"Чужой" (СИ)

- Отнесешь в дом и передашь Тимофеевне! По любому, Димка, ни сегодня, ни завтра я тебя отсюда не отпущу. Побудете покамест здесь; заодно и к этой девице попристальней присмотримся.

Глава 3

Тахир вынужден был задержать в дядином офисе еще на некоторое время: приезжали Мансур Джейкуев и еще один таджик арендатор, чьи дом и уличное кафе были уничтожены огнем пожара. Эти двое пробыли у Сайтиева старшего довольно долго, не менее полутора часов. Тахир не присутствовал при самом разговоре, он находился рядом, в соседнем кабинете, который они с Ильясом делят на двоих. И только после того, как таджики уехали, дядя, перекинувшись несколькими короткими репликами с племянником, велел тому отправляться в Каширский район и лично допросить раненого во время перестрелки в Выселках русского, которого вывезли с места событий и спрятали у надежных людей.

Тахир взял с собой лишь одного человека - Ваху. Это тот самый парень, которому досталось в пятницу, когда какой то "отмороз", какой то хлопец из местных, разбил во время драки на дискотеке об его голову бутылку с шампанским. Но ничего, ничего... они за все заплатят. У Вахи - он тоже родом из Хасавюрта, акинец - голова крепкая, и сам он - как молодой дубок. Врач в травмопункте обработал раны, наложил с полдюжины швов. У Вахи, который уселся за руль, и сейчас на лбу, повыше правого глаза, белеет полоска пластыря. Но это мелочь, пустяк. Через неделю две эти царапины окончательно затянутся, заживут. А вот тому, кто это сделал, тому, кто кидается, как зверь, на нормальных людей, пришедших в ДК культурно отдохнуть, потанцевать с девушками... будет ему - "кирдык". Вообще без головы останется. Зачем русскому "отморозу" башка, если в ней нет мозгов?!

Дядя Руслан, правда, ввел запрет на всякие разборки с местной молодежью. Не надо, сказал он, обращать внимание на этих шавок. Собаки лают, караван - идет. В крайнем случае, - сказал Сайтиев старший - можно будет наускать на русскую гопоту, на скинов и прочих бритоголовых молодчиков милицию, прокуратуру, правозащитников и прессу.

Умом Тахир соглашался с дядиными доводами: в интересах их общего бизнеса следует покамест вести себя осторожно, аккуратно, не давать повода для шумных разбирательств. Но ведь эти свиньи, - особенно русские "нацики" - вконец распоясались! Они сами провоцируют "инородцев", то нападая на "чурок" исподтишка, то - сбиваясь в стаи - лезут в открытую, назначают "стрелки", набрасываются сообща на базарных торговцев или на тех, кто делает за копейки самую черную работу!.. А потом сами воют, скулят от страха, когда на разборы приезжают настоящие мужчины и режут их, как глупых баранов...

Было около трех пополудни, когда они добрались до места. Серый "лендкруизер", за рулем которого сидит Ваха, свернул к комплексу бывшей колхозной фермы, строения которой последние лет десять были в сильном запустении и теперь нуждались в основательном ремонте. Он затормозил возле старой кирпичной водонапорной башни, рядом с которой их дожидался один из двух кунаков, которым было поручено привезти сюда и допросить русского парня.

- Салям алейкум, Тахир! Де дик дойл!

- Дукх вахийл, Саид! - поприветствовал Сайтиев кунака, выйдя из салона. - Как здоровье твоего отца, уважаемого Товсултана? Как твоя семья?

- Благодарю, Тахир, все в порядке, слава Всевышнему.

- Ты кому нибудь еще, кроме отца, говорил, к о г о вы прячете на этой ферме?

- Нет, никому. Отец прислал парня, - Саид повернулся в полкорпуса и показал рукой на выгон, где среди пасшихся овец и коров была видна одинокая человеческая фигурка. - Это мой двоюродный брат. Он не только пасет скот, но и наблюдает за дорогой. Я дал ему рацию. Он издалека заметил вашу машину и доложил мне. Но о том, кого мы привезли на ферму, он не знает. Я ему этого не сказал.

- Хорошо, ты поступил как умный человек. Ну а что сам "пленник"? В каком он сейчас состоянии?

