Волчица и пряности. Том 3 (ЛП)

Это расплескивание, похоже, послужило сигналом. Зрители, до того взиравшие на происходящее с некоторого удаления, вошли на перекресток и начали танцевать.

Танец захватывал все больше пространства. Часть людей из процессии в странных одеяниях выбежали с перекрестка на улицы и начали танцевать там.

Прохожие, зажженные их танцами, тоже стали присоединяться один за другим. В мгновение ока улицы превратились в огромные танцевальные площадки. В центре перекрестка люди, входившие прежде в процессии, обхватили друг друга за плечи и встали в хоровод. Празднество бушевало; сейчас его было уже не остановить. Пение, пляски и попойки будут теперь продолжаться безостановочно до самого рассвета.

Судя по царящей внизу атмосфере, сигнал к началу празднества (которое, возможно, точнее было бы назвать всеобщей суматохой) был уже дан.

Хоро, высунувшаяся из окна едва ли не полностью, вернулась обратно в комнату и, взглянув на Лоуренса, тут же предложила:

- Пойдем вниз и тоже потанцуем.

Количество случаев, когда Лоуренс в своей жизни танцевал, можно было легко пересчитать по пальцам одной руки – именно потому, что он всегда делал все возможное, чтобы избежать участия в подобных празднествах. Он всегда чувствовал, что если будет танцевать один, это только усилит его печаль.

Подумав об этом, Лоуренс заколебался, но, увидев протянутую к нему руку Хоро, все же решился.

Вокруг него все равно все будут пьяны, так что его неуклюжесть в танце не будет иметь значения.

И еще – протянутая к нему ручка Хоро была ему дороже тысячи золотых монет.

- Ладно! – решительно произнес Лоуренс и взял Хоро за руку.

Хоро явно почувствовала решительный настрой Лоуренса; улыбнувшись, она сказала:

- Только будь осторожен, не отдави мне ноги.

- …Я буду стараться.

Потом они вышли с постоялого двора и, держась за руки, побежали навстречу буйству праздника.

***

Лоуренс не мог припомнить, сколько лет назад он так веселился в последний раз.

Никогда в жизни он не танцевал, не смеялся и не пил столько, сколько в этот день.

Возможно, впервые он осознал, что общая радостная атмосфера может опьянить и его.

Прежде, когда радостное время подходило к концу, оставалось лишь одиночество.

Но сейчас, поддерживая за плечо Хоро, излишне предавшуюся питию и теперь неспособную держаться на ногах самостоятельно, и поднимаясь по лестнице на свой второй этаж, Лоуренс ощущал, хоть жар в его груди успел уже поутихнуть, полное довольство и умиротворение. Он подумал, что, пока Хоро рядом с ним, он всегда будет окружен атмосферой праздника.

Они вернулись в комнату, но уличный гомон продолжал доноситься до них сквозь окно, которое Лоуренс забыл закрыть. Ночь опустилась только что, и ремесленники и торговцы, не имевшие возможности присоединиться к танцам и попойкам днем, начали изо всех сил наверстывать упущенное.

Праздник, похоже, входил в новую стадию. Когда Лоуренс возвращался на постоялый двор, он оглянулся и увидел, что людская толпа на перекрестке торопливо колышется взад-вперед.

Если бы у Хоро остались хоть какие-то силы, она бы, несомненно, начала нудеть, прося посмотреть, что там происходит. К сожалению, сил у нее не оставалось.

Уложив Хоро в постель и снова сложив ее одежду, точно прислуга, Лоуренс не смог подавить вздоха.

Однако то не был вздох несчастья; вместе с этим вздохом Лоуренс улыбнулся, глядя на раскрасневшуюся Хоро, беззащитно лежащую перед ним.

Возможно, это было не совсем справедливо по отношению к Амати, но Лоуренс более не испытывал страха при мысли о заключенном им договоре.

Да что там страх: пока он не вернулся на постоялый двор, он вообще забыл о том, что заключил какой-то договор.

Когда Лоуренс вернулся, владелец постоялого двора упомянул, что для него было оставлено сообщение. Сообщение было от Марка, и говорилось в нем вот что: «Узнал, как Амати достанет деньги, приходи к палатке быстрее».

Даже услышав слова «приходи к палатке быстрее», Лоуренс в первое мгновение подумал: «А, схожу завтра». Прежде такая мысль ни за что не пришла бы ему в голову; это лишний раз показывало, насколько мало места там сейчас занимал этот договор.

Гораздо больше, чем послание от Марка, его тревожило письмо, которое он получил вместе с посланием. Письмо было запечатано воском, и в том месте, где обычно пишут имя отправителя, красивым почерком было выведено: «Диана». Владелец постоялого двора сказал, что письмо принес крепко сбