мир в штате Калифорния и отношения штата с федеральным правительством.

Кларенс был ошеломлен. Несмотря на монотонность произношения, он узнал голос рыжебородого спорщика из почтовой кареты. Но куда девались его борода и шевелюра? Невольно Кларенс взглянул на судью Бисуингера, но этот джентльмен спокойно разглядывал вновь прибывшего, и по его бесстрастному лицу нельзя было сказать, узнал он попутчика или нет.

— Но юрисдикция города Сан-Франциско на эту усадьбу не распространяется, — возразил полковник Старботтл, мягко улыбаясь своим товарищам. — Простите, сэр, но я должен сообщить вам, что вы… гм… попросту ворвались беззаконно.

— Я действую также в качестве помощника шерифа, — холодно отвечал тот. — Мы не имели возможности точно установить место этого собрания, хотя и знали, что оно состоится. Сегодня утром в Санта-Инес я был приведен к присяге судьею округа; сопровождающие меня джентльмены составляют мой полицейский отряд.

Заговорщики уже готовились оказать сопротивление, но их снова остановил Старботтл. Наклонившись вперед в почти судейской позе, опершись пальцами на стол, с взъерошенным жабо, он произнес оскорбленно, но вежливо и отчетливо: