Приключения 1979

Подруги ничего не могли от нее добиться. Но ему она рассказала все. Шофер, когда проезжали горы, вдруг свернул с дороги в ущелье.

— Я тебя люблю, — сказала она Болдыреву с неприсущей ей решимостью. — Но теперь мы больше никогда не сможем быть вместе.

Он все понял и не знал, как быть. Заявить в милицию?

— Чтобы о моем позоре узнали все? — побледнела она.

Рахимбаев потерял счет дням и удивился, когда в ущелье вдруг нагрянули машины. Они начали атаку с утра. Ущелье тут же капитулировало, внеся контрибуцию тюльпанами.

Вечером, провожая Холбека в колхоз с очередной депешей, капитан сообразил, что сегодня навруз — праздник весны. В этот день не обойтись без цветов.

— Он все выдумал! — сказала Папуш майору Колчину.

Она оказалась маленькой, щуплой женщиной с бледным, словно просвечивающим лицом.

Колчин стал объяснять, как важны ее показания, чтобы предотвратить новые преступления на дорогах.

— Я ничего не знаю! — упорствовала она.

Он рассказал о Симбирцевой. Папуш замкнулась окончательно:

— Уходите!

— Во-первых, побрейтесь, — сказал Дианинов Колчину. — А во-вторых, мы не так уж мало узнали. ЗИЛ-150. Бортовой. Темно-зеленый. Дата известна. Время тоже. Гулистон. Найдем и без ее помощи. Зачем же расстраиваться?

Зазвонил телефон.

— Ваш номер в Душанбе не отвечает.

А полковнику так хотелось услышать о внучке!

— Повторите через некоторое время, — попросил он и передал трубку Колчину. — Вас соединяют.

— Танечка! — обрадовался майор. — Я тебя сразу узнал. Ну как ты там?.. Зачем маму... Я хочу с тобой... Конкурс юных математиков, говоришь?.. Вторая премия?.. Вот молодец! — И усталость прошла. — А я-то при чем? — плохо скрыл удовольствие. — Ну что там я тебе помогал... Ладно, теперь давай маму.

— Ты не забыл? — спросила жена.

— Что?.. Туфельки Мишке?.. Не туфельки. Тогда что?.. Ах да. Ну помню, конечно... Что она говорит?.. Что?!

Дианинов сразу заметил, что Колчин расстроился. Оказывается, послезавтра у Татьяны день рождения, и она хочет, чтобы он приехал. Впервые она обратилась к нему с такой просьбой, но у Колчина нет возможности выполнить ее.

Из донесения старшего лейтенанта милиции Негматова:

Глава 7

ЕЩЕ КОСВЕННЫЕ УЛИКИ

Эта машина появилась в ущелье в 20 часов 47 минут. Уже стемнело, и Рахимбаев следил за ней по движению фар.

Машина приближалась к похожему на могильную плиту камню, за которым капитан устроил засаду. Рядом с ним лежал Холбек. Он прижался к земле и старался не дышать.

Вскоре они уже могли различить, что это грузовик ЗИЛ-150. Как нарочно, машина остановилась перед камнем. В кабине сидели двое. Шофер выключил фары. Потом открылась дверца кабины, и он спрыгнул на землю.

— Выходи! — приказал он кому-то. В кабине замешкались. Тогда он повторил резче: — Что, я тебя должен ждать? — В голосе прозвучала угроза.

Рахимбаев увидел женщину. Одним прыжком он оказался перед шофером. Ослепил лучом карманного фонаря.

Шофер был рослым. Едва уловимым движением выхватил из-за голенища нож. Капитан выбил нож и рванул его руку на себя. Шофер вскрикнул от боли.

Холбек пронзительно свистнул, подзывая Усмана. Старший чабан вскоре появился со сворой собак. Шофера связали. Он лежал в кузове, пытаясь сбросить веревки.

— Не дури! — приказал Усман. На всякий Случай он захватил с собой овчарку. Она щерилась, показывая клыки.

Капитан Рахимбаев сел за руль. До Зангора было сорок минут езды...

— Итак, ваша фамилия Жосанов? — спросил полковник.

— Жосанов, Жосанов, — охотно согласился шофер. — Только в чем я виноват, гражданин начальник?

— Во-первых, вы оказали сопротивление работнику милиции.

