Кленовый лист

Не слушая и не замечая больше ничего, врач быстро сбежала по ступенькам, повернула за угол. Через минуту хлопнули автомобильные дверцы, загудел стартер, затарахтел мотор. Авто сорвалось с места и понеслась по улице. Мгновение, и оно уже мчалось по набережной. Вскоре машина исчезла в предрассветном мраке.

— Прикончить и этого или... — спросил офицер у капитана Горна.

— Оставь. Будет кому рассказывать... — махнул рукой капитан Горн.

И быстро сошли по ступеням. Вскоре во дворе комендатуры раздался выстрел, послышались тревожные крики, шум...

А капитан Горн и его товарищи в тот миг уже были за углом, где только что стояло авто.

— За мной и тихо: мы патруль... Стрелять только в крайнем случае. Возьмите, капитан, свой берет. Отлично действовали! Доведешь капитана до Ричардо. А сам... на службу! Ни минуты опоздания!

Капитан Горн даже оглянуться не успел, как лейтенант исчез. Невольно взялся за того, что остался.

— Может, мне вернуться туда? — напомнил о себе лейтенанту СС.

— Нет, только на следующую ночь и... только со мной. Тот помилованный нами, наверное, же узнает вас.

Где-то на побережье вновь прозвучало несколько выстрелов.

— Не в авто с врачом стреляют ли там? Давай, капитан, быстрее! За мной в переулок и не жалейте ног! В комендатуре началось.

Врач внимательно следила за километражными тумбами на трассе. Показалось, что слышала какие-то выстрелы сзади. После тридцать пятого километра сбавила газ, притормозила. Только теперь поверила, что все это не игра. Какие-то выстрелы далеко слышала, когда заглушала мотор, но вокруг все молчало. На тридцать шестом километре должна быть просека и дорога направо. Вот и столб, а затем и просека. Авто уже катилось по инерции. Врач только тронула педаль тормоза, оно и остановилось. Вышла из машины, огляделась. Направилась по дороге уверенной походкой. Стрельба в городе немного беспокоила. Где-то там ее отчаянный спаситель-капитан... Вдруг услышала, как кто-то включил мотор. Невольно оглянулась, хотя и ждала чего-то подобного: это авто должны немедленно отвести отсюда. Авто взревело натужно и двинулось дальше по дороге. На его месте стоял мужчина. Заметив женщину, бросился догонять ее

— Доброе утро, мадам Зельда. У нас все в порядке! — сказал на бегу.

— Доброе утро. Спасибо, не жалуюсь. Только не понимаю. А где тот немецкий летчик, мой спаситель? Там такая стрельба началась.

— Мы ждали той стрельбы значительно раньше. А с капитаном вы увидитесь завтра, если... ничто не помешает. Вот сюда, пожалуйста, лесом пройдем. Вы не устали?

— О, нет, спасибо. Все это так загадочно.

— Не так загадочно, как четко. Хорошо подготовились. Пока вроде все в порядке. Могу вам сказать и остальные планы. Сейчас мы идем к леснику на участок. Он поселит вас на две-трое суток в одном из своих охотничьих домиков. Это вполне безопасно. Вас присмотрят там... Потом переведут ночью к одному летчику, где и поселят на длительное время. Возможно, со временем вывезем куда-то дальше. Во всяком случае фашистам уже вас не достать.

— А кто же тот капитан, если это не секрет?

— Бывший гитлеровский летчик. Замечательный и верный товарищ. Вы, кажется, должны были бы помнить одного поляка, друга Каспара Луджино по испанским событиям.

— Как же, помню. Где он?

— Он организатор вашего освобождения из гестапо и друг этого летчика! Теперь борется вместе с нами в отряде «Свободная Франция».

Молочная занавеса чуть шевелилась под дуновением легкого ветерка над островом. Сквозь утренний туман кое-где просматривались густые ветви деревьев, обрывы. Океан словно подкрадывался к той кисейной пелене и обессилено ревел волнами. Туман медленно отступал в заросли, снимался облаком вверх. На побережье широкая песчаная коса действительно огибала почти половину острова прекрасным пляжным поясом. Повернув раз и примерившись, самолет зашел на посадку и мастерски приземлился. Не выходя из кабины, летчик осмотрел место посадки, прикинул в уме, как будет взлетать, потом подошел к радисту, который уже включил радиоаппаратуру.

