Медуза

Ханна взглянула на колонну внизу.

— Так и есть, — согласилась она. — Я ведь говорила, чтобы подождали до осени, а меня и слушать не стали. Вообще-то от Национального географического общества можно было ожидать и большего профессионализма. Сначала они месяцами протирают штаны на скучнейших обсуждениях бюджета, а потом вдруг, видите ли, увязают в песке. Даже не потрудились сообщить мне, кто возглавляет группу. От души надеюсь, что сюда все-таки не прислали дилетантов.

По опыту долгого пребывания в пустыне Ханна знала, что поездка в этот регион, да еще в разгар лета — непростое испытание даже для людей бывалых. Кроме ужасающей жары, лето было сезоном песчаных бурь. И оказаться застигнутым ими на равнине, где негде укрыться, как, например, произошло с двумя вездеходами внизу, могло означать и гибель. Песок в считанные минуты похоронил бы их. Ханне уже приходилось видеть подобное. Спустя час автомобили превратились бы в невысокие симпатичные барханчики.

Ханна зажмурилась. Уж она-то могла оценить степень риска, связанного с непредсказуемым ветром пустыни. Прибывшим невероятно повезло, что до сих пор погода не преподносила сюрпризов. И все-таки какое преступное легкомыслие!

— Может, мне спуститься вниз и помочь им?

Ханна отрицательно покачала головой:

— Нет уж. Пусть сами выкручиваются. Пройдут проверку на прочность. Если им не под силу одолеть несчастный кусочек от Джанета до нас, как они смогут забраться в глубь пустыни?

— Думаешь, поиски все-таки продолжатся?

— Разумеется. Готова поспорить на бутылку перно. Вопрос лишь в том, выдержат ли они.

В глазах Абду сверкнули веселые искорки.

— Сегодня ты, как вижу, само добродушие, — иронично отметил араб. — Вроде даже и не рада их прибытию, а?

— Рада, рада. Только вот почему-то не расположена помогать им выбираться из дерьма. Это ты можешь понять? Я всегда сама выбиралась. А эти? Явились на готовенькое, и еще им… — Она раздраженно махнула рукой.

Абду недоуменно покачал головой:

— Странные мысли. Непонятные. Я всегда полагал, что как раз тебе больше всего хотелось сенсации. А теперь, вместо того чтобы броситься к ним с распростертыми объятиями, ты готова ставить беднягам палки в колеса.

Ханна вздохнула:

— Иногда я задаю себе вопрос, правильно ли поступила. Может, просто надо было послать статейку в «Археологию сегодня», и ее с лихвой хватило бы. Теперь здесь целая съемочная группа, которая перевернет все вверх дном — и все ради часового ролика на канале «Дискавери», втиснутого между двумя рекламными паузами, естественно. А если мои гипотезы окажутся ерундой? В таком случае я предстану перед всем миром настоящей дурой. Кажется, меня пугает собственное бесстрашие.

Абду кивнул:

— Вполне возможно. Но у меня почему-то ощущение, что не это истинная причина твоего плохого настроения. Может, у тебя совесть нечиста, потому что ты кое-что пообещала и не сдержала слова?

Ханна подняла голову:

— Не понимаю, о чем ты.

— Будто и вправду не понимаешь. Я имею в виду обещание, данное Кору. О том, что ты никому не расскажешь об этом месте.

Она улыбнулась. Оказывается, Абду видит ее насквозь.

— Признаюсь, я сказала неправду, и пусть Кор будет разочарован, однако я все-таки считаю необходимым проинформировать о своей находке общественность. Я понимаю, что речь идет об объекте огромной культурной ценности, пока что скрытом от глаз людских. Признаюсь, мне нелегко было принять это решение. Но в жизни наступают моменты, когда следует все тщательно взвесить.

Ханна всем своим видом продемонстрировала, что данная тема исчерпана.

Спутник прокомментировал ее слова коротким кивком, потом снова перевел взор на равнину.

— Похоже, они вытащили одну машину. Может, мне все-таки поехать им навстречу?

— Никуда ты не поедешь! Я дала им точные координаты. Они сами должны отыскать нас. И отыщут. — Ханна подмигнула помощнику. — Пусть поднатужатся.

Абду только сокрушенно покачал головой, а Ханна, повернувшись, направилась к палаткам.

