Страхолюдие(СИ)

От напряжения Морлей вся скукожилась, обхватила щеки ладонями, и раскрыла рот, как для крика. А седовласый писатель, выпучив глаза, застыл что мумия.

- Но к счастью, - продолжал Ломонарес, - меткий Бадну вовремя пришел в себя, коротко прицелился, и пронзил исчадие ада в самое сердце. Такого душераздирающего рева, господа, я не слышал ни разу в жизни: Сам ужас фонтанировал из глотки чудовища. Оборотень корчился на опавших листьях и ревел. Ревел так жутко, что волосы шевелились на головах, и стыла кровь. Он еще некоторое время боролся за свою жизнь, а после... Честно говоря, мы даже не сообразили сути происходящего. Огромный волк, с неестественной мордой и парадоксальными рогами, за одну секунду, прямо на наших глазах, превратился в голого, белого человека! Единственное, что напоминало нам про оборотня, блеск его изумрудных глаз. И вообще, вся та метаморфоза походила на искусный цирковой трюк. Знаете, как иллюзионист, путем отвода глаз, дурачит доверчивую публику. Но мы были не в цирке, поэтому можете себе представить наши физиономии. А монстр, тем временем, был еще жив; хотя стрела продолжала торчать в сердце. Извиваясь в предсмертных конвульсиях, прежде чем испустить последний дух, он успел сказать. Как для нас, то была бессмысленная тарабарщина. Но, все тот же Бадну, трясясь от страха и все больше бледнея, сумел перевести некоторые фразы. Как выяснилось, монстр говорил на языке Южно Африканских племен каннибалов. А сказал он примерно следующее: Во-первых, он что-то мямлил про ликантропию и про пир Тримальхиона. Затем сказал: Дьявол способен превращать людей в животных, только в их воображении. И, якобы мы, совершив убийство помазанника дьявола, освободили себя от поддельного воображения, и получили возможность лицезреть его подлинный облик. Но, в тоже время, мы обрекли себя на неминуемое низвержение в ад. И он, - монстр имел в виду себя - именно он послужит тем Хароном, который как поводырь увлечет за собой паству в ад. Затем он пообещал скоро вернуться, и сдох.

- Да уж, - Морлей с чувством почесала лоб, - нелепица, конечно, несусветная. Впрочем, напоминает пророчество.

Американец теперь прилег на лежанке, и спросил: - Что же дальше, вы забрали того идола со стены?

Граф состроил мину беспросветной таинственности. - Представьте себе, его там не оказалось... А касательно приключения... собственно, все. Когда убедились, что оборотень мертв, мы зарыли его там же, на поляне, под деревом граба. После этого разрушили логово, и вернулись на побережье.

- Лучше бы вы его непременно сожгли... - Тихо изрекла Морлей, задумчиво рассматривая горизонт.

- Что вы сказали?

Голос Ломонареса вернул даму в реальность: Она посмотрела на него и скромно улыбнулась. - Мне невольно подумалось, что лучше было его тело предать огню. Не зря же средневековые инквизиторы сжигали ведьм. Ну, да Бог с ним. Лучше поведайте, что было дальше? Вы так интересно рассказываете...

Ломонарес довольно улыбнулся. - А дальше, меня посетила сногсшибательная идея!

- Боже... Граф! - Казалось, на Кортнера снизошло озарение. - Вы не представляете! Немыслимое совпадение! До меня только сейчас дошло! В одном из своих романов, "Питтсбургский фантом", я описывал совершенно идентичную историю. Невероятно! Я сочинил то, что спустя несколько лет произошло на самом деле. - Тут он приложил пятерню к груди; сменив всплеск восторга на извинительный тон. - Прошу прощения, что перебил.

- Оставьте, мистер Кортнер. - Ломонарес ничуть не смутился. - Чем же закончилась ваша история?

Американец медленно перевел стеклянный, обескураженный взгляд на Морлей. - В конце... все погибли...

С минуту люди пребывали в безмолвном напряжении. Но Ломонарес быстро нашелся.

