Чайки возвращаются к берегу. Книга 2

— Ну, не буду отнимать вас у ваших латышских друзей! Я вижу, что вам хочется побыть с ними хотя бы в воспоминаниях! Но имейте в виду, я уже ревную вас к оставленной вами в Латвии женщине! — Она шутя погрозила ему и попросила проводить до машины.

По представлению Лидумса, ей бы следовало сейчас оставить свою машину под наблюдением Морриса, а самой уехать на такси, поскорее добраться до дома и лечь спать. Но нет, Нора отважно села в свой «будуар на колесах», сделала прощальный приветственный жест и развернулась так круто, что случайный прохожий отпрянул в сторону. Впрочем, Лидумс уже привык к тому, что в этой стране пьяный водитель, не свалившийся с ног перед автомобилем, не подвластен полиции…

Он торопливо вернулся в дом и занялся радиограммой.

Радиограмма была действительно от Будриса и подписана радистом лесного отряда Делиньшем. В деловой части Будрис обращался к Силайсу и просил его не давать координаты его отряда неизвестным лично Силайсу людям.

Эта часть радиограммы и встревожила, и рассердила Лидумса: по-видимому, «Норд», даже не посоветовавшись с Лидумсом, пытался подкинуть Будрису еще каких-то своих шпионов. Может быть, для дополнительной проверки, а возможно, и для спасения их от чекистов. Но и в том и в другом случае затея была чрезвычайно опасной и для Будриса, и еще больше — для Лидумса. Эти попытки надо было во что бы то ни стало отбить, и хорошо, что Будрис прямо сказал в своей радиограмме, что в случае появления в расположении его отряда неизвестных лиц он не гарантирует их безопасности.

Но не эти вопросы и волнения Будриса заставили Нору привезти радиограмму Лидумсу: вторая ее часть была посвящена личным делам Лидумса. Лидумс удивленно читал:

Лидумс невольно пошевелил пальцами правой руки. Но что могла означать эта часть радиограммы?

Он знал Будриса и знал, что каждое его слово дороже золота. В этих немногих словах скрывалось серьезное предупреждение, адресованное ему, Лидумсу, предупреждение, которое он должен прочитать между строк. Итак, что же пишет ему Будрис?

В той части радиограммы, которая обращена к Силайсу, Будрис пишет скорее всего о Томе и Адольфе. По-видимому, Ребане, этот старый лис, а «Ребане» и означает именно «лис», пытается затолкать своих внезапно воскресших любимчиков прямо в группу Будриса. Но если Будрис потерял из-под своего наблюдения Тома и Адольфа, то почему он не хочет взять их в свою группу хотя бы для того, чтобы обезвредить их? А если Том и Адольф находятся под его контролем, то почему Будрис легендирует, будто они все время получают «интересный» материал, которым так гордится Ребане?

Но была и еще фраза в послании Будриса: «Мирдза регулярно получает его письма, которые готовит Янко, правда, не очень умело: подводит почерк…»

Мирдза и Янко — какая в этом связь? Как может Мирдза знать почерк Лидумса, если Лидумс никогда с ней не переписывался? А Янко? Это же наш Делиньш, известный англичанам под кличкой Барс, заслуженный радист ее величества королевы, обученный Вилксом, имеющий с легкой руки Вилкса личный счет в государственном банке Англии за доблестную и умелую службу. Но он никогда не видел Мирдзу и ничего не знает о ней. И вообще Мирдзу никто не знает. Лишь Будрис помнит историю о том, как художник Викторс Вэтра, ставший затем Лидумсом, позже Казимиром, написал однажды картину «Ожидание» — девушку у моря. И писал он ее давно, почти три года назад, на побережье Балтики, в Майори. Вот на этой картине и была изображена на первом плане эта милая девушка, студентка филологического факультета, испанистка, которую звали Мирдза. Потом была ссора с женой, ее ревность не столько к девушке, сколько к удачной картине: ведь жена тоже художница, а люди искусства ревнивы к чужому успеху.

