Напуганные наследники

– Я спросил у обвиняемой, пользовалась ли она машиной, не было ли ранее еще одного столкновения и где она находилась в течение последнего часа.

– И что она ответила?

– Она отрицала использование машины, сказала, что проехала лишь вокруг стоянки для машин. Заявила, что в течение двух последних часов находилась в домике мотеля. Она категорически отрицала, что ее машина явилась причиной еще одной аварии.

– Что случилось дальше?

– Я проверил номер ее машины. Обнаружил две совпадающих цифры. Далее проверил марку машины и нашел достаточно оснований для взятия ее под арест. Позднее я вернулся на место происшествия, где подобрал осколки разбитой фары ее машины. Затем я поехал на место аварии на прибрежном шоссе, где также нашел несколько осколков разбитой фары. После этого я снял с машины уцелевшую часть передней фары и сложил все найденные осколки.

– Эта фара у вас с собой?

– Да.

– Можете ли вы предъявить ее?

Эйбурн подошел к картонной коробке и вытащил из нее стекло фары, которое было склеено из кусочков.

– Не могли ли вы объяснить происхождение каждого кусочка?

– Конечно, сэр, могу. Этот маленький кусочек находился около ободка фары автомобиля обвиняемой. Этот и другой кусочек я обозначил номерами «один» и «два» и цифры написал на приклеенной к ним ленте. Вот эти кусочки стекла я нашел на месте столкновения машины около мотеля «Сант Рест». Я обозначил их номерами «три» и «четыре». А эти три кусочка, обозначенные номерами «пять»; «шесть» и «семь», я подобрал на месте аварии на прибрежной дороге. Все они подходят друг к другу.

– Вы можете задавать вопросы, – сказал Касвелл Мейсону.

– У меня нет вопросов, – улыбнулся ему Мейсон.

Судья Грейсон посмотрел на него.

– У вас нет вопросов, мистер Мейсон? – спросил он.

– Нет, Ваша Честь.

– Тогда, – объявил Касвелл, – я хотел бы вызвать Джорджа Игэна, чтобы он дал показания по другим, относящимся к делу, вопросам.

– Хорошо, – сказал судья Грейсон.

Игэн подошел к свидетельскому месту.

– Вы уже под присягой, – предупредил его Касвелл.

Игэн кивнул и сел.

– Приходили ли когда-либо вы к обвиняемой и просили ли ее рассказать о завещании?

– В первый раз я увидел обвиняемую здесь, в тюрьме. До этого я никогда не видел ее.

– Вы никогда не давали ей пятьсот долларов или какую-либо другую сумму, с тем чтобы она напечатала поддельные завещания?

– Нет, сэр.

– Короче говоря, никаких дел с ней вы никогда не имели?

– Совершенно верно.

– И никогда в своей жизни вы ее не видели?

– Нет, сэр.

– Можете приступать к перекрестному допросу, – объявил Касвелл.

Мейсон внимательно посмотрел на свидетеля.

– Знали ли вы, что ваша фамилия указана в завещании Лоретты Трент? спросил он.

Свидетель колебался.

– Отвечайте на вопрос, – сказал Мейсон. – Знали ли вы об этом?

– Я знал, что мне завещается какая-то сумма, но размер ее не знал.

– Следовательно, вы знали, что после ее смерти вы будете довольно состоятельным человеком?

– Нет, сэр. Я не знал, сколько мне завещается.

– Откуда вам известно, что ваша фамилия указана в завещании?

– Она сама мне сказала.

– Когда?

– Три, четыре, а возможно, и пять месяцев назад.

– Вы много занимались кулинарным делом, приготавливая пищу для Лоретты Трент, не так ли?

– Да, сэр.

– Вы использовали большое количество чеснока?

– Да, она любила чеснок.

– Известно ли вам, что чеснок является идеальным средством, чтобы заглушить вкус порошкового мышьяка?

– Нет, сэр.

– Подсыпали ли вы мышьяк в пищу, которую вы готовили для Лоретты Трент?

– О, Ваша Честь, – вмешался Касвелл. – Этот вопрос совершенно к делу не относится. Он оскорбителен для свидетеля, и о нем ничего на прямом допросе не говорилось. Это неправильное ведение перекрестного допроса.

– Я думаю, что это именно так, – постановил судья Грейсон, – если защита не сможет увязать его с материалами допроса. Он справедливо задавал вопросы, получает ли что-либо свидетель по завещанию, но последний вопрос – это уже совершенно другое дело.

– Я хочу показать, что трижды делались преднамеренные попытки отравить мышьяком Лоретту Трент. По крайней мере в одном случае симптомы отравления появились после употребления пищи, приготовленной свидетелем, сказал Мейсон.

Судья Грейсон в удивлении расширил глаза, он подвинулся вперед.

– И вы можете доказать это?

– Да, я могу доказать, – сказал Мейсон, – получив соответствующие показания.

Судья Грейсон отодвинулся назад.

– Возражение снимается, – постановил он. – Отвечайте на вопрос.

– Я никогда не подсыпал никаких ядов в пищу миссис Трент, возмущенно воскликнул Игэн. – Мне ничего не известно ни о каком яде. Я не звал, что ее пытались отравить. Мне известно, что у нее были сильные боли в желудке, мне сказали, что частично причиной этого была острая пища. Поэтому я отговаривал ее от употребления пищи, приготовленной вне дома. Для вашего сведения, мистер Мейсон, я совершенно ничего не знаю о мышьяке.

– Вы знали, что смерть Лоретты Трент вам выгодна, не так ли?

– Одну минутку, – вмешался Касвелл. – Это неправильная интерпретация слов свидетеля.

– Я спрашиваю свидетеля, – пояснил Мейсон, – не понимал ли он внутренне, что выиграет от смерти Лоретты Трент.

– Нет, не понимал.

– Разве вы не знали, что будете лучше обеспечены по сравнению с месячной оплатой?

– Да, конечно. Она сказала мне об этом.

– Тогда выходит, что вы знали о своих выгодах в случае ее смерти?

– Не обязательно. Я потерял бы работу.

– Но она же заверила, что собирается вознаградить вас, с тем чтобы вы ничего не потеряли?

– Да.

– Тогда вы знали, что выгадаете в случае ее смерти?

– Если вы ставите вопрос таким образом, я знал, что ничего не потеряю. Да, знал.

– Теперь скажите, – продолжал Мейсон, – во что была одета Лоретта Трент в эту последнюю поездку?

– Как она была одета? – переспросил Игэн.

– Да.

– На ней была шляпа, пальто, туфли...

– Что еще?

– Надо подумать. На ней было пальто с пристяжным меховым воротником.