- Мистер Кортнер, мне известен трагизм вашего стиля. Вот только финал нашего сюжета будет далек от драматизма, так как отец, в свою историю, заложил счастливый, а главное, справедливый конец. - Теперь лицо графа скопировало облик полководца победителя. - С вашего позволения, я продолжу: Незамедлительно после тех событий мы взяли обратный курс на Новую Гвинею. И знаете, что произошло? В результате продуктивных переговоров с Барбусом, нами было достигнуто соглашение о переправке на шхуне всех уцелевших от набегов каннибалов тобамбурийцев на этот остров. "Святой призрак", в принципе не отличается чрезмерно большим водоизмещением, и нам на борт еще не приходилось брать столько народу. Корабль был критически перегружен. С божьей помощью нам посчастливилось не попасть в шторм, иначе произошла бы непоправимая трагедия. А так, все обошлось благополучно, и за два рейса "Святой призрак" транспортировал сюда всех туземцев до единого.

Затем, мы с отцом посетили австралийский Сидней, где утрясли с властями некоторые юридические нюансы нашего тут проживания. И хотя мне пришлось выложить кругленькую сумму в казну Австралии, а так же ежегодно выплачивать солидный налог, все же игра стоит свеч.

Кортнер непонимающе пожал плечами. - Но какой смысл проявлять такую трогательную заботу о стаде безмозглых дикарей?

- Вот тут-то и сыграла роль американская предприимчивость. Все-таки, прожив некоторое время в вашей стране, я кое-чему научился. Ведь, по сути, этот клочок земли, с его природным потенциалом, является золотой жилой. Первое время один только гранит принес весьма ощутимое подспорье в начинающейся коммерческой эпопее. А сельскохозяйственные угодия? Я снабжаю большую часть Тихоокеанского побережья Америки дешевым кофе, какао, плодами манго, кокоса, банана. Разумеется, дешевыми для меня. А животноводчество? Высококачественной кожи и овечьей шерсти, мы в год реализуем на Тайване, на добрую сотню тысяч долларов. И это еще не упоминалось кокосовое волокно, виноградные вина и чай. В данный момент мои солиситоры форсируют обширные негоциации по этим вопросам, с купечеством северных районов России. Ну и, само собой разумеется, все вышеупомянутые блага производятся руками тобамбурийцев. Теперь оба племени смешались, но и те и другие нам безмерно благодарны. Одни: за избавление от людоедов. Другие: за избавление от чудовища. Однако сие ни в коей мере не означает, что я их варварски эксплуатирую. Боже упаси! Спасенные от гибели люди имеют все, что хотят. А главное, сытую, спокойную жизнь и уверенность в завтрашнем дне. Согласитесь, не так уж и мало. Я даже предлагал каждой семье обзавестись, почти таким же домом, как у вождя. Только островитяне не привыкли к такому быту. Для них привычнее их бамбуковые хижины. К тому же у племени существуют свои законы и принципы.

- Вот вы граф заговорили о домах. - Кортнер не скрывал своей писательской любознательности. - Конечно, я не берусь критиковать ваш монументальный шедевр зодчества, но согласитесь: гранитный замок расположен в довольно экзотическом для строительства месте. И это каменное плато, которое нависает в ста футах над ущельем... Вы не боитесь, что под тяжестью замка оно, рано или поздно, рухнет.

- Нет, мистер Кортнер. Соответствующие расчеты делали инженеры архитекторы с мировыми именами. Вы знаете кто такой Карл фон Шенна?

Американец задумчиво завращал зрачками, а Морлей с пониманием покивала.

- Да граф, я с вами согласна, этот немец лучший из лучших.

Кортнер опять заерзал на месте. - Собственно говоря, я не силен в архитектурных особенностях. А вот внутреннее благоустройство, меня поразило.

- Что конкретно?

Кортнер на секунду закатил глаза под лоб. - ... Да вот, хотя бы горячая вода.

- Все очень просто. С тыльной стороны здания, на уровне крыши находится вполне вместительный, металлический резервуар. В него, по такой же металлической трубе подается вода, прямиком из бьющего на склоне горы ключа: он зарождается несколькими метрами выше конька кровли. Крышку резервуара, один мой знакомый инженер-механик из Америки, смастерил из двояковыпуклого стекла, внутри которого жидкость. Впрочем, и само стекло не простое, оно выполнено по принципу увеличительной лупы. Вы, должно быть, знаете, если правильно поймать и сфокусировать таким прибором солнечные лучи, можно запросто поджечь, скажем, солому или бумагу. Кстати, этот - по тем временам фантастический - способ был описан знаменитым Верном. Вот мне и пришло в голову: Почему бы не попытаться нагреть воду? Слава Богу, солнца на острове с избытком.