— Так ведь кто его разберет? В чупане был.

Нож лежал на столе. С искривленным клинком. Не тот ли?

— Еще вы обвиняетесь в попытке изнасилования.

Жосанов побагровел.

— Да я эту гниду... Да я... — Он не находил слов.

— Вы завезли ее в ущелье, — сказал полковник. — Это вы не будете отрицать?

Жосанов в бессильной злобе сжал кулаки.

— Никого я не завозил! Она сама говорит: свернем в ущелье. — Вид у него стал жалкий. — Завязал я, гражданин начальник. А тут эта гнида. Сама, понимаете?..

— Вот так встреча! — удивился Саидов, — Маркина?

— Здравствуйте, здравствуйте, — закивала женщина, которую завезли в ущелье Каллаканд.

Ей было лет двадцать пять. Широкобедрая, пышногрудая. Густо намалеванные глаза с поволокой.

Саидов хорошо знал ее историю. Связалась с перекупщиками. Занималась махинациями. Транжирила молодость. В последний раз отбыла срок в исправительно-трудовой колонии и тут же закружила голову инженеру из Омска. Познакомились в кинотеатре. У нее оказался лишний билет. Потом инженер прибежал в милицию: помогите, ограбили. Узнали по почерку — Маркина. Инженер увидел ее в отделении и... все простил. Стал уверять, что ничего она у него не взяла...

— Пишите заявление, — сказал Саидов. — Так, мол, и так. Шофер такой-то насильно завез меня в ущелье.

— Нет уж, — сказала Маркина. — Не буду я писать такое.

— Но ведь он завез вас в ущелье?

— Завез.

— Это вы ему показали ущелье или он сам свернул?

— Вот еще... показала. Что у меня, стыда нет?

— Значит, все-таки он завез вас в это ущелье?

— Ну да.

У Маркиной оказалась приметная сумка. Темно-коричневая с двумя отделениями. На длинном ремне. Не Симбирцевой ли?

— Откуда у вас эта сумка? — спросил Саидов.

— Купила в Ташкенте.

— Точнее.

— В ЦУМе...

Утром пригласили для опознания Каратаева. Инженер сказал не раздумывая:

— Это сумка Симбирцевой! Одна застежка не запиралась. Она положила в сумку тетради, а застежка не запиралась.

Но застежки запирались.

Дианинов вспомнил про журналиста. Пирмухамедов еще был в районе. Пригласили в отдел.

— Ее сумка! — выбрал из десятка других, разложенных на столе.

— Чем можете доказать?

Он не приближался к столу, словно боялся дотронуться до сумки.

— Ремень был надорван. Сшит черными нитками.

Ремень оказался целым.

— Может быть, в самом деле купила она эту сумку? — засомневался Саидов.

— Запросите Ташкент, — сказал Дианинов.

Экспертиза признала: нож, изъятый у шофера Жосанова, не имеет зазубрин. Стало быть, это не тот нож, каким была убита Симбирцева.

На очной ставке Жосанов сказал твердо:

— Ты мне показала это ущелье!

— Ну я, — вдруг согласилась Маркина. — Что тут такого?

— Откуда вам известно это ущелье? — спросил Дианинов.

— Ниоткуда. Просто увидела ущелье и говорю: свернем.

— Завязал я, гражданин начальник! — уверял Жосанов.

— Ладно, — вдруг сказал Дианинов. — На этот раз вы свободны.

— Вот спасибо!

— Жосанов! — вернул его от дверей полковник. — Нож забыли.

— Да ну его к черту! — стал открещиваться Жосанов...

— Темнишь, Маркина, — сказал Саидов, показывая телеграмму из Ташкента, — Не было в ЦУМе таких сумок.

— Дайте закурить.

— Ну? — спросил Саидов, подвигая к ней портсигар.

— Ладно, — согласилась она. — Все равно вы меня так запрячете, что он не достанет. В конце февраля, — сказала Маркина, — была я в Зангоре. Крохотный городок. Не развернешься. Вышла на шоссе. Проголосовала. Подобрал грузовик (в марках не разбираюсь). Шоферу на вид лет сорок. Костлявый. В тюбетейке. Синих очках. «Сколько возьмешь?» — спрашиваю. «Не обеднеешь». Посадил он меня в кабину, а чемодан закинул под брезент в кузов.