Оба сооружения из тонкой ткани притулились к скале под крутым склоном. Палатка поменьше служила спальней, во второй располагались записи, эскизы, зарисовки, там же находились компьютер, спутниковый навигационный прибор и остальное их скромное оборудование — диктофон и цифровой фотоаппарат, предоставленные в распоряжение Ханны Институтом Фробениуса. Сами палатки были позаимствованы со складов алжирских вооруженных сил. Все оборудование тщательно завернуто и уложено в алюминиевые контейнеры, чтобы защитить его от вездесущего песка. Поскольку Ханна привыкла все записи делать от руки, не особенно доверяясь дорогостоящей электронной чепухе, оборудование большую часть времени так и лежало без дела. Она множество раз убеждалась, что техника куда скорее, чем человек, становится жертвой высоких температур, причем в прямо пропорциональной зависимости от сложности.

У Абду не было отдельной палатки. Он предпочитал спать в стареньком, видавшем виды «лендкрузере» Ханны, чья окраска за годы странствий по пустыне из ярко-зеленой превратилась в грязновато-желтую. Изодравшаяся синтетическая кожа сидений была заботливо прикрыта ковриками с фольклорными орнаментами туарегов. Машина стала чуть ли не одушевленным предметом, превратив их дуэт в трио, и не раз спасала обоим жизнь. Куда ее колымаге до роскошных, сверкающих хромом автомобилей, по-черепашьи ползущих сейчас к их лагерю. Ханна была достаточно искушенной в этой кухне, чтобы понять: каждый такой автомобиль тянет на добрых восемьдесят тысяч долларов. Этих денег им с Абду вполне хватило бы на пару лет работы.

Пока Ханна проглядывала сделанные за последние дни записи, Абду расхаживал взад и вперед. Что-то его сильно беспокоило.

— Чего ты переполошился? — не выдержала Ханна.

— Не хочется тебя тревожить, — ответил он, глядя, как она аккуратно вставляет новые листки в зажим папки.

Ханна вздохнула. Если уж Абду начал, переубеждать его нет смысла. Он все же упрямее ее.

— Ладно, выкладывай.

С серьезным лицом молодой человек взял складной стульчик и уселся рядом.

— Я все о том же. Мне кажется, ты все-таки разочарована.

— Разочарована? Вот уж не знаю, с чего бы мне разочаровываться. По-моему, все идет просто великолепно.

— Знаешь что, только дурака из меня делать не надо, хорошо? — ответил он, раскачиваясь на стульчике и поигрывая сухой былинкой. — Со мной такое не проходит.

Она улыбнулась:

— Тебе известно, что иногда ты бываешь просто невыносим?

Лицо Абду растянулось в белозубой улыбке.

Ханна обреченно хлопнула себя по колену:

— Хорошо. Я — зануда. Но почему? Подумай немножко. Мы столько времени пробыли здесь. Провели колоссальную подготовительную работу, однако на эту работу никто не счел необходимым обратить хоть какое-то внимание. Разве что несколько коллег, прочитавших мои статьи в научных журналах. Но теперь, когда нам удалось обнаружить здесь кое-что необычайное и запахло сенсацией, они тут как тут. С Национальным географическим обществом во главе. Всесильным и всемогущим Национальным географическим обществом.

— Ты преувеличиваешь…

— Вот уж нет! НГО финансирует сотни исследовательских проектов во всем мире, располагает собственным телеканалом. Журнал «Нэшнл джиогрэфик» — самое покупаемое в мире издание подобного рода. Если удастся сунуть туда пару статей, считай, твоя карьера состоялась — весь мир знает твое имя.

— А почему это тебя так тревожит? Мне казалось, ты всегда только того и хотела.

— Верно. Но разве наша прежняя работа не заслуживала внимания? Разве ее результаты не достойны быть опубликованными? Мы же все эти годы не впустую тратили здесь время и деньги.

— Ага! — Глаза Абду засветились. — Вот теперь мы подбираемся к сути проблемы. В нас заговорило уязвленное самолюбие. Тебе не хочется, чтобы все лавры достались кому-то еще.

— Ты попал в точку! Именно этого мне и не хочется! Доволен?

Энергично захлопнув папку, Ханна водрузила ее на место у алюминиевого контейнера. Потом с подчеркнутой обстоятельностью сдула пыль со складного столика.