За монеткой (СИ)

Постепенно в выемке вырисовывались контуры обломка породы, почти полностью закрывавшего ход. Остальное пространство вокруг него было забито обломками поменьше и плотной, слежавшейся за столетия, глиной. Обкопав обломок так, что за него можно было взяться руками, Хоук попытался расшатать его. Тот еле шевельнулся. И тогда Хоук решил поддеть обломок, как рычагом, рукояткой лопаты.

К этому времени он стоял на коленях спиной к выходу. Сразу же за ним лежал рюкзак и на нём металлоискатель. Именно эта "диспозиция" и определила дальнейшие события.

Рукоятка лопаты вдруг резко пошла вперёд и обломок породы, закрывавший выемку, рухнул Хоуку на колени. Последовавшие за ним куски глины и более мелкие обломки сбили с головы кепку с фонариком, защитные пластиковые очки и по грудь засыпали Хоука. Наступила темнота.

Прежде всего, Хоук почувствовал боль в коленях. Он почти лежал на спине, головой касаясь рюкзака. На губах был привкус глины. Она же попала в глаза. Ни пошевелиться, ни выпрямить ноги, ни отползти не было никакой возможности.

Нет, вся жизнь не пронеслась перед глазами Хоука. Первой была мысль о том, что стоит пошевелиться и на ноги посыплется очередная порция породы. Тем не менее, необходимо было что-то делать, потому что помощи ждать неоткуда. Более того! Его могут вообще не найти ближайшее десятилетие. Поэтому надежда могла быть только на себя. Поскольку жить хотелось. Зачем? Мало ли зачем! Просто жить. Как те миллионы, там наверху, где светит солнце.

Когда первая волна страха, обдав огнём сердце, прошла, Хоук попробовал пошевелить руками. Просто потому, что на них не давил такой груз как на колени. Руки удалось вытащить. Это уже удача. Потом Хоук вспомнил, что в "нагрудном кармане "разгрузки" лежал запасной фонарик. Он, как раз, проверял его перед выездом. Дотянувшись до груди и смахнув слой глины, Хоук достал небольшой цилиндр и нажал на кнопку в торце. Узкий луч света упёрся в стенку хода. Это уже было маленькая победа.

Подсвечивая себе фонариком, Хоук правой рукой откопал лопату. К счастью, она была не сильно присыпана.

Дальше дело пошло веселее. Оказалось, что между обломком и потолком пещеры осталось пространство, щель сантиметров двадцать шириной, и туда можно было бросать глину и мелкие фрагменты.

Работа продвигалась медленно, потому что, из-за неудобной позы, к тому же, дыша глиняной пылью, приходилось часто отдыхать.

Наконец, наступил момент, когда под валун можно было подсунуть рукоятку лопаты. Держа фонарик во рту, Хоук, как мог, навалился на рукоятку, и проклятый обломок сдвинулся на десяток сантиметров. Потом ещё и ещё. На том месте, куда он рухнул, Хоук разглядел свой разбитый фонарь и очки.

Освободившись, Хоук лёг на бок, отполз, толкая плечом рюкзак, и с трудом выпрямил ноги. Переждал усилившуюся боль в коленях. Кое-как подняв штанины, осмотрел ноги. Две большие ссадины, отёк. Крови почти не было. Проверяя своё состояние, Хоук несколько раз согнул и разогнул ноги в коленях. Больно, да, но переломов не было. Это был дар божий, невероятное везение.

Теперь, когда основная опасность была позади, можно было осмотреться. Первым делом, Хоук осветил дыру в потолке. Это был лаз. Толщина породы составляла сантиметров сорок. Дальше была пустота и, луч фонарика упирался в очередной свод. Там, наверху, был ход.

Преодолевая боль в коленях, Хоук протиснулся в отверстие на потолке. Так и есть. В обе стороны вёл ход. Передвигаться по нему можно было, сильно согнувшись, но, по крайней мере, не на четвереньках. Хоук просунул в потолочный лаз металлоискатель, потом рюкзак. Потом пролез сам. Прощупывая металлоискателем пространство перед собой, медленно пошёл по направлению, которое было противоположным по отношению к "Т" образному тупику в нижнем ходе. Через десяток метров ход закончился боковым проходом, ведущим в "комнату", уставленную по периметру и в центре большими кувшинами. Осмотрев все, Хоук нашёл в двух зерно. Остальные были пусты. Металлоискатель молчал. "Это было хранилище" - догадался Хоук. " Удивительно, что всё цело. Неужели здесь никто не бывал с тех пор?".

