Высокая цитадель

— Зачем такая спешка? — спросил Форестер. — Здесь мы защищены от ветра — он как раз усиливается.

— Вот именно, — ответил Родэ. — Я обеспокоен вон этим козырьком. Он может обрушиться, тем более что западный ветер принесет снег. Смотрите. — Он показал рукой вниз.

Форестер заглянул в головокружительную бездну под скалами и увидел, как там начинает густеть туман. Он быстро отошел от края и двинулся следом за неуклюжей фигурой Пибоди. Не прошло и пяти минут, как поскользнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он замахал руками, но тут же очутился на спине и заскользил к пропасти. Пытаясь остановиться, он цеплялся за снег и лед, но это не помогло, и в мгновение ока его тело, перекатившись через край, полетело вниз. Он успел только издать отчаянный крик.

Услышав его, Родэ мгновенно вогнал ледоруб в лед и напрягся. Повернув голову, он увидел одного только Пибоди, изо всех сил барахтавшегося на самом краю обрыва и вопившего что-то нечленораздельное.

А Форестер в это время висел на веревке над бездной, и мир безумно кружился перед его глазами, — сначала громадное пространство неба, потом внезапное видение гор и долин, плохо различимых в туманной дымке, и сразу же совсем рядом — серая каменная стена. Внизу на расстоянии добрых трехсот футов был крутой снежный склон. Грудь Форестера ныла, веревка сползла ему под мышки и сдавливала грудную клетку.

Родэ крикнул Пибоди.

— Тяните веревку, поднимайте его!

Но вместо этого Пибоди вытащил из кармана складной нож и стал пилить веревку там, где она уходила вниз.

Родэ не раздумывал. Он вырвал из-за пояса топорик, снятый с Дакоты, перехватил его поудобнее и, прицелившись, метнул в сторону Пибоди.

Удар пришелся Пибоди в основание черепа. Ужасающий крик прекратился. Форестер снизу в тревоге посмотрел вверх, и в этот момент из-за края обрыва выкатился нож. Падая, он резанул Форестера по щеке и, крутясь, исчез в бездне. А сверху, не останавливаясь, потекла струйка крови.

Глава 6

I

О'Хара никак не мог найти своей фляжки. Сначала он подумал, что, может быть, оставил ее в кармане куртки, которую он дал Форестеру, но потом вспомнил, что карманы проверил. Он украдкой осмотрел внутренность убежища, но фляжки нигде не было видно, и он решил, что наверняка забыл ее в лагере.

Потеря почему-то очень огорчила его. Он чувствовал себя спокойнее, когда рядом находилась полная фляжка. То, что О'Хара в любой момент мог взять ее и отхлебнуть глоток, как ни странно, помогало ему преодолевать соблазн. Но сейчас где-то внутри себя он чувствовал болезненную потребность выпить и получить возможность благословенного облегчения и забытья.

В общем, он был не в духе.

Ночь прошла спокойно. После неудачной попытки поджечь мост ничего не случилось. И сейчас, с наступлением утра, он размышлял над тем, будет ли безопасно перебросить сюда требуше. Для этого требовалась мужская сила, а ее численность сократилась, и отправиться за требуше в лагерь означало бы оставить позицию у моста совершенно незащищенной. Гарантий того, что противник ничего не предпримет, не было никаких, и нельзя было сказать, сколько ему потребуется времени, чтобы привезти новые доски.

Как и всякому военному командиру, О'Харе приходилось гадать, что сейчас происходит во вражеском стане, и соотносить свои догадки с имеющимися в его наличии ресурсами.

Он услышал, как скатился камешек и, обернувшись, увидел подходившую к нему Бенедетту. О'Хара махнул ей, чтобы она подождала, и сам подошел к ней, покинув свой наблюдательный пункт.

— Дженни приготовила кофе, — сказала она. — Давайте я понаблюдаю. Что-нибудь произошло?

Он покачал головой.

— Пока все спокойно. Но они по-прежнему там. Так что, если вы высунетесь, они снесут вам голову. Будьте осторожны.

Он замолчал. Ему очень недоставало Форестера. С ним он мог бы обсудить ситуацию, не для того чтобы переложить на него часть ответственности, а чтобы самому лучше понять, что происходит. Он изложил Бенедетте свои соображения, и она немедленно откликнулась:

— Конечно, я поднимусь в лагерь.

