Судный день

— Надеюсь, ваш полет был приятным?

— Насколько вообще может быть приятно летать после 11 сентября.

— Конечно. Итак. Я не стану вас долго задерживать, но возникло одно обстоятельство. Вам доводилось пересекаться с доктором Алетой Вайцман? — спросил кардинал, усаживаясь на одну из стоявших в его кабинете кушеток с обивкой из темно-синего бархата и поправляя свою сутану.

— К сожалению, да. Она принялась досаждать во время моего выступления на конференции в Вене.

— Она как-то упоминала пропавший Кодекс майя?

— Она — нет, но это сделали журналисты, — ответил Дженнингс, выразительно посмотрев в сторону бара в кабинете кардинала. — Одна юная красотка из женского журнала. Я не знаю, зачем она там оказалась. Как и остальные ее коллеги, она не проявляла ни малейшего интереса к моим последним исследованиям.

— Вы считаете, что Вайцман подозревает о его существовании? — спросил Феличи, игнорируя страждущие взгляды, которые Дженнингс бросал в сторону выпивки.

— Когда я был в Гватемала-сити, ваше преосвященство, я выяснил, что Вайцман наведывалась там в Национальный музей археологии и этнологии. По сути, в этом нет ничего необычного: в конце концов, она все-таки археолог. Но верные люди сообщили мне, что из одного из запасников музея она вышла в состоянии особого волнения.

— А известно, чем оно могло быть вызвано?

Монсеньор Дженнингс покачал головой.

— В следующий раз, когда я буду там, обязательно наведу справки.

Феличи нервно теребил свой нагрудный крест.

— Чем ближе мы подходим к 2012 году, тем больше внимания будут уделять древним майя и Гватемале… тем больше внимания будут уделять Кодексу майя.

— В этом смысле мы не так уж много можем сделать. Я продолжаю принижать значение этой даты, как вы меня инструктировали.

— От этого зависит ваше финансирование Банком Ватикана, — напомнил ему Феличи.

Дженнингс пожал плечами.

— Пресса обожает тайны.

— Значит, мы должны удвоить наши усилия, чтобы найти Кодекс прежде, чем это сделает кто-то другой.

— Проще сказать, чем сделать. Индейцев майя, которые могли бы что-то знать о местонахождении Кодекса, сегодня можно пересчитать по пальцам одной руки, и все они сейчас уже глубокие старики.

— То есть очень ограниченный круг.

— Именно.

— Вы говорите, что в Гватемале языки развязывают деньги? Сколько это может стоить?

— В этом мире по-прежнему остаются люди, которых нельзя купить, ваше преосвященство.

Феличи скрыл свое раздражение.

— У вас есть какие-то соображения насчет того, что это могут быть за старики?

Дженнингс покачал головой.

— Нет. Хотя одним из самых уважаемых старейшин на высокогорье является местный шаман доктор Хосе Арана, который, между прочим, также присутствовал на той конференции по майя.

Феличи встал и подошел к окну, откуда открывался вид на колоннаду Бернини, окружающую площадь собора Святого Петра. Он пристально смотрел на пустынную в это время площадь, сцепив руки за спиной. Автомобильное движение мимо Ватикана по улице Порта Кавальери было все еще интенсивным. Вечерний воздух наполнял шум обожаемых итальянцами скутеров и гудки машин.

— Ради блага святой Церкви, — наконец произнес Феличи, — мы должны изъять Кодекс майя и хранить его в секретном архиве.

— А что если мы найдем его и там действительно окажется какое-то зловещее предсказание? Есть ведь и научные доказательства того, что древние майя были правы. Разве нам не следует предупредить весь мир? Возможно, людям нужно будет перебраться на возвышенности.

— Главная моя забота, которая должна быть и вашей тоже, заключается в том, что в Кодексе может содержаться информация, угрожающая истинной вере, — ледяным тоном ответил Феличи. — Мы, монсеньор, несем ответственность за Церковь.

Дженнингс пожал плечами. Лично его Церковь интересовала в последнюю очередь. По поводу предсказания он тоже не особенно беспокоился. Ученые уже сделали некоторые расчеты, неизвестные широкой публике, и Дженнингс сам изучил карты, которые предсказывали катастрофические последствия, связанные со смещением географического полюса Земли. Основываясь на этой информации, он уже приобрел недвижимость в одном из немногих районов мира, где в декабре 2012 года будет безопасно. Но сама возможность найти Кодекс по-настоящему разожгла интерес Дженнингса, и вот уже некоторое время он был сосредоточен на его поисках даже в гораздо большей степени, чем мог бы предположить Феличи.

— Обнаружение Кодекса майя стало бы археологической сенсацией, ваше преосвященство, — сказал Дженнингс. — Наравне с находкой свитков Мертвого моря, Розеттского камня, «терракотовой армии» и гробницы Тутанхамона. Тот, кто найдет это пророчество, обессмертит свое имя в анналах истории.

— Ну и?.. — с вызовом бросил Феличи.

— Найти Кодекс только для того, чтобы потом спрятать его в секретный архив… Мы не только потеряем возможность совершить величайшее археологическое открытие, но также нарушим свой долг, скрыв предостережение древних майя от человечества. — Дженнингс напыщенно засопел.

— Я хотел бы напомнить вам, монсеньор, что на финансирование ваших археологических экспедиций расходуются суммы, которые нельзя назвать скромными. И какими они будут — полностью зависит от того, будете ли вы сотрудничать.

— Банк Ватикана — не единственный источник финансовой поддержки археологических раскопок, ваше преосвященство.

Дженнингс уже успел навести справки относительно альтернативных могущественных спонсоров. Конечно, более благоразумно было промолчать об этом, но благоразумие никогда не относилось к сильным качествам Дженнингса.

— М-да, а я надеялся, что до этого у нас не дойдет, — сказал Феличи, поднимаясь со своего места, чтобы взять папку, — но вы не оставляете мне выбора.

Он вручил Дженнингсу подборку полученных фотографий и с удовлетворением принялся следить за его реакцией.

От шока Дженнингс потерял дар речи, и лицо его стало мертвенно-бледным.

— К счастью для вас, монсеньор, первостепенным здесь является то, чтобы не пострадал имидж святой Церкви, и от вас больше пользы внутри Церкви, чем вне ее, — сказал кардинал, отнимая у несчастного священника папку с фотографиями. — А теперь, разобравшись с вопросом относительно того, что необходимо сделать с Кодексом майя, перейдем к еще одному совершенно конфиденциальному моменту.

Дженнингс кивнул.

— В конце Второй мировой войны, чтобы гарантировать себе победу над коммунизмом, правительство Соединенных Штатов и Ватикан объединились с целью вывезти ряд немецких ученых и просто людей, обладавших ценной информацией, которая могла бы помочь в ликвидации этой угрозы. Среди них был офицер гиммлеровских войск СС Карл фон Хайссен. В обмен на его сотрудничество ему была предоставлена возможность под другим именем стать католическим священником в приходе Сан-Педро.

— Еще одним таким человеком был Адольф Эйхманн, — сказал Дженнингс, у которого перед глазами до сих пор стояли те фотографии.

— Эйхманн умер, а вот фон Хайссен жив — по крайней мере, мы так думаем. Вы должны были знать его как отца Эрнандеса.

— Да, теперь припоминаю его. Он еще по-испански говорил с сильным акцентом — но вы говорите, что он немец?

— На Антигуа очень хорошие испанские школы, монсеньор, а фон Хайссен прошел там серьезное обучение, но даже школы на Антигуа ничего не могут поделать с культурными корнями. Нужно сказать, что в своей роли отца Эрнандеса фон Хайссен был весьма полезен в борьбе против коммунизма, и до последнего времени то, кем он является на самом деле, оставалось в тайне. К сожалению, он, как и вы, проявил неосторожность, и недавно мы выяснили, что он вел дневники.

— Дневники, которые могут оказаться опасными для Ватикана и правительства США? — Дженнингс почувствовал шанс поправить свое пошатнувшееся положение.

— В этих дневниках также может содержаться информация о местонахождении Кодекса майя, — с каменным лицом ответил Феличи. — Как бы там ни было, мы хотим заполучить их.