Он вернулся к вертикальному лазу и пошёл дальше, в том направлении, в котором он двигался внизу, пока не наткнулся на вертикальный переход.

Здесь тоже был боковой проход в "зал". Осветив его стены, Хоук опустил рюкзак на землю и замер в изумлении.

9.

В стенах был семь спальных ниш и в шести из них лежали скелеты. Судя по размерам костей, два, принадлежавших взрослым и пять детям. В истлевших остатках ткани. В одной из ниш скелетов было два: взрослый и детский. Видимо, мать с ребёнком.

Немного отдышавшись, Хоук медленно обошёл "зал".

У скелета в крайней нише, между рёбер с левой стороны, лежал римский меч - гладиус. Прекрасно сохранившийся. Его тяжело было достать, не потревожив костей. Так же сохранилась подошва сандалий и застёжки на одежде. Справа, у таза, лежал окаменевший кожаный мешочек. Хоук подцепил его остриём ножа за тесёмку, которой он, видимо, крепился к поясу. Провел катушкой металлоискателя. В наушниках протяжно "мяукнуло" и на панели загорелся индикатор "цветной металл".

Нож не брал окаменевший материал "кошелька". Пришлось разбить его рукояткой лопаты. Внутри оказалось десятка два монет, уже знакомых тетрадрахм и одна золотая монета. Внимательно присмотревшись, Хоук понял, что это и есть ауреус. К тому же, перечеканенный. Даже в таком состоянии, в свете фонарика можно было различить, что для чеканки использовался штемпель от серебряного динария: изображения лиры и труб, фрагмент надписи "год свободы".

Всё. Можно было уходить.

Но уйти Хоук не мог. Он понял, что здесь произошло.

Это было то, что массово происходило во время Иудейской войны в Йотапате и в Масаде. Массовое самоубийство в условиях угрозы пленения и последующего пожизненного рабства. Видимо, глава семьи завалил вертикальный лаз, убил свою семьи, а потом себя. И этот "зал" превратился в братскую могилу. В захоронение. И если взять что-то отсюда, то это будет уже не "чёрная археология", а мародёрство. Это будет золото "мёртвых".

Хоук ещё раз обошёл помещение. Постоял у ниши, где перемешались взрослые и детские кости. Зачем-то потрогал глиняные миски, стоявшие на "столе" - каменной плите в центре помещения.

Вернувшись к входу, он сел на рюкзак и, вопреки своим правилам, закурил. Странно, но дым уходил не в основной ход, а к потолку и медленно полз куда-то в дальний угол. Видимо, там было вентиляционное отверстие.

Хоуку было страшно представить себе последние минуты жизни этих людей. Как они прощались друг с другом, как успокаивали или отвлекали детей. Было невозможно думать об этом, а не то что, пережить.

А по украшениям, по сохранившемуся орнаменту тканей, можно было понять, что семья была не из простых.

"Ну и хрен с ними, с этими евро!" - докурив, подумал Хоук. - "Не хватало мне ещё могилы грабить. А вот Йосиф Флавий не смог лишить себя жизни в такой же ситуации. Сдался римлянам. Стал Флавием. И даже написал об этом".

И ещё. Он увидел себя со стороны. В сравнении с тем, что совершили эти люди и тем, что совершал он. Всё-таки, бывает намного страшнее один раз увидеть, чем много раз услышать.

Хоук собрал монеты и высыпал их обратно в нишу.

Ещё раз осмотрел "зал" и медленно пошёл к вертикальному лазу.

Оказавшись внизу, на насыпи, Хоук вспомнил, а что же, всё-таки, " зазвенело" перед обвалом в потолке? Он провёл несколько раз металлоискателем над осыпавшейся породой и довольно быстро откопал наконечник копья, которым, видимо, был расклинен обломок, закрывавшей лаз. Больше вокруг ничего не "звенело".

Хоук откатил обломок так, чтобы перекрыть вертикальный лаз и насыпал вокруг него "курган". Может быть, хоть этот рукотворный завал воспрепятствует поискам возможных последователей.