Таинственное происшествие в современной Венеции

За дверью было тихо.

Меж тем управляющий оправился настолько, что мысли его вновь стремительно заработали. И направлены они были в одну сторону, в сторону обережения интересов гостиницы. Он подошел к молодому человеку и заговорил беспокойным тоном:

— Если происшедшее сделается известно публике, закрытие гостиницы и разорение Общества неизбежны! Я уверен в этом! Могу ли я надеяться на ваше молчание, сэр?

— Вы, конечно, можете на меня положиться, — помолчав, ответил Генри. — Но всякое молчание имеет свои границы. Особенно в таком случае, как наш.

Управляющий понял, что Генри имеет в виду обязательства, которые должны исполнять по отношению к обществу все порядочные люди.

— Я сейчас найду возможность, — сказал он, — секретно вывести останки из дома и сам передам их полицейским властям. Угодно ли вам покинуть комнату вместе со мной? Или вы согласитесь остаться здесь и помочь мне, когда я вернусь?

В конце коридора послышались голоса веселой компании туристов. Генри тотчас согласился остаться в комнате. Он боялся встречи с Агнессой и хотел отдалить ее, насколько возможно.

Управляющий выскользнул за дверь. Генри поспешно повернул ключ в замочной скважине и прислушался. По голосам он понял, что администратора все-таки заметили и перехватили в районе парадной лестницы. И пока страшная драма разыгрывалась по одну сторону двери, смех, шутки, споры о достоинствах итальянской и французской стряпни, игривые вопросы о наличии развлечений в Венеции звучали с другой. Мало-помалу звуки веселья стихали. Туристы, составив планы развлечений, выбирались из гостиницы, и минут через пять-десять воцарилась тишина.

Генри подошел к окну, думая взбодрить себя великолепным видом, но чарующие прежде картины каналов и зданий показались ему скучными. Болезненное любопытство заставило его вернуться к камину. Мертвая голова притягивала и ужасала.

Явь ли все происходящее? Или кошмарный нескончаемый сон? Только теперь молодой человек понял, какие душевные муки выпали на долю Агнессы, когда она в одиночестве несла свой страшный груз, окруженная толпой доброжелательных, но не склонных верить «вздорным бредням» людей. Что говорить, и сам он находился в их числе.

Неожиданно солнечный луч проник сквозь распахнутое окно в комнату, и Генри заметил, как на полу рядом с жуткими останками что-то блеснуло. Преодолевая отвращение, он наклонился и увидел тонкую золотую пластинку с тремя искусственными зубами, которая, вероятно, выскочила из челюсти мертвеца, когда голова, выпав из рук управляющего, ударилась об пол.

Генри мгновенно осознал значительность своей находки. В этой маленькой детали заключалась возможность определить личность бывшего хозяина скорбных останков, точно установить имя жертвы бесчеловечного преступления.

Молодой человек на мгновение задумался. Что, если он никому пока не станет сообщать о своем открытии и предоставит событиям развиваться своим чередом? Мало ли что может произойти в дальнейшем. Пусть следствие или его величество случай испробуют все свои силы, чтобы внести ясность в создавшуюся ситуацию! Графиня знает многое. Но приступы умопомрачения накатывают на нее все чаще, и вскоре, вероятнее всего, ее рассудок отвратится от забот реальной жизни. И тогда оборвется последняя ниточка, с помощью которой можно было бы размотать весь клубок таинственных происшествий и узнать наконец разгадку роковых событий, происходивших под крышей Венецианского дворца. И в этом случае находка Генри может стать последней и единственной опорой на пути к достижению истины.

Руководствуясь такими размышлениями, молодой человек поднял пластинку, завернул ее в носовой платок и спрятал в карман.

Он вновь подошел к окну. Одиночество начинало тяготить Генри. На душе у него было тоскливо и тревожно.

Тихий стук в двери заставил его встрепенуться.

— Кто там?

Голос Агнессы произнес:

— Это я, Генри. Не хотите ли вы мне что-нибудь сказать?

Генри смутился и едва смог ответить:

— Не теперь, Агнесса. Простите, что не отворяю вам дверь. Мы поговорим после.

Нежный, печальный голос раздался опять:

— Не оставляйте меня одну, друг мой. Я не могу вернуться к счастливым людям, которые сидят там, внизу.

Мог ли молодой человек устоять против этой просьбы?