А между тем письма «готовит Янко, правда, не очень умело, подводит почерк…»

Так, а если перейти отсюда к Тому? Писем в Англию он не пишет, хотя такой канал связи у него, несомненно, был. А почему Роберт Ребане, всегда подчеркивавший свое превосходство перед низшими по положению, сейчас лебезит перед радиооператорами? Почему он так усиленно добивается унижения, а может, и изгнания Лидумса из «Норда»? Не тут ли зарыт тот «лис», хвост которого ему показывает Будрис?

Теперь он постоянно держал в памяти телеграмму Будриса, хотя и понимал, что не знает всех составных частей шарады. Но он знал, что рано или поздно найдет это недостающее звено, и тогда шарада зазвучит победным гонгом.

А меж тем к нему зачастили гости. Приехал Малый Джон и привез билеты в оперный театр — абонемент на все весенние концерты и спектакли. Пришла посылка из книжного издательства — десяток романов, которые Лидумс не заказывал. Моррис привез коробку сигар и сообщил, что это от полковника Скотта, а полковник Скотт давно уже готовился сесть на место Маккибина. Акции Казимира повышались, следовало лишь запастись терпением.

И он ждал.

5

Однажды позвонил Большой Джон. В отделе «Норд» все еще продолжался праздник, это Лидумс понял по голосу Джона.

— Мистер Казимир, не заедете ли вы к нам сегодня? — приветственно провозгласил он. — Есть новости для вас!

— Благодарю. Буду, — коротко ответил Лидумс.

— Надеюсь, вы доберетесь в течение часа?

— Обязательно!

Лидумс привычно оставил свою машину за квартал от здания «Норда» и пошел пешком. Внимательно оглядевшись, он нырнул в небольшие ворота, выходившие в переулок. Он заметил, что посетители «Норда» всегда норовили войти не с парадного входа, а из этого незаметного переулка.

В кабинете Большого Джона сидел сияющий Ребане.

На этот раз его жесткое квадратное лицо под темными с сединой волосами, всегда хмурое, злое, расцвело в улыбке. Лидумс невольно подумал, что вот так, наверно, Ребане выглядел в первые дни войны, когда ему казалось, что он сможет отомстить большевикам и за отнятые земли, и за потерянные чины, до которых он дослужился в эстонской армии. Недаром же он оказался таким необходимым в те дни для немцев. А теперь этот осужденный, но не пойманный военный преступник нужен англичанам…

— Ну что вы скажете, Казимир, — шумно встретил Ребане Лидумса, — мои парни прорвались-таки за «железный занавес», минуя вашего хваленого Будриса!

— Очень рад! — широко улыбаясь, ответил Лидумс. Он пожал руки Большому Джону и Ребане, хотя в эту минуту ему больше всего хотелось схватить со стола литую медную пепельницу и ударить эстонца по голове. Но прежде всего надо было отразить атаку. Большой Джон опять был весь внимание, и Лидумс невольно подумал, а не с дальним ли прицелом устроена эта встреча с Ребане? И весело продолжал: — Чем больше мы откроем дорог и тропок, тем больше наших людей будут ждать дня «Д», ради которого мы и работаем!

— А ведь Казимир прав! — воскликнул Джон. — Это отлично, что ваши парни нашли новую лазейку! Теперь мы сможем направлять людей и по другому пути…

«И контролировать мой путь!» — подумал Лидумс. Но вслух с еще большим воодушевлением сказал:

— Похвалитесь, похвалитесь, Роберт! На вашем месте я бы тоже хвалился! Что сообщают ваши посланцы?

— О, они уже на подходе к очень важным данным! — откровенно радуясь, продолжал Ребане. — Недаром я всегда верил этим парням! Да они и шли к людям, хорошо известным нам еще по довоенным годам. Признайтесь, Казимир, что старые друзья — это не то что какие-то «лесные кошки», отсиживающиеся в курляндских болотах! Это люди интеллектуального склада! Они-то лучше знают положение в стране.

— А я бы все-таки не стал так иронизировать. Пока ваши интеллектуалы отсиживались в своих уютных квартирах, «лесные кошки», как вы их называете, дрались! Не напрасно же «Норд» присвоил не столько «кошке», сколько «лесному котенку» Делиньшу имя Барс и поручил ему охранять в курляндских лесах лучших разведчиков «Норда»?