Созерцатель скал

После нечеловеческой борьбы веревка была схвачена, и лодка подтянута к дощанику. Обрекший себя на смерть человек взобрался на борт «Мысовой».

– Убрать! – кивнул он на парус, едва став на палубу.

Капитал сделал знак.

– Кто вы? – сурово спросил он незнакомца. – Вы знаете, что все мы через несколько минут разобьемся о скалы Святого Носа?

– Я попытаюсь вас спасти, – быстро сказал приехавший, не совсем правильно говоря по-русски.

К своему изумлению, все увидели совершенно седого человека. Он, видимо, был измучен борьбой с валами и ветром и тяжело дышал.

Его мужественное, суровое лицо, густо заросшее седыми волосами, светилось энергией. Высокий лоб говорил об интеллигентности. То, как он управлялся с лодкой, как стойко и цепко держался теперь на прыгающей и качающейся палубе, выдавало в нем моряка. Он производил впечатление такой стальной, несокрушимой силы, что, вероятно, ему несмотря на седину, было не более лет пятидесяти.

– Я знаю здесь один «отстой» и хочу провести вас туда, – быстро добавил он. – Я не раз отстаивался там от здешних бурь. Я буду вашим лоцманом. Но не станем терять даром времени.

В двух словах он рассказал капитану, что делать.

– Надо вести судно на большой утес, находящийся справа, затем против него круто свернуть мимо гряды подводных скал, расположенных к северу; обойти их и править прямо на два больших дерева, хорошо видных в бинокль, где находятся орлиные гнезда; затем уже «Мысовая» может подойти к берегу и в маленькой бухточке простоять до конца бури спокойно.

Капитан нервно начал отдавать приказания.

С пробуждением надежды матросы взялись за дело с удесятеренной силой.

Пассажиры, захваченные и опьяненные этой последней схваткой, кинулись тоже отливать воду. Два десятка живых существ обратились, казалось, в один организм, с одной волей, одной мечтой – одолеть стихию. Они схватились с Байкалом.

Это была борьба отчаяния.

И через полчаса нечеловеческих усилий, иногда казавшихся безнадежными, они одолели. Байкал был побежден.

Но и победительница «Мысовая» доживала последние минуты. Чуть живая, едва держась на волнах, она тихо подходила к берегу.

А еще через несколько минут две лодки отвозили на землю пассажиров, команду с капитаном, лоцмана и собаку.

Когда они высадились, «Мысовая» еще качалась на якоре. Но едва успели подняться на первый горный выступ, как, оглянувшись, увидели на том месте, где была «Мысовая», чистое пространство: судно уже погрузилось в волны.

Все невольно остановились и переглянулись. Капитан обернулся и крепко пожал лоцману руки.

– Вы рисковали для нас жизнью! – воскликнул профессор. – Вы спасли нас!

Мистер Таймхикс сорвал с себя массивные золотые часы и протянул незнакомцу.

Но он холодно отвел руки англичанина, и легкая ироническая улыбка засветилась под усами.

– Нет, нет! – пробормотал он. – Только не это! Я очень рад, что все хорошо кончилось. Но я сделал то, что должен был сделать каждый моряк на Байкале. И я прошу вас больше не говорить об этом.

– Скажите же, кто вы? – настаивал профессор. – И чем мы можем отблагодарить вас?

Этот естественный вопрос необыкновенно сильно взволновал странного лоцмана.

– Кто я? – сурово сказал он, останавливаясь. – Я житель здешних берегов. Живу работником у тунгуса... Этого вам недостаточно? – пробормотал он, видя ожидание на всех лицах. – Что же вам еще сказать? – Я – военнопленный. Моряк... Поселился здесь после империалистической бойни... Мне стало все противно. Я порвал все прежние социальные связи. Общество этого человека я переношу легче, чем прежнее...

Он тяжело перевел дыхание.

– Единственная моя просьба к вам... Если вы хотите отблагодарить меня... не будем больше никогда говорить об этом... Не выпытывайте, кто я. Мне это очень тяжело. Прошу вас...

Профессор и за ним все остальные крепко пожали ему руку. Причем всем показалось, что руки англичанина лоцман коснулся с каким-то отвращением.

