Судный день

— А иранцы в состоянии нанести удар по Израилю? — спросил президент, глядя на О’Коннора.

— Пока нет, но они очень близки к испытанию новой версии своей ракеты «Саджиль-2». — О’Коннор переключил экран, и на нем появился снимок новейшей иранской ракеты класса «земля-земля». Блестящий черный корпус «Саджиль-2» стоял на стартовой площадке у подножия горной гряды к юго-западу от Тегерана. — «Саджиль-2» в состоянии нести ядерную боеголовку и снабжена твердотопливными ракетными двигателями, сходными с теми, что стоят на наших ракетах «Минитмен-1». Хотя, по нашим стандартам, это уже довольно устаревшая технология, для иранцев это значительный шаг вперед, который обеспечит их ракете радиус поражения более двух тысяч километров. — О’Коннор нажал кнопку пульта дистанционного управления, и на втором экране появилась карта Ближнего и Среднего Востока. — Таким образом, иранцы могут не только стереть с лица земли Тель-Авив и Иерусалим, но достать и до всех наших военных баз на Ближнем Востоке даже из восточной части Ирана; при пуске из западной части страны в радиус поражения попадают уже Афины и Стамбул.

— Тем больше оснований, чтобы мы начали действовать раньше их, — настаивал вице-президент.

О’Коннор покачал головой.

— Весь наш анализ ситуации показывает, что удар по Ирану обернется катастрофой, господин президент. Во-первых, это практически наверняка приведет к тому, что Иран перекроет Ормузский пролив. А через него идет восемьдесят процентов мировых поставок нефти.

Монтгомери был очень раздражен, но О’Коннор продолжал давить.

— Господин президент, по данным нашей разведки, предприятие в Фордо расположено настолько глубоко под окружающими горами, что даже наши самые мощные авиабомбы для разрушения подземных бункеров не смогут его уничтожить. Среди наших аналитиков широко распространено мнение, что лучшей стратегией в этом случае будет не нападение на Иран, а установление диалога с его правящей верхушкой, а также с Сирией. Настоящая власть в Иране принадлежит не Ахмадинежаду, а их духовному лидеру, аятолле Хаменеи. Если Соединенные Штаты будут придерживаться более сбалансированной политики в отношении оккупированных территорий и усилят давление на Израиль, чтобы прекратить застройку поселений и решить палестинский вопрос, с нашей точки зрения, иранцы могут сесть за стол переговоров.

— Достаточно, О’Коннор, — резко сказал вице-президент. — Вы говорите о вещах, которые не входят в вашу компетенцию; к тому же, вы, видимо, не знаете об экспериментах, которые проводятся на Аляске.

Президент выглядел озадаченным.

— Сейсмическая томография, господин президент, — пояснил Монтгомери. — Радиоволны очень низкой частоты, которые можно использовать для выяснения точного месторасположения подземных объектов. Есть многообещающие результаты, указывающие, что при увеличении мощности излучения до достаточно высокого уровня можно разрушать подземные туннели и предприятия.

— Немедленно соедините меня с ЗДО Уайли! — рявкнул Монтгомери секретарше, ворвавшись в свой кабинет.

Заместитель директора ЦРУ по операциям был ответственным за все секретные разведывательные кампании США во всем мире, и в настоящее время Говард Дж. Уайли был вторым лицом в ЦРУ, если говорить о реальной власти. Зачастую он знал даже больше, чем директор, должность которого в прошлом занимали такие влиятельные люди, как Джордж Буш-старший и Уильям Дж. Кейси.

— Что, черт возьми, возомнил о себе этот О’Коннор? — резко спросил вице-президент, когда его соединили с ЗДО Уайли по секретному каналу связи.

— Я только что узнал об этом, господин вице-президент. Могу заверить вас, что он получит дисциплинарное взыскание.

— Взыскание? Да его нужно выгнать к чертовой бабушке! Если дать волю вот таким О’Коннорам, то скоро, черт побери, мы будем приглашать Ахмадинежада вместе с его сумасшедшими мусульманскими лидерами на какое-нибудь барбекю на лужайке перед Белым домом! Он там слишком спелся с этими придурками из госдепартамента. Отправьте-ка вы его присматривать за Мугабе и его гангстерами. А еще лучше — забросьте его на Аляску. Может быть, жизнь среди медведей и этих проклятых эскимосов раскроет перед ним более радужные перспективы.