- Чувствует себя неважно, - Саид криво усмехнулся. - Мы, как смогли, обработали ему раны. Сделали перевязку. Без операции, без помощи медиков, он долго не протянет. Дня два или три... максимум.

- Ну что ж. Показывай дорогу: я хочу сам на него посмотреть.

Они втроем направились к длинному строению, в котором некогда размещалась молочная ферма. Прошли вовнутрь, миновали пустующие стойла с деревянными желобами кормушек. Примерно половину всего строения занимают выгородки, поставленные для содержания овец. Пахнет сеном, навозом, овечьей шерстью. Вошли в помещение, разделенное выгородками на три комнатушки. Здесь их встретил второй кунак, который вместе с Саидом минувшей ночью благополучно перевез сюда связанного, как барана, по рукам и ногам пленника.

Он поприветствовал Тахира Сайтиева и его шофера Ваху.

- Ну что? - спросил Тахир. - Как он? Жив еще этот шайтан?

- Да живой... Я только что пытался его накормить. Ничего не ест, однако. Только пить все время просит.

- Где он?

Парень, перепоясанный ремнями, поддерживающими кобуру с увесистым "стечкиным", сдвинул ногой пыльный коврик, лежащий на полу посреди комнатушки. Взял в руки короткий ломик. Присел на корточки. Продел ломик в металлическое кольцо, с усилием подважил плотно пригнанную к доскам пола люковину...

Открылся лаз. Он первым спустился в "зиндан" по короткой деревянной лесенке. Высота потолка здесь едва достигает двух метров. Стены помещения, размеры которого составляют четыре на три метра, обшиты нестроганной доской. На дощатом полу - соломенный тюфяк, застеленный куском старого брезента. На тюфяке распластался пленник, почти двухметрового роста детина, голый до пояса, весь перевязанный бинтами, успевшими обильно пропитаться кровь. В зиндане стоит тяжелый дух: смешанный запах мочи, плесени и - опять же - крови. Ноги у пленника связаны чуть ниже колен. На руках - наручники. Лицо у Супруна землистое, под глазами залегли черные тени, губы в коросте, дышит тяжело, натужно, с посвистом...

Саид раскрутил переноску, подсоединил ее к переходнику, на который подается питание с электрического щита. Провод с патроном на конце передали тому, кто спустился в зиндан первым. Он вкрутил лампочку, закрепив провод - сделав петельку - на вбитом в стену гвозде "сотке"...

Сделав необходимые приготовления, слегка пнул по ноге пленника.

- Хватит дрыхнуть! - сказал он по русски. - Тут тэбе нэ курорт!

Тахир снял пиджак, передав его Вахе. На нем черная рубашка; он расстегнул пару верхних пуговок и закатал рукава выше локтя. Ему не очень то хотелось лезть в эту зловонную яму. Но ничего не поделаешь: он старший в этой компании, с него и самый строгий спрос, если что пойдет не так.

- Ваха, дай сюда камеру!

Шофер протянул ему портативную видеокамеру, которую они специально прихватили с собой в эту поездку.

Тахир приказал парню выбираться наружу. Потом сам спустился по лесенке... Супрун был в сознании; коротко простонав, он даже попытался было приподняться... но у него ничего из этого не вышло.

- Ну чё, твари?! - с трудом разлепив разбитые, покрывшиеся корочкой засохшей крови губы, произнес он. - Явились... Убивать пришли?! Ну так стреляй, сука! Да хоть на куски режьте...

- Нэ так быстро, Супрун, - перейдя на русский, сказал Тахир. - А пагаварить?!

- Кто здесь?! - Алексей вновь попытался приподняться на локтях: что то у него с ногами было не так, совсем он их не чувствовал. - Чё то голос мне твой знаком?! Никак это ты... джигит?

Тахир включил камеру и направил ее на пленника.

- Имя? Как тэбя за авут?

- Да пошел ты...

- Фамилия?

- Иди на фиг!!

- Тэбя звать Алексей Супрун... так?! Наза ави сваих саобщников?!

- Отвали!

- Кто вас па аслал жечь и убивать таджиков в Выселки?!

- Идите в жопу!! Кончайте, мля... Я вам все равно ни хера не скажу!