Сын Альбиона (Жена-дитя), (Жена-девочка)

Продолжение вскоре последовало. Женщина, не удовлетворенная, снова заговорила:

— Допустим, ты бы женился на своей леди — я знаю, кого ты имеешь в виду, — эту старую каргу леди С. Как бы вы здорово проводили время! Она вряд ли могла бы поцеловать тебя, не рискуя потерять передние зубы или проглотить их. Ха-ха-ха!

— Леди С.! Чтоб ее повесили! Да у меня могло быть два десятка титулованных леди! И среди них молодые и такие же красивые, как ты.

— Хвастливый негодяй! Это ложь, и ты это знаешь! Красивые, как я! Как ты изменил свою песенку! Ты знаешь, что меня называли «красавицей Бромптона»! Хвала Небу, мне не нужны твои уверения, что я красива! Люди, у которых вкус в десять раз лучше, чем у тебя, говорили мне об этом. И еще могут сказать!

Последние слова были произнесены перед зеркалом, у которого остановилась говорящая, разглядывая свое отражение.

Отражение не противоречило ее словам.

— Могут сказать! — подхватил голос, проникнутый равнодушием, искренним или деланным. — Я бы хотел, чтобы так и было!

— Правда! Тогда так и будет!

— О! Я согласен! Ничто не дало бы мне большего удовольствия. Слава Богу! Мы в стране, где на такие вещи смотрят со здравым смыслом и где развод устроить не только проще, но и дешевле. Так что я не буду стоять у вас на пути, мадам! Напротив, сделаю все, чтобы помочь. Думаю, мы честно можем сослаться на «несовместимость характеров».

— Та, что с тобой уживется, будет ангелом.

— Поэтому можно не бояться, что тебе откажут.

— Грязный оскорбитель? Боже мой! И только подумать, что я отдала руку такому недостойному человеку!

— Отдала свою руку? Ха-ха-ха! Кем ты была, когда я тебя отыскал? Бродяжкой, если не хуже! Это был худший день в моей жизни, когда я тебя встретил.

— Подлец!

Слово «подлец» означает обычно кульминацию спора. Когда леди адресует его джентльмену, тема разговора после этого в любом случае резко меняется. В данном случае разговор вообще прекратился.

Ответив восклицанием, муж вскочил и принялся расхаживать вдоль стены комнаты. Жена занялась тем же у противоположной стены.

Молча ходили они взад и вперед, обмениваясь гневными взглядами, как тигр и тигрица в клетке.

Мужчина устал первым. Он вернулся на место, достал из коробки «регалию», зажег и принялся курить.

Женщина, словно решившая ни в чем не уступать, достала свою сумочку для сигар, выбрала тонкую «королеву» и, опустившись в кресло-качалку, закуталась в облако дыма, так что вскоре стала так же невидима, как Юнона в своем нимбе.

Больше они не обменивались взглядами — это вряд ли было возможно, — и около десяти минут царило молчание. Жена молча переживала свой гнев, а муж словно задумался над какой-то тайной проблемой. Наконец невольное восклицание подсказало, что он, по-видимому, пришел к решению. Довольное выражение лица, едва различимого в дыме, свидетельствовало, что решение принесло ему удовлетворение.

Вынув из зубов «регалию» и развеяв облако дыма, он склонился к жене, в то же время произнеся ее ласкательное имя:

— Фэн!

И форма имени, и тон голоса свидетельствовали, что с его стороны буря миновала. Под влиянием никотина его раздражение улеглось.

Жена, на которую курение тоже подействовало, достала изо рта «королеву»; голосом, в котором звучало прощение, ответила:

— Дик!

— Мне пришла в голову мысль, — сказал он, возобновляя разговор совсем по-иному. — Великолепная мысль!

— В ее великолепии я сомневаюсь. Но смогу лучше судить, если ты со мной поделишься. Ты ведь собираешься это сделать, мне кажется.

— Да, — ответил он, не обращая внимания на сарказм.

— Послушаем.

— Ну, Фэн, если что-то в этом мире и ясно, так то, что, поженившись, мы допустили большую ошибку.

— Ясно, как день, — для меня по крайней мере.

— Тогда ты не оскорбишься, если я скажу, что у меня аналогичное мнение. Мы поженились по любви. Но это была глупость, которую мы не могли себе позволить.

— Мне кажется, я все это знаю. Скажи мне что-нибудь новое.