— Считайте вопрос решенным, господин вице-президент, — ответил ЗДО Уайли, но этого можно было и не делать. На том конце линии уже положили трубку.

22

Гакона, Аляска

Такой жестокой снежной бури здесь никто не мог и припомнить. Ледяные ветра проносились по долине реки Коппер со скоростью больше ста километров в час. О’Коннор взглянул на экран камеры слежения, и его невольно передернуло. Столбик термометра упал до отметки минус пятьдесят градусов. «Аляска — слишком жуткое место, чтобы праздновать здесь свой сорок второй день рождения», — уныло подумал он, когда центр управления ПИССАВМ содрогнулся от очередного ураганного порыва обжигающе холодного ветра.

ПИССАВМ — это Программа исследования северного сияния активными высокочастотными методами, на первый взгляд совершенно безобидный научный проект, развернутый на базе, расположенной посреди дикой природы Аляски в районе Гаконы, в 320 километрах от Анкориджа, но перечень экспериментов уже вызвал у О’Коннора недоумение. Снаружи ветер наметал сугробы вокруг 180 мощных антенн, расставленных на площади почти в пятнадцать гектаров. Каждая из них была высотой более двадцати метров, по форме напоминая вращающуюся сушилку для белья с заднего двора, но, будучи объединенными в одну антенную систему, они могли генерировать радиоизлучение ошеломляющей мощности в 3,6 миллиарда ватт.

— Метель там просто сумасшедшая.

С улицы в двери, пригнувшись, нырнул доктор Тайлер Джексон, старший научный сотрудник ЦРУ в проекте ПИССАВМ, и прошелся по центру управления, смахивая снег с вытянутого угловатого лица и рыжей бороды. Нырять в двери долговязый ученый привык еще в юношеском возрасте, но сейчас Джексону исполнилось уже шестьдесят четыре, скоро на пенсию. Он работал на Агентство уже более сорока лет, но, как и О’Коннор, не всегда соглашался с политическим курсом, установленным штаб-квартирой ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния.

— Причем разбушевалась не только метель, — ответил О’Коннор. — Иранцы только что совершили еще один пробный пуск своей ракеты «Саджиль-2».

За две недели, прошедшие после того, как О’Коннор прибыл в Гакону, между двумя мужчинами установились дружеские отношения. У обоих была серьезная научная подготовка, оба имели доступ к информации высшей степени секретности, и оба служили своей стране вопреки лишениям в тяжелых условиях Аляски.

— Взгляните на это. — О’Коннор перезагрузил снимки со спутника, на которых мощная двадцатишеститонная ракета величественно взмывала в ночное иранское небо со стартовой площадки на испытательном полигоне в Семнане неподалеку от Тегерана.

— Они проделали длинный путь за очень короткое время, — согласился Джексон. — Их следующим шагом будет трехступенчатый ракетный двигатель… после чего в зоне досягаемости окажутся такие города, как Рим и Лондон.

О’Коннор кивнул.

— На это может уйти не так много времени, учитывая их первый космический запуск, — видите вот эти детали и осколки, отлетающие от ракеты, когда она отрывается от стартовой площадки? Тем не менее уже примерно через год после него они вывели на устойчивую орбиту свой спутник.

— Вы думаете, что им помогают? К такой информации меня не очень-то допускали.

— Что им помогают, я знаю точно. Я видел доклады одного из наших агентов в Иране. Для ракет-носителей им нужна мартенситная сталь, из которой делается корпус ракеты. Это сверхпрочная низкоуглеродистая сталь, без которой нельзя изготовить легкую обшивку. В соответствии с международными соглашениями, торговля этим материалом строго контролируется, но иранцы все равно умудряются покупать ее; выходит, что кто-то им ее продает. Заготовки из медновольфрамового сплава для стабилизаторов управления твердотопливным двигателем также запрещено продавать Ирану, но каким-то образом им удается заполучить и это… вероятно, из Китая.