Золото Спарты

При поддержке жены Сэм рискнул открыть собственное дело, а уже через год их вложения окупились сторицей — с изобретением аргонового лазерного металлоискателя, который не просто реагировал на металл, но мог на расстоянии определить состав металлических примесей и сплавов: от золота и серебра до платины и палладия. Кладоискатели, научные учреждения и занимающиеся горной разработкой предприятия выстроились в очередь, желая приобрести лицензию на изобретение Сэма; через два года годовой доход «Фарго Групп» составлял три миллиона долларов за вычетом налогов, а спустя четыре года посыпались заявки от многомиллионных корпораций. Сэм и Реми выбрали самое выгодное предложение и продали компанию за сумму, достаточную, чтобы жить припеваючи до конца своих дней, и ни разу не пожалели о сделанном выборе.

— Я тут навел кое-какие справки, пока ты была в душе, — сказал Сэм. — Похоже, на этот раз нам попалось кое-что стоящее.

Официант принес корзинку с теплой чиабаттой и блюдце с оливковым маслом и стал записывать их заказ. Для начала они заказали каламари под красным соусом с белыми грибами. В качестве основного блюда Сэм выбрал лобстера и пасту с морепродуктами под соусом песто, а Реми — креветочно-крабовые равиоли со сливочным соусом из базилика.

— В смысле? — спросила Реми. — Так это подводная лодка или нет?

— Господи, женщина, следи за своим языком, — зашипел Сэм, изображая потрясение.

Сильной стороной Реми была антропология и древняя история, зато Сэм обожал историю Второй мировой — еще одна страсть, унаследованная им от отца, который служил на флоте во время Тихоокеанской кампании. Сэма не переставал удивлять тот факт, что Реми не интересовало, кто же все-таки потопил «Бисмарк» или почему Арденнское сражение считается переломным.

В своей области Реми не было равных, но она всегда использовала научный подход, в то время как в представлении Сэма история складывалась из реальных поступков реальных людей. Реми анализировала, Сэм фантазировал.

— Простите, дяденька.

— Так и быть, прощаю. Так вот, учитывая размер бухты, обычная подводная лодка туда просто не поместится. Да и перископ маловат.

— Мини-субмарина?

— Вот именно. Но обрати внимание: перископ весь зарос. На это ушло как минимум несколько десятков лет. И еще. Насколько мне известно, у коммерческих субмарин — тех, что используются в картографии и для всяких там замеров, — перископов нет.

— Значит, военная, — сказала Реми.

— Судя по всему, да.

— Итак, что мы имеем? Военная мини-субмарина в двадцати с лишним милях вверх по течению от устья реки Покомок… — пробормотала Реми. — Ладно, твоя взяла. Признаюсь, ты меня заинтриговал.

Сэм улыбнулся.

— Вот и славно. Ну так как насчет того, чтобы после ужина наведаться в Принсесс-Энн к Теду? Посмотрим, что он скажет. Он ведь знаток местных легенд. Уж если нам кто и поможет, то только он.

— Даже не знаю… Уже поздно, а Тед не любит гостей, ты ведь знаешь.

Тед Фробишер, при всех его талантах и тщательно скрываемой душевной доброте, не жаловал людскую компанию. К счастью, в антикварном бизнесе больше ценились широта познаний и деловые качества, а не манера общения с покупателями — потому-то его магазин и процветал.

Сэм с улыбкой произнес:

— Ничего, устроим ему небольшой сюрприз.

Глава 4

После десерта — божественного тирамису, буквально таявшего на языке, — они прогулялись обратно до гостиницы, захватили из номера ключи от «БМВ» и выехали в Принсесс-Энн: сперва на северо-запад по 12-му шоссе до пригорода Солсбери, а оттуда на юго-запад, к 13-му шоссе. Небо, на котором совсем недавно не было ни облачка, теперь затянуло низкими тучами; крохотные капли заморосили по лобовому стеклу.

Реми нахмурилась.

— Ты едешь слишком быстро.

Реми и самой нравился «БМВ», если бы не одно «но»: каждый раз, когда ее муж садился за руль, в нем просыпался автогонщик.

— Скорость в рамках правил. Не волнуйся, Реми. Я когда-нибудь попадал в аварии?

— Гм, например, тот раз в Мумбаи…

— Ну нет, тот раз не считается. Вспомни, резина была совсем лысая, и, кстати говоря, за нами гнался разъяренный индус на самосвале. И вообще… в тот раз я просто съехал на обочину.

— Ну-ну…

— Не ну-ну, а вот именно.