— Да, мы должны рискнуть, — медленно проговорил он. — Делать нечего. И чем скорее мы пойдем, тем лучше.

— Пошлите сюда Дженни, а я буду вас ждать у озерка, — сказала Бенедетта.

О'Хара вошел в убежище и с удовольствием вдохнул аромат горячего кофе, который тут же дала ему Дженни. Между глотками он начал излагать свой план и, заканчивая, сказал:

— Очень многое ложится на ваши плечи, Дженни. Сожалею.

— Ничего страшного, — сказала она спокойно.

— Вы можете выстрелить только два раза, не больше. Мы оставим вам оба арбалета, зарядим их. Если начнется работа на мосту, пускайте обе болванки и затем идите к лагерю как можно быстрее. Если повезет, выстрелы задержат их хоть немного, и мы сможем приготовиться к обороне. И, ради Бога, не делайте оба выстрела из одного и того же места. Они уже определили наши любимые точки.

Он оглядел свой небольшой отряд.

— Вопросы есть?

Агиляр пошевелился.

— Значит, я должен вернуться в лагерь. Я чувствую, что я для вас обуза. Я ведь до сих пор ничего не сделал, ничего.

— Боже всемогущий! — воскликнул О'Хара. — Вы же главная фигура, из-за кого мы сражаемся. Если мы допустим, что они схватят вас, все наши усилия потеряют всякий смысл.

Агиляр медленно улыбнулся.

— Вы знаете так же хорошо, как и я, что я уже больше ничего не значу. Действительно, им нужен я, но они не могут оставить в живых и вас. Мистер Армстронг говорил именно это, не так ли?

Армстронг вынул трубку изо рта.

— Может быть, и так. Но вы не в состоянии сражаться, — сказал он напрямик. — И пока вы здесь, внизу, вы отвлекаете часть внимания О'Хары на себя. Так что лучше вам двинуться в лагерь и там сделать что-нибудь полезное, скажем, изготовить пару болванок для арбалета.

Агиляр наклонил голову.

— Меня поправили, и поделом. Извините, сеньор О'Хара, за то, что доставляю вам лишние хлопоты.

— Ничего, — сказал О'Хара натянуто.

Ему было жалко Агиляра. Этому человеку храбрости не занимать, но одной храбрости было недостаточно. Точнее, это была не совсем та храбрость, что сейчас требовалась. Интеллектуальное мужество хорошо в своем деле.

Подъем к лагерю длился почти три часа. Агиляр все же физически был очень слаб. О'Хара не переставал беспокоиться о том, что может произойти у моста. По крайней мере, он не слышал винтовочных выстрелов, но ветер дул с гор, и он не был уверен в том, донеслись бы они сюда. Напряжение внутри него росло.

Их встретил Виллис.

— Ну что, благополучно ушли Форестер и Родэ, и наш общий друг Пибоди? — спросил О'Хара.

— Они вышли раньше, чем я проснулся, — сказал Виллис. Он посмотрел вверх на горы. — Наверное, они сейчас уже у рудника.

Армстронг обошел требуше, одобрительно хмыкая.

— А вы хорошо поработали здесь, Виллис!

Виллис слегка зарделся.

— Сделал все, что мог… за короткое время и с такими материалами.

— Как же он будет работать? — спросил О'Хара, недоуменно взирая на сооружение.

— Он сейчас в разобранном виде, подготовлен к транспортировке, — с улыбкой ответил Виллис. — Мы покатим его по дороге на колесах.

— Я сейчас думал о русско-финской войне, — сказал Армстронг. Немного не из моей области, но все же. Там была придумана такая штука — «молотовский коктейль».

О'Хара мгновенно вспомнил еще об одной бочке с керосином и о пустых бутылках, валявшихся вокруг лагеря.

— Господи, вы опять попали в точку, — сказал он. — Соберите-ка все бутылки, какие нужно.

Затем направился к домику, где стояла бочка с керосином. Виллис крикнул ему вдогонку:

— Там открыто. Я был там утром.

Он толкнул дверь и остановился, увидев ящик с водкой. Медленно наклонившись, он взял одну бутылку, с нежностью погладил ее, посмотрел на свет. Прозрачная жидкость могла быть и водой, но он знал, что это за вода. Это была вода забвения, в которую можно было погрузиться и получить блаженство. Он облизал языком губы.