Он услышал вздох девушки, услышал шелест ее платья и сделал то, чего так боялся полчаса назад — вышел ей навстречу.

Агнесса подошла к Генри и дрожащей рукой указала на запертую дверь.

— Неужели там все так ужасно? — спросила она слабым голосом.

Генри привлек ее к себе, чтобы поддержать. Агнесса глядела на него с надеждой и страхом. Ее взгляд вселил новые силы в молодого человека. В голове его мелькнула свежая идея.

— Вы скоро узнаете обо всем, — медленно произнес он, — но сначала наденьте плащ, шляпку и пойдемте со мной.

— Конечно, Генри, — ответила девушка, — но объясните, куда и зачем.

Генри ответил прямо.

— Я хочу прежде всего успокоить и вас и себя, выяснив все о смерти лорда Монтберри. Мы посетим доктора, который его лечил, и консула, который проводил его в могилу.

Глаза девушки признательно вспыхнули.

— Как вы хорошо меня понимаете! — только и сказала она.

В эту минуту к ним подошел управляющий. Он вопросительно посмотрел на Генри.

Генри отдал ему ключ от тридцать восьмого номера и велел прислуге кликнуть гондолу.

— Вы уезжаете? — удивился управляющий.

— На поиски улик, — шепнул Генри. И прибавил: — Если что-либо понадобится властям, я вернусь через час.

Глава XXV

День сменился вечером. Лорд Монтберри и общество, сопровождавшее новобрачных, уехали в оперу. Агнесса, ссылаясь на усталость, осталась в гостинице. Проводив родственников и друзей в театр, Генри ускользнул от них после первого акта и вернулся к девушке.

— Обдумали ли вы мои слова, Агнесса? — спросил он, входя в гостиную и садясь рядом с ней. — Согласны ли вы, что одно ужасное сомнение, тяготившее нас обоих, наконец-то разрешено?

Агнесса грустно покачала головой.

— Хотела бы я согласиться с вами, Генри. Хотела бы я сказать по совести, что сердце мое успокоилось.

Такой ответ из уст возлюбленной привел бы в отчаяние многих. Терпение Генри, когда речь шла об Агнессе, могло выдержать все.

— Если вы припомните, что случилось с нами сегодня, вы должны согласиться, что свидетельства наших собеседников были весьма убедительны. Вспомните слова доктора Бруно: «После тридцатилетней медицинской практики неужели вы думаете, что я могу ошибиться в симптомах, указывающих на смерть от воспаления бронхов?» На это нечего возразить. А разве можно сомневаться в рассказе консула? Он приехал во дворец предложить свои услуги, прослышав о смерти лорда Монтберри, в то время когда гроб уже стоял в доме. Он сам видел, как в него уложили тело и заколотили крышку. Показания священника также неоспоримы. Он оставался в комнате, где стоял гроб, и читал молитвы по усопшему, пока гроб не вынесли из дворца. Опираясь на вышесказанное, мы можем заключить, что лорд Монтберри умер своей смертью и действительно похоронен в земле Венеции. Нам осталось только одно — узнать, принадлежат ли найденные мною останки пропавшему курьеру или нет. Верно ли я изложил?

Агнесса кивнула.

— Что же мешает вам успокоиться?

Логика рассуждений молодого человека была несокрушимой. Агнесса принимала ее рассудком, но отторгала сердцем.

— Послушайте меня, Генри, — заговорила она, — мне не дают покоя события прошлой ночи. Вы упрекаете меня в мистике, в суевериях. Я не согласна с вами. Вспомните, чем мы были друг для друга с вашим братом. Мы не были близки физически, но мы любили друг друга. И, памятуя об этом, я могу принять и понять, почему его образ явился мне, пусть в пророческом сне, как вы утверждаете, требуя свершения обряда христианских похорон и отмщения за преступление. Я могу увидеть слабый проблеск истины в том, что подверглась влиянию гипнотических сил, находясь в магнетическом поле между останками убиенного мужа и виновной женой, которая, терзаясь угрызениями совести, корчилась у моей постели. Но я не могу поверить, что причиной ужасного испытания, посланного мне свыше, стал абсолютно посторонний мне человек, а именно, как вы предполагаете, курьер Феррари. Я не могу оспаривать ваших рассуждений, Генри. Но чувствую сердцем, что вы обманываетесь. И уверена в том, что мы так же далеки от истины, как и прежде.