— Больше, чем глупость, — продолжал достойный супруг. — Это был совершенно безумный поступок!

— Особенно с моей стороны.

— Со стороны нас обоих. Имей в виду, я не жалею, что взял тебя в жены. Жалею только в том отношении, что уничтожил твои возможности и шансы на успех. Я знаю, что ты могла выйти за гораздо более богатых мужчин.

— Значит, ты это признаешь?

— Конечно. А ты должна признать, что у меня была возможность жениться на богатых женщинах.

— Например, на леди Карге.

— Неважно. Леди Карга могла спасти меня от тягостей жизни; а она обещает стать еще тяжелей. Ты знаешь, у нас не осталось никаких ресурсов, кроме моего искусства игры в карты. Я приехал сюда в счастливом заблуждении, что найду множество жирных голубей и что ястребы обитают только по ту сторону Атлантики. Ну, я тут повсюду побывал со своими рекомендациями, и какой результат? Я понял, что самый тупой обитатель салонов Нью-Йорка будет одним из самых умных в Лондоне. Я уже потратил сотню фунтов и не вижу возможности вернуть их.

— А что ты видишь, Дик? В чем твоя идея?

— Ты готова выслушать мое предложение?

— Как ты снисходителен, что спрашиваешь меня. Давай послушаем. Соглашусь ли я на него, это другое дело.

— Ну, моя дорогая Фэн, идею мне подсказали твои собственные слова, поэтому ты не можешь на нее сердиться.

— Если это всего лишь идея, можешь не опасаться. А что за слова?

— Ты сказала, что хотела бы, чтобы я женился на леди.

— Сказала. Ну и что?

— Больше, чем ты думаешь. Очень много смысла.

— Я сказала то, что думала.

— Ты говорила со зла, Фэн.

— Я говорила искренне.

— Ха-ха! Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы поверить.

— Правда? Мне кажется, ты себе льстишь. Может, когда-нибудь поймешь, как ошибался.

— Нисколько. Ты меня слишком любишь, Фэн, как и я тебя. Именно поэтому я и делаю предложение.

— Достаточно. Оттого, что ты затягиваешь, оно мне не понравится больше. Давай, Дик, ты хочешь от меня чего-то? Чего именно?

— Дай мне разрешение…

— На что?

— Жениться снова!

Женщина, ставшая год назад женой, вздрогнула, словно от выстрела. Во взгляде ее были и гнев, и удивление.

— Ты серьезно, Дик?

Вопрос был задан машинально. Она видела, что он говорит серьезно.

— Подожди, пока услышишь все, — ответил он и начал объяснять.

Она ждала.

— Я предлагаю следующее. Ты разрешаешь мне жениться снова. Больше того, ты поможешь мне в этом деле — ради нашей общей выгоды. Это самая подходящая страна для такого плана, и я считаю, что я самый подходящий человек для его осуществления. Эти янки разбогатели. У них десятки, сотни наследниц. Странно было бы, если бы я не смог найти для себя такую! В таком случае она либо прекрасней тебя, Фэн, либо я утратил свою привлекательность.

Это обращение к ее тщеславию, как ни искусно сделанное, не вызвало никакого ответа. Женщина по-прежнему молчала, позволяя мужу продолжить объяснение. И он продолжал:

— Нет смысла закрывать глаза на наше положение. Мы оба говорим правду. Мы поступили глупо. Твоя красота лишила меня возможностей в жизни, и моя… гм… привлекательная внешность, если можно так выразиться, сделала то же самое с тобой. Любовь была взаимная, и вред тоже обоюдный — короче, мы оказались в проигрыше.

— Справедливо. Продолжай!

— Но перед нами новые возможности! Я сын бедного священника, ты… впрочем, нет смысла говорить о семейных делах. Мы приплыли сюда в надежде улучшить наше положение. Земля млека и меда оказалась для нас полной желчи и горечи. У нас осталось только сто фунтов. Что мы будем делать, когда они кончатся, Фэн?

Фэн не могла ответить.

— Со стороны местного света мы не можем ждать снисходительности, — продолжал авантюрист. — Когда кончатся деньги, что я смогу сделать — что сможешь сделать ты? Я не умею ничего, могу лишь водить наемный экипаж. Тебе придется настроить свой музыкальный слух на шум швейной машины или на скрип катка для белья. Клянусь Небом, нам этого не избежать!