— Хорошо, а тогда, в Шотландии?..

— В Шотландии? Признаю, там была моя вина.

— Не кори себя, Сэм. Ведь то торфяное болото само выскочило на нас из ниоткуда.

— Очень смешно.

— Ты же нас тогда вытащил, а это главное.

Реми говорила чистую правду. Сэм и впрямь их вытащил — при помощи мотка веревки, домкрата, росшего неподалеку пня, ветки, которую он использовал вместо рычага, и прикладной физики.

Дальше они ехали молча, наблюдая, как в темноте за окнами проносится сельский пейзаж, пока вдалеке наконец не замаячили огни Принсесс-Энн. Носящий имя дочери короля Георга Второго городок — или деревушка, если верить мнению местных жителей, — мог похвастать населением в две тысячи двести человек, не считая студентов, для которых Университет Восточного побережья штата Мэриленд стал настоящим домом. Много лет назад, в свою первую поездку, Сэм и Реми сошлись во мнении, что, если б не автотранспорт и электроосвещение, можно было бы легко представить, что вы перенеслись на пару веков назад — настолько старомодными выглядели улицы «деревушки» Принсесс-Энн.

Сэм свернул на 13-е шоссе в сторону центра, оттуда на восток, к Маунт-Вернон-роуд, затем, примерно через милю, на Ист-Ридж-роуд и въехал в предместья Принсесс-Энн. Фробишер жил в квартирке над магазином, к которому вела длинная, в четверть мили, подъездная дорожка с растущими по сторонам кленами.

Сэм уже собирался съехать на боковую дорожку, как оттуда навстречу им вырулил черный «бьюик люцерн» и, проехав мимо, направился на юг, к Маунт-Вернон-роуд. В свете фар «БМВ» за ветровым стеклом «бьюика» со стороны пассажира мелькнуло лицо Теда Фробишера.

— Это был он, — сказала Реми.

— Ага, знаю, — рассеянно пробормотал Сэм.

— Что-то не так?

— Не уверен… Ты заметила выражение его лица?

— О чем ты?

— Он выглядел… испуганным, что ли.

— Тед Фробишер всегда выглядит испуганным. Или раздраженным. Или, или, третьего не дано.

— Да, наверное, ты права, — пробормотал Сэм, сдал задом на подъездную дорожку, развернулся на сто восемьдесят градусов и устремился в погоню за «люцерном».

— Боже! — воскликнула Реми. — Начинается…

— Потерпи немного. Может, я и ошибаюсь.

— Отлично. Но если они завернут в ближайшее придорожное кафе, обещай, что оставишь беднягу в покое.

— Договорились.

«Люцерн» не свернул в ближайшее кафе, да и по главной дороге ехал недолго, уже через несколько миль съехав на Блэк-роуд. Уличные фонари кончились сразу за чертой города, и теперь Фарго ехали в кромешной темноте. Моросящий дождик превратился в настоящий ливень, заставляя дворники «БМВ» ритмично поскрипывать.

— Кстати, ты хорошо видишь в темноте? — спросил жену Сэм.

— Хорошо… а что?

Вместо ответа Сэм выключил фары и вдавил педаль газа, сокращая расстояние до задних габаритов «люцерна».

Реми нахмурилась.

— Ты что, правда волнуешься?

Он кивнул, стиснув зубы.

— Да так, плохое предчувствие. Будем надеяться, я ошибаюсь.

— Ты начинаешь меня пугать, Сэм.

Он сжал ее колено.

— Ну же, хоть раз было такое, чтобы я втянул нас в неприятности…

— Гм, а тот раз…

— …и не вытащил обратно?

— Не было.

— Тут сеть есть? — спросил он.

Реми вытащила мобильник и проверила сигнал.

— Тишина.

— Черт! Ну хоть карта-то у нас осталась?

Реми покопалась в бардачке, отыскала карту и развернула ее. Через тридцать секунд она сказала:

— Сэм, тут ничего нет. Ни домов, ни ферм на многие мили вокруг. Глухая местность.

— Все страньше и страньше.

«Люцерн» впереди мигнул стоп-сигналами — раз, другой, — прежде чем свернуть направо и скрыться за деревьями. Сэм резко затормозил, чтобы вписаться в поворот, — как раз вовремя: габаритные огни «люцерна» снова повернули, на этот раз налево, на боковую тропинку примерно в ста ярдах вниз по дороге. Сэм заглушил мотор и опустил стекло со стороны пассажира. За деревьями фары «бьюика» погасли, хлопнула дверца, секунд через десять — другая.