Удивительные приключения дядюшки Антифера

Но какой вслед за тем он издал крик! Боже всемогущий! Это не был крик радости; изумление, оцепенение, ужас отразились на его внезапно побледневшем лице…

В яме вместо указанных в завещании Камильк-паши бочонков оказалась всего лишь железная шкатулка, подобная той, какую нашли на первом острове.

— Опять! — не удержался от возгласа Жюэль.

— Это просто мистификация, и ничего больше! — пробормотал Жильдас Трегомен.

Шкатулка была вынута из ямы, и дядюшка Антифер с яростью ее открыл…

Там хранился документ — пожелтевший от времени пергамент; Антифер громко прочел начертанные на нем строки:

— «Третий остров — на пятнадцати градусах одиннадцати минутах восточной долготы. Сонаследники Антифер и Замбуко должны передать долготу в присутствии нотариуса Бен-Омара эсквайру [195] Тиркомелю в Эдинбурге, в Шотландии, которому известна широта третьего острова».

Значит, ни на одном из этих островков в бухте Маюмба сокровища не были зарыты!.. Значит, их надо искать в другой точке земного шара, присоединив эту новую долготу к широте, хранящейся у вышеназванного Тиркомеля из Эдинбурга!.. Значит, уже не вдвоем, а втроем они будут делить наследство Камильк-паши!

— Кто знает, — воскликнул Жюэль, — не пошлют ли нас с этого третьего островка еще на двадцать других… на сто других?.. Ах, дядя, неужели вы будете таким упрямцем… таким… простаком, что объедете весь свет?..

— Не говоря уж о том, — добавил Жильдас Трегомен, — что если Камильк-паша считал своих наследников сотнями, то стоит ли его наследство таких мытарств?

Антифер взглянул исподлобья на друга и племянника, стиснул зубы с такой силой, что сломал чубук, и произнес:

— Молчать!.. Это еще не конец!

И он прочитал последние строки документа:

— «А сейчас в награду за труды и в возмещение убытков каждый сонаследник возьмет себе по алмазу, которые находятся в этом ящике; стоимость этих двух камней ничтожна по сравнению с теми драгоценностями, которые они получат впоследствии».

Замбуко бросился к шкатулке и вырвал ее из рук дядюшки Антифера.

— Алмазы! — закричал он.

И действительно, там было два великолепных кабошона [196], каждый из которых стоил — а банкир понимал в этом толк — не меньше ста тысяч франков.

— Хоть что-нибудь! — сказал банкир, беря один алмаз и оставляя другой своему сонаследнику.

— Капля в море! — ответил дядюшка Антифер, засунув камень в жилетный карман, а документ — в карман своей куртки.

— Э!.. Э!.. — заметил Трегомен, покачивая головой. — Это серьезнее, чем я думал!.. Посмотрим, посмотрим!..

Жюэль только пожал плечами. А Саук? Тот кусал себе кулаки при мысли, что никогда больше ему не представится такого благоприятного случая!

Что же касается Бен-Омара, не получившего на свою долю даже крохотного бриллиантика, хотя это последнее письмо опять возлагало на него посредничество, то он застыл с вытянутым лицом, с опустившимися руками, негнущимися коленями, напоминая наполовину опустошенный мешок, который вот-вот повалится набок.

Правда, Саук и он находились теперь в лучших условиях, чем раньше: во-первых, покидая Сен-Мало, они не знали, что едут в Маскат; во-вторых, покидая Маскат, они не знали, что направятся в Лоанго. Дядюшка Антифер, не сдержав на этот раз своего порыва, неосторожно выдал тайну, которую должен был свято хранить. Все слышали новое определение: пятнадцать градусов одиннадцать минут восточной долготы… Все слышали имя эсквайра Тиркомеля, живущего в Эдинбурге, в Шотландии…

Можно не сомневаться, что Саук, не полагаясь на Бен-Омара, хорошо запомнил эти цифры и этот адрес, чтобы при первой же возможности записать их в свою книжку. Так что дядюшке Антиферу и банкиру Замбуко теперь уже нельзя терять из виду ни нотариуса, ни его усатого клерка; а то как бы они не опередили сонаследников во второй столице Великобритании!

