Хроника операции «Фауст»

Франц, оставаясь сидеть на стульчике, скомкал письмо, сунул его в карман куртки и растерянно принял подарок. Открыв крышку, он вскрикнул:

— Да это же чудо, господин Виц! Русские краски! Они делаются из настоящих масел и натуральных красителей. Их не сравнишь с нашими эрзацами!

— Весьма рад, что угодил.

Франц проворно соскочил со стульчика.

— Господин Виц, Артур тоже пишет, что он ваш друг. Извините, я опрометчиво высказался о брате. Я люблю Артура, хотя не одобрял, что он избрал военную карьеру. Но сейчас война. Место настоящего немца — в окопах. Жаль, у меня гипертония, полиартрит и всякие немощи. Однако я помогаю Германии, как могу, вот своей кистью и готов служить вам. — От возбуждения Франц чуть не плясал перед Павлом.

В это время появилась Клара с газетами и конвертом с орлом в левом углу. Оторопевшая женщина замерла на дорожке.

— Дорогая, это Пауль Виц — фронтовой товарищ нашего Артура. Ты посмотри, какие краски он мне подарил.

Павел подошел к Кларе, коснулся губами ее руки:

— Смею надеяться, что и вам понравится мой маленький подарок. Он, как я думаю, как раз предназначен для хорошенькой женщины. — И Павел протянул ей плоский флакончик духов «Коти».

Клара вспыхнула от удовольствия и жеманно, как девочка, сделала книксен.

— Если ваша супруга нуждается в моей помощи…

— Отлично, она будет вам очень признательна, если вы поможете ей уютно устроить наше временное жилище.

Павел взял Клару под руку и повел ее к Нине.

Когда он вернулся к Францу, тот распечатывал депешу, которую принесла ему Клара. На узкой полоске тонкой финской бумаги было отпечатано несколько строк.

— Что-нибудь серьезное? — спросил Павел.

— Нет. Просто господин Йозеф Шрайэдер назначает время сеанса.

— Кто этот Шрайэдер?

— Важный чиновник из полиции. Эти господа желают остаться запечатленными в истории, хотя папа Йозефа и был простым писарем в магистрате. А что делать? Приходится выполнять и такие заказы…

Павел снова стал рассматривать картину. Черное небо, багровый пожар, на холме за кудрявым дубом виднелся город с типично немецкими крышами, даже церковью, которая напоминала мюнхенскую Фрауэнкирхе. Очевидно, таким представлялся Смоленск Штефи. На переднем плане были изображены идущие в атаку танки и прижатые к броне солдаты с перекошенными от ярости лицами.

Франц деловито то там, то сям начал тыкать кистью в полотно. Его вид, нелепая пачкотня развеселили Павла, но он постарался придать голосу изумление:

— Вы настоящий баталист!

— Так себе, — поскромничал Франц. — Пишу для Дома инвалидов. А старички любят аллегории.

— Скажите, ваш чиновник из полиции сможет без особых проволочек дать нам разрешение на временное жительство?

Штефи отложил кисть и вытер тряпкой руки.

— От Йозефа Шрайэдера зависит все! Завтра на сеансе я скажу ему о вас.

— На какое время назначена встреча?

— Сеанс будет длиться с десяти до двенадцати.

— Вы будете работать у него в управлении?

— Нет, на вилле. Отсюда минут пятнадцать ходу!

Вечером Нина взяла термос и пошла к хозяйке за кипятком. Появившись в столовой в тот момент, когда обитатели пансиона собрались на ужин, она со всеми познакомилась. За столом не было лишь жильца с мансарды…

3

Приехав в Мюнхен, Йошка первым делом направился на «Байерише моторенверке». Он ожидал увидеть огромный промышленный район — так широко была распространена в мире продукция этого предприятия. На самом же деле оказалось, что БМВ занимает всего два квартала. Темные корпуса за кирпичным забором скрывала плотная зелень. Слухай с трудом нашел небольшую проходную, выбеленную известью. У проходов-вертушек на высоком табурете дремал охранник. Первая смена уже работала, до начала второй было еще далеко.

