Двадцать лет спустя (с половиной)

Друзья направились к захудалому трактиру, расположенному вдалеке от полицейского участка и продолжили разговор уже за бутылкой доброго вина.

- Хозяин! – вскричал Амарис, руки которого горели от желания что-нибудь начертить. Видимо от нетерпения, руки его схватили кинжал и нацарапали на полированном столе неприличное слово. – Бумагу, чернила, линейку и карту дорога.

Получив требуемое, аббат криво и размашисто нарисовал план подкопа и поставил жирный крест в том месте, где был конец подкопа. Друзья с восхищением смотрели на него.

- Потрос, старина, а что Вы сделаете со своими деньгами? – спросил у него аббат Д’Эрблю, похлопывая чернильными руками по плечу Потроса.

- Открою банк и получу в нем кредит. Кредит не верну и так далее, - самодовольно похвалился Потрос.

- Идиот! – покачал головой Амарис. Вот я куплю контрольный пакет акций Ватикана и стану Папой Римским.

- А я, - захотел вставить слово Д”Арнатьян, - найму армию, совершу переворот и стану королем Франции! Я буду справедливым королем - увеличу налоги, понижу зарплату или наоборот, я в этом слабо разбираюсь.

- Ну а мне ничего особенного не надо. На мои деньги я поеду путешествовать в Монголию.

- А почему в Монголию? – спросил любознательный Потрос.

- Там за изнасилование пятнадцать суток дают, - ответил всезнающий Амарис.

Гасконец понимающе хмыкнул, но промолчал.

- Как приеду в Париж, продам эту новость канцлеру Сеге, а перед тем скуплю все билеты на самолет в Монголию и продам их канцлеру за двойную цену, - подумал про себя гасконец и благоразумно промолчал.

Однако великолепному плану Д”Арнатьяна по спасению короля Карла, не суждено было осуществиться. Амарис, видимо, не имел положительных отметок по черчению, и малость промахнулся, выведя подкоп не к эшафоту, а к туалету для приговоренных к смертной казни. В свободные от казни дни туристам за плату разрешалось посещать его. Правда, Амарис пытался оправдаться тем, что они бесплатно посетят такую достопримечательность Лондона, но это не убедило его друзей в его невиновности.

- Только такие придурки, как англичане, могли сделать из сральника достопримечательность, - проворчал недовольный Потрос.

- Лично я предпочел бы такую достопримечательность Лондона, как хранилище Банка Англии, - поддержал его Д’Арнатьян.

Лишь Отос, загадочно молчал, может быть от того, что прочитал на туалетной бумаге следующее: «Я, Карл I, ни хрена не сказавший, где я зарыл миллион фунтов золотом, вырученный от, и так далее, своим палачам, решил, что лучше сдохну, чем скажу, что я зарыл миллион фунтов в подземелье Ньюкаслского замка. Я обращаюсь к потомкам, чтобы раскрыть страшную тайну: Кромвель продает разбавленное пиво, клянусь своим здоровьем! Карл I, пока еще король». Решив донести это послание до потомков (своих), благородный граф Де Ла Фер, спрятал его в карман и вместе с друзьями вышел из туалета на площадь, где был сооружен эшафот.

Амарис неверно истолковавший молчание Отоса с удивлением посмотрел на графа Де Ла Фера, который никогда не упускал случая посмеяться над промахами своих друзей, благодарно сплюнул на носок сапога Отоса.

Протолкавшись к самой сцене, то бишь, к самому подножию эшафота сооруженного из гигантского конструктора «Лего» (при этом им, конечно, пришлось не раз поработать кулаками и ногами, расшвыривая в стороны не в меру любопытных старушек), друзья замерли, потрясенные столь сильным ударом судьбы, не позволившей им спасти короля.

- Кал Стюарт, - начал читать гнусавым голосом пристав, на лице которого было написано, что в школе он не проучился и двух лет.

- Я никакой не кал, меня зовут король Карл, - гордо заявил Карл. – Вы можете убить меня, но я ничего не скажу!

- Король-кол, карл-кал, какая разница, - обиделся пристав. - Вот прочитаю неправильно, тебя вместо отрубления головы посадят на кол, - пригрозил судейский. – Короче, Карл-кал, Стюарт-Сруарт, - раздались аплодисменты зрителей, которым понравился судейский комик, - если Вы скажете, куда зарыли, спрятали, схавали или заныкали миллион фунтов стерлингов, вырученных от продажи водки «Королевская», тогда Вас повесят и наградят орденом «за заслуги перед отечеством». А если не скажете, то вот этот человек, - пристав показал на палача в маске с одетыми поверх маски очками с неправдоподобно толстыми линзами, - обещает отрубить Вам голову с трех, не более ударов, - палач закивал, как ванька-встанька. - Таков билль парламента, - заявил пристав.

- Я ни хрена ни скажу, - твердо заявил король, - Смерть надо встречать с высоко поднятой головой, как и подобает мужчине, если нет другого выбора, - горестно, но гордо произнес король.

- Какое мужество! – восхитился Отос, готовый пристрелить короля, если тот расколется. – Долг дворянина потребует от меня пристрелить его, если он рискнет расколоться перед чернью и уронить достоинство дворянина! – прошептал Отос на ухо гасконцу. Слеза восхищения выкатилась из глаза благородного графа Де Ла Фер.

- Я тоже бы так держался, - после секундного колебания заявил в ответ Д’Арнатьян, - Если у меня был бы миллион, - добавил он.

- Палач, не руби меня внезапно, я хочу помолиться, - попросил король.

- Когда же мне рубить? – удивился палач, поправляя очки для безнадежно близоруких.

- Когда я скажу «аминь», тогда руби, - выдавил король.

- Хорошо, - согласился палач, и как только король склонился над маленькой Библией, внезапно ударил короля топором. С чавкающим звуком унитаза, голова великого короля, отделилась от туловища.

Струя крови, хлынувшая из шеи короля, немедленно обрызгала всех, кто стоял у подножия. Возмущенные зрители закидали палача тухлыми яйцами и помидорами.

Так был казнен великий Карл (накопить миллион способен только великий!). Однако наши герои, обрызганные кровью больше всех, решили отомстить палачу, у которого поднялась рука на короля.