Разумеется, можно было допустить, что Саук, не зная французского языка, ничего не понял, но если даже и так, то Бен-Омар все равно откроет ему тайну.

Впрочем, Жюэль успел заметить, что Назим даже не постарался скрыть чувство удовлетворенного любопытства, когда цифры долготы и имя Тиркомеля сорвались так неосторожно с уст дядюшки Антифера.

Но, в конце концов, не все ли равно! Не подчиняться же в третий раз посмертным фантазиям Камильк-паши?.. По мнению Жюэля, это было бы по меньшей мере бессмысленно. Теперь нужно было только вернуться в Лоанго и воспользоваться первым проходящим судном, чтобы поскорее попасть в славный город Сен-Мало.

Такое разумное и логичное предложение Жюэль и сделал своему дяде.

— Никогда! — ответил Антифер. — Паша посылает нас в Шотландию — мы поедем в Шотландию! И если бы я должен был посвятить остаток дней своих поискам…

— Моя сестра Талисма так горячо любит вас, что согласится ждать… хоть десять лет! — добавил банкир.

«Черт возьми! — подумал Жильдас Трегомен. — К тому времени барышне будет под шестьдесят!»

Но дядюшка Антифер не терпел беспредметных разговоров. Он уже принял решение. Он не прекратит погони за сокровищами. А между тем наследство богатого египтянина благодаря появлению господина Тиркомеля делилось теперь не на две, а на три части… На долю каждого сонаследника придется только по одной трети…

Ну что ж, Эногат выйдет замуж за графа, а Жюэль женится на графине!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,

в которой дядюшка Антифер и его спутники слушают без всякого удовольствия проповедь преподобного Тиркомеля

— Да, братья мои, да, сестры мои, обладание богатством неизбежно ведет к злодеяниям и преступлениям! Богатство — это главная, чтобы не сказать единственная, причина всех зол в нашем бренном мире! Жажда золота влечет за собой потерю душевного равновесия! Вы только представьте себе общество, где не будет ни богатых, ни бедных!.. От скольких несчастий, страданий, неурядиц, бедствий, треволнений, болезней, скорбей, печалей, мучений, разорений, опустошений, крушений, забот, тревог, невзгод, катастроф и всяческих пагуб было бы избавлено человечество!

Красноречивый пастор достиг предела красноречия, нагромождая один синоним [197] на другой, которых ему все же не хватало, чтобы дать исчерпывающее представление обо всех земных горестях. Он мог бы влить еще немало других синонимов в этот бурный словесный поток, который он низвергал с высоты своей кафедры на головы слушателей. Но надо отдать ему должное — он сумел ограничить свою способность говорить легко и долго.

Это происходило вечером 25 июня в церкви Престола Господня, которую позже частично разрушили, чтобы расширить перекресток на Гай-стрит. Преподобный Тиркомель, представитель «свободной шотландской церкви», произносил свою проповедь перед аудиторией, явно подавленной этими тяжеловесными периодами. Можно было подумать, что после такой проповеди все верующие тут же кинутся к своим несгораемым шкафам и бросят все содержащиеся в них ценности в воды залива Ферт-оф-Форт, омывающего северные берега Мидлотиана, того самого знаменитого графства, столицей которого выпала честь служить городу Эдинбургу, по праву называемому Северными Афинами [198].

Вот уже битый час, как почтенный пастырь неутомимо наставлял паству своего прихода [199]. Казалось, он не устанет говорить и его не устанут слушать. Благодаря этому проповеди не предвиделось конца.

— Братья и сестры, — продолжал преподобный Тиркомель, — евангелие гласит: «Блаженны нищие духом». Вот глубокая аксиома, смысл которой дурные насмешники, столь же неверующие, сколь и невежественные, всячески стараются извратить. Нет! Здесь говорится не о тех, кто «беден умом», то есть не о глупцах, а о тех, кто сами себя делают нищими в душе и презирают мерзкие богатства — главный источник бед и зол в современном обществе. Поэтому евангелие призывает вас относиться к богатству с презрением и пренебрежением, и если, к несчастью, вы обременены благами мира сего, если в ваших сундуках скопились деньги, если к вам пригоршнями прибывает золото, сестры мои…