Чтобы не привлекать к себе внимания, Йошка обошел тесную площадь перед проходной и наткнулся на отделение почты, как раз то самое, семнадцатое, куда приходили письма для «Бера». Йошка знал: служащие почты в Германии строго контролируются полицией и гестапо. Как завести разговор, чтобы не вызвать подозрений? Поколебавшись, он толкнул дверь почты. За стеклянным барьером сидели две весьма серенькие девушки. С беспечным видом отпускника с фронта он приблизился к одной из них, склонился к окошку:

— Прошу, дорогая, конверт с маркой и бумагу.

Девушка наградила защитника фатерлянда улыбкой. Йошка осмелел:

— В Мюнхен попал впервые. Не подскажете, что можно посмотреть у вас?

— Вы к нам надолго?

— Как только подлечусь, обратно на войну.

— Сейчас там все настоящие парни!

— И очень жаль, что там нет с ними настоящих подружек, — в тон ей ответил Йошка.

Другая строго взглянула на подружку, та прикусила язык.

— Посмотрите Новую ратушу и колонну со статуей Богородицы — Мариензейле, — сказала она. — Мать Христа, непорочная дева Мария, покровительствует Баварии. Скипетром она как бы благословляет город, а четыре крылатых гения на пьедестале охраняют нас от четырех зол — войны, голода, чумы и ереси…

Йошка понял: надо проявить симпатию к этой строгой девушке, скорее всего, именно она начальница отделения. Тогда можно будет запросто ходить сюда и наблюдать за проходной завода, которая хорошо просматривается из окна.

Болтая, он как бы от нечего делать перелистывал баварский телефонный справочник и наткнулся на фабрику детских игрушек, ту, что принадлежала Ноелю Хохмайстеру… Там же, в справочнике, он нашел пивную на Лембахштрассе в Розенхейме под названием «Альтказе».

До конца смены оставалось несколько часов.

— Если разрешите, я подъеду вечером, — проговорил Йошка.

Серьезная девушка пожала плечами, сделав вид, что ее он нисколько не интересует.

Йошка побывал у черной громады Новой ратуши. На башне торчали фигуры с раскрашенными лицами. Когда зазвенели куранты, куклы пришли в движение. Появились два игрушечных рыцаря. Левый всадник сбил копьем правого и исчез. Затем разбитная группа ремесленников в красных долгополых сюртуках совершила танец под популярную баварскую песенку «Ну и холодно же сегодня». Вспорхнул металлический петух, похлопал жестяными крыльями и закукарекал. Так изо дня в день, из века в век… Новая ратуша как бы напоминала немцам о незыблемости раз и навсегда заведенного порядка.

Осмотрел Йошка и средневековую крепость Зенлингер-Тор-плаце, побывал и на рынке Виктуалиенмаркт, где под синеполосными тентами крестьяне торговали сладким картофелем, маринованными яблоками, ветчиной и домашними колбасками. Затем не спеша дошел до Немецкого музея — огромного здания с плоской стеклянной крышей. Служитель пропустил его без билета. Служащие вермахта имели на это право.

В зале самолетов и дирижаблей под потолком висели этажерки первых летательных аппаратов, модели знаменитых дирижаблей «Граф Цеппелин» и «Вильгельм». На полу стояли ветераны-бипланчики Мессершмитта и Юнкерса.

В Морском зале демонстрировались яхты и парусники — победители скоростных регат.

После музея он пообедал в кафе на площади Штахуса, подивившись обилию и дешевизне предложенных блюд.

По Карлсплаце, самому бойкому месту в городе, вышел к желтовато-красному особняку великого живописца-мюнхенца Франца Ленбаха. Он походил на древнеримскую виллу. Там располагался художественный музей и хранились лучшие портреты Листа, Вагнера, Мольтке, Бисмарка, написанные рукой знаменитого баварца в духе старых мастеров.

Теперь он мог рассказать девушкам на почте обо всем увиденном. Намекнув начальнице, что намерен проводить ее с работы домой, стал со скучающим видом смотреть в окно. Кончалась смена. Из проходной повалил народ. На почте сразу стало многолюдней: кто отправлял письма, кто ждал вестей от братьев, сыновей. Девушки занялись клиентами.

Йошка так и не увидел Бера, хотя проторчал у окна целый час. После закрытия почты ему ничего не оставалось, как пригласить начальницу в кафе, угостить пирожными и легким яблочным вином.