Когда заходило солнце, спасенные сидели у огня в юрте зверолова-тунгуса. И хотя лоцман просил не говорить о нем, англичанин первым делом спросил тунгуса, как зовут его работника. Профессор, знавший тунгусский язык, очень неохотно перевел его вопрос. Обменявшись несколькими фразами с хозяином, он среди общего напряженного ожидания передал его ответ.

– Тунгус говорит, что работник пришел к нему несколько лет назад. Он сам ничего не знает о его прошлом... Работник все время находится в одиночестве и любит подолгу молча глядеть на скалы. Это его постоянная привычка, и за нее его здесь прозвали... – профессор сказал тунгусское слово, – в переводе на русский это значит «Созерцатель скал». Это его имя. Вот все, что он знает.

IV. Пленники моря

Утром капитан устроил совещание.

– Мы находимся на 53°30’ северной широты и 108°31’ восточной долготы, – пояснил собравшимся капитан, раскладывая на обрубке, заменявшем стол, географическую карту Байкала. – Этот пункт – одно из самых уединенных мест на земном шаре. Пароходы сюда обычно не заходят.

– Но разве «Мысовую» не будут искать? – воскликнул толстый бурят.

– Несомненно, нас стали бы искать, – ответил капитан, – но последнее время на восточном берегу появилась белобандитская шайка из Китая, и рейсы пароходов, насколько я знаю, будут прерваны, пока не очистят берега [5].

При словах «белобандитские шайки» глаза толстого бурята как-то странно загорелись. Мистер Таймхикс тоже насторожился.

– И велика шайка? – спросил он.

– Не знаю, – хмуро ответил капитан, которому не нравился интерес англичанина.

– Значит, мы предоставлены самим себе?

Моряк утвердительно кивнул головой.

– Что же вы думаете делать, капитан?

– Мы должны быть благодарны счастливому случаю, что попали не на бесприютные скалы, а к гостеприимному тунгусу, и можем отдохнуть в сравнительно сносных условиях. А затем, если не опасаться встречи с шайкой, можно сухим путем пробраться и через горы к Баргузину. Надо спросить тунгуса, ходят ли этой дорогой.

Профессор перевел вопрос.

Тунгус ответил, что дорога через горы очень трудна и ею обычно не ходят, но другого пути нет.

– Да, – согласился моряк, – я знаю, что по здешним трущобам леший пойдет подумавши. Но о путешествии морем до Баргузина на имеющихся лодках нам нечего и думать. Я и матросы, – сказал он, – вчера уже решили, отдохнув здесь, отправиться сухим путем. Конечно, у нас нет оружия, но зато нас много. Кто желает, может к нам присоединиться.

Оба бурята и мистер Таймхикс тотчас заявили об этом.

– А вы? – все взгляды обратились на молчавших профессора, старика с мальчиком и двух вузовцев.

Старик с мальчуганом, видимо, колебался.

Профессор ответил:

– Я пока не принял определенного решения. Я еще подумаю эти дни, пока вы отдыхаете, но всего вернее, что я останусь здесь.

– Зачем? – воскликнули все с удивлением.

– Я пробуду здесь недолго. Это место Байкала, почти не обследованное, для меня представляет большой интерес. Потом я переберусь на лодке на соседние Ушканьи острова. От полуострова Святой Нос до них считается всего семь километров. Туда еще весной должны быть доставлены разные принадлежности для моей работы.

Там у меня тоже намечены драгировки. Там же я могу рассчитывать на пароход осенью. Правильно, капитан?

Моряк подтвердил. Веселые, здоровые комсомольцы-вузовцы ехали с профессором. Старик после размышления тоже предпочел выждать время здесь и потом с Ушканьих сесть на пароход.

Когда этот основной вопрос был решен, каждый взялся за свое дело. Отряд, решивший идти сухим путем, начал готовиться к путешествию.

А профессор отыскал Созерцателя скал и договорился, что он починит старый баркас, чтобы на нем можно было, когда придет срок, перебраться на Ушканьи острова.

Хозяин-тунгус производил хорошее впечатление, был гостеприимен и радушен, и погостить у него было удовольствием.