— Алло, говорит Адамсон. Самолет «Эфир 47», «Эфир 47»! Да, да, Адамсон. Прекрасно приземлились. О'кей! Пионеры? Записывайте, да, да записывайте: четверо советских мальчишек и девочка... категорически отказались вернуться на коммунистическую родину! Да, отказались, это я вас уверяю. Сняли красные пионерские галстуки и в слезах умоляют забрать их, спасти от коммунизма! Да, да, четверо ребят и девочка. О'кей, все как один отказались возвращаться в Советы. Везу их на базу «Корсар»! Подготовьте корреспондентов. Адамсон. О'кей!

Сбросил наушники и, наконец, пошел к двери. С них уже свисал трап. Члены экипажа осматривали самолет, осторожно поглядывая на волны океана.

— Видели их? — спросил он, спускаясь по трапу на приглаженную волнами приливов шлифованную гальку.

Механик неуверенно оглянулся вокруг, пожал плечами. Туман брался лепешками, поднимаясь над островом.

— Не видно, наверное, там... — показал кивком головы на лес и горы острова. Адамсон потянулся на чистом воздухе, сделал несколько гимнастических упражнений.

Всходило солнце. Окинув взглядом побережье, Адамсон повернулся и пошел вдоль берега к крутым лесистым берегам. За ним двинулись еще двое из экипажа.

Песчаная коса понемногу шла вверх, острые большое скалы высились над лесом. Показалась и недавно утоптанная тропинка. Адамсон довольно улыбнулся. Тропинка то карабкалась на кручу, то спускалась в долинку, заросшую свежей растительностью.

Пилот спешил. Вышел еще на один холм и вдруг увидел... Закрытый со всех сторон вековечной растительностью, на зеркальной поверхности небольшого залива стоял военный немецкий катер производства бременских заводов. С обрыва на борт катера были переброшены деревянные лестницы.

— Видимо, пионеры еще спят в каюте, — насмешливо сказал Адамсон к своим спутникам.

Летчик оглянулся и заметил мазанку, стоявшую поодаль. Экзотика, робинзонада! Показал рукой на постройку. Торопясь, ступил на лестницу. Раскрытые люки — и ни одного человеческого звука вокруг.

Где-то глубоко в сознание проникло подозрение, что здесь никого нет. А радиограмма ведь уже передана, собираются корреспонденты!..

— Хэл-ло-о! — крикнул в открытый люк катера. Пустым эхом откликнулось тревожное «ло-о»

Потом он повернулся к хижине, послал туда бортмеханика.

— Что они там, товарищи? — спросил летчик, иронически подчеркивая слово «товарищи».

— Нет и духа! Недавно еще, видно, спали здесь, но...

Адамсон бросился по лестнице вниз, в трюм катера. Повсюду открыты двери. Были — и нет их!

Тогда вспомнил о своей поспешной радиограмме. Какая неосторожность, безрассудство, кокетство политической акцией: «...Категорически отказались вернуться на коммунистическую родину...»

Пионеров и в помине нет на острове. Может, англичане перехватили? У них здесь ближе есть базы. Адамсон терялся в догадках, не знал, что же делать дальше. А может, может, немцы? Постой, постой — на берегу, кажется, действительно видны были следы колес самолета...

Адамсон пулей выскочил наверх, сбежал по трапу на берег и поспешил на песчаную косу, к своему самолету. За ним едва успевал бортмеханик и второй пилот. Так и есть. Здесь уже был самолет.

— Какой же я дурак! А все это туман. Вот же гады, какая несолидарнисть! Таки перехватили! Что же теперь? Еще одну радиограмму посылать: сбежали, мол, передумали?

— Мистер Адамсон, видно, кто-то опередил нас. Ширина колес, как и у нашего, — крикнул второй пилот.

— Знаю, англичане с островов... Самолет готовить к вылету!

— Есть к вылету!

Через несколько минут моторы мощно взревели, и самолет пошел по песку, набирая разгон. Пронесся вдоль берега, на краю косы, подмытой волнами, оторвался, взлетая уже над бурными волнами океана.