Дама с элементами безумия (СИ)

- Вера! Тебе эти понравились? - сквозь пелену грусти прорвался к ней голос нового друга.

Что ему нужно, чего он добивается? Надоели ей все, он в том числе. Он больше других: другие хотя бы не изображают из себя заинтересованных лиц, не дурят голову, а проходят мимо, не замечая. Потому что она - пустое место.

Ираклий дурит ей голову, а она позволяет: не хочет быть пустым местом, хочет быть... желанной. Что в этом удивительного? Любая женщина хочет быть желанной. И еще хочет быть красивой, хочет быть ухоженной.

А Вера хочет? Вера "катается на качелях" - вверх, вниз, вверх, вниз: то хочет, то не хочет. Пять минут назад радовалась обнове, глаза загорелись, как у голодной кошки перед полной миской молока, а потом раз и потухли глаза - молока не хочется, хочется рыбки. С голодухи не перебирала бы харчами. Перебирает. Значит, еще не оскелетилась совсем...

Что же делать? Как выкрутиться, чтобы не обидеть человека, который проникся к ней симпатией, так ей хочется думать, и расстаться навсегда?

Или... у него свои цели касательно нее? Скажем так - непорядочные?

О чем это она? О том, что молодой мужчина хочет ее совратить? Ее, засохшую ягоду, забитую женщину, зациклившуюся на муже? А то Ираклий не найдет себе другой "товар", не залежавшийся на полках. И искать-то не станет, девки сами на него бросаются, небось. Вон какой красавчик с двухдневной щетиной, глазами необыкновенной небесной чистоты. Самоназванный друг...

Друг неизвестно откуда свалился ей на голову и заставляет жить по указке. Что изменилось? Ничего не изменилось.

Вера только сейчас заметила летние туфли на своих ногах. Поняла, что сидит на пуфике в магазине обуви, держит в руках симпатичную сумку - ту самую, за которую зацепился взгляд. Взгляд зацепился бы за что угодно, лишь бы зацепиться.

- Ираклий, пойдем отсюда, - прошептала Вера. - Я ничего не хочу. Не надо мне ничего. И платье давай вернем в магазин. Так можно?

- Можно всё. Но нужно ли?

- Нужно.

- Позволь мне настоять на своем - мы сейчас купим эти туфли, эту сумочку, потом отправимся в салон красоты, а потом... в ресторан, где тебя будет ждать... один мужчина. Ты придешь к нему на встречу с другим мужчиной. И этот другой сразу уйдет, едва ты поведешь бровью. Я сразу все пойму. И не буду вам мешать. Как тебе такой вариант?

- Я... не знаю, - промямлила Вера Иннокентьевна.

- Уже лучше, есть подвижки в правильном направлении. Подумай еще.

- Я согласна...

- Моей голове так легко стало, - призналась Вера на ступеньках салона красоты после преображения. - И цвет волос как будто мой и не мой одновременно. Блестящие. Здорово получилось. - Она потрясла головой, волосы защекотали шею.

- Времени у нас в обрез. Сейчас я подброшу тебя до дома, сам мотнусь к себе, приведу себя в божеский вид, и ровно в пять буду ждать тебя у подъезда. И не смей забивать голову всякой чепухой. Я имею в виду переживания.

- У меня прекрасное настроение. Благодаря тебе, заметь.

- Рад слышать...

Все прошло по плану - ровно в пять счастливая и слегка уставшая от любований на себя в зеркале Вера вышла из подъезда и села в автомобиль Ираклия Кудесникова. На этот раз на Ираклии были темные брюки и белоснежная сорочка. Хоть сейчас в загс... На радость или на беду Веры щетина на его лице осталась - занимала свое почетное, притягательное, место. Про глаза вообще говорить не стоит - глаза сводили ее с ума.

Ресторан, где ей назначил встречу Фидель, находился на окраине города. Ресторан Вере был известен - в нем отмечали юбилеи все их приятели. Приятели Фиделя. Вера была бесплатным приложением к мужу. Туда новые друзья и направились.

- Не сиди как на похоронах! - приказал ей Ираклий, когда они остановились на светофоре. - Вышла такая сияющая, чем дальше, тем все хуже и хуже.

- Не выдумывай!

- Я не слепой, я очень даже наблюдательный.

- Хвастун!

- Ты забыла мое имя? - усмехнулся он.

- Как тебя друзья называют? Не всегда же обращаются к тебе официально - Ираклий.

- Друзья называют Ирэк. Но чаще - Кудес. Со школьной скамьи так повелось.

- Мне не нравится. Я буду называть тебя Ираклий.

- Вера, мне кажется, ты сейчас расплачешься. Так?

- Тебе только кажется.

- Послушай меня, девочка Вера. Принимай изменения в жизни с благодарностью. Вот жила ты по расписанию, однообразно и скучно...

- Меня все в моей жизни устраивало, - перебила Попугаева.

- Возможно. Удивительно, что со скуки не померла.

- А сейчас-то как весело! Прямо обхохочешься! - съязвила она.

- Посмотри на уход мужа с другой стороны, - посоветовал Ираклий, не обратив внимания на ерничество. - Раньше ты ничего и никого вокруг не замечала. Была рабыней своего мужа. Твоя жизнь подчинялась только ему. Сейчас ты свободна. Ты стоишь на перекрестке, иди в любую сторону, на выбор. И радуйся, что твое болотное однообразие кануло в вечность. Попробуй себя в новом качестве...

- Друга, - вставила Вера без намека на улыбку. - Или любовницы.

- Я в принципе не против, - на полном серьезе заявил мужчина.

- Поехали уже, тебе сигналят, не слышишь?

Ираклий некоторое время молчал, потом заговорил вновь:

- О такой женщине мечтает каждый умный мужик.

- Тоже мне нашел женщину - мечту поэта!

- Почему нет? - передернул крепкими плечами Ираклий Кудесников. - Только ты об этом не догадывалась. Признайся, ты ловила на себе заинтересованные мужские взгляды?

- Не знаю, не обращала внимания.

- Я так и думал. На твоем муже свет клином сошелся? Он один на всем белом свете?

Вместо того, чтобы ответить, Вера тихонько замурлыкала слова известной песни:

- На тебе сошелся клином белый свет, на тебе сошелся клином белый свет...

- У тебя хороший голос, - похвалил Ираклий, когда она смолкла.

- Один мой коллега как-то на празднике перебрал со спиртным и признался мне: твои выдающиеся вокальные данные с лихвой компенсируют невыразительную внешность. Хороший комплимент?

- Комплимент от человека с массой комплексов, - нашелся Кудесников.

- С чего ты взял? Ты его в глаза никогда не видел.

- Уверен - он подкаблучник дома, а на работе третирует слабый пол. Догадался?

- В общем ты прав. И он прав. - Вера вздохнула и добавила, - наверное, так думает не он один. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

- Некрасивых женщине не бывает, есть женщины, которые не хотят за собой следить в силу разных причин. Ты считала, что муж любит тебя любую.

- И ошибалась.

- Хорошо, что поняла это.

- Слишком поздно.

- Поздно тому, кого выносят вперед ногами, тем, кто жив, ничего еще не поздно изменить или исправить. Возьми и отчебучь чего-нибудь?

- Например? Станцевать на столе в ресторане?

- Шутки шутите, моя прекрасная леди! Для начала скинь свой кокон, в который тебе запеленал муж сразу после свадьбы.

- Ираклий, я тебя боюсь.

- Правильно делаешь, - усмехнулся он. - Кажется, мы приехали. Вовремя успели. Как ты меня представишь?

- Что, значит, как? Моим другом. Скажу: Федя, заочно вы уже знакомы с Ираклием, пора познакомиться очно....

Так Вера и начала, когда они с Кудесниковым подошли к столику, за которым с гордым видом сидел Фидель Попугаев. Гордый вид сразу перетек в напряженное ожидание подвоха. Фидель явно не поверил словам Веры о существовании поклонника. А тут - вот он, молодой, влюбленный, богатый...

Сморчок, - подумал о бывшем муже своей подруги Ираклий Кудесников.

Выпендрежник, - подумал о Кудесникове Фидель Юрьевич Попугаев. Пригласив бывшую супругу в ресторан, он хотел насладиться своей властью над ней, но никак не ожидал увидеть ее в компании молодого повесы, выпендрежника. Получается всё зря: зря наплел Станиславе о встрече с другом, который едет через город транзитом - потому и назначил встречу в ресторане вблизи трассы. Федя пригласил Стасю пойти с ним, но та отказалась. Он в этом нисколько не сомневался. Потому и пригласил. Чем дольше они жили вместе, тем больше Фидель убеждался в своей ошибке. Разница в возрасте два десятка лет - это пропасть: разные взгляды, убеждения, интересы. Когда он жил с Верой, у них все было общее. Привык. В итоге наскучило. Всё наскучило, Вера с ее раболепством и предсказуемостью - особенно. Хочет вернуться? Уйти от Станиславы ему хочется, но не к Вере Иннокентьевне. Лучше перебраться в другой город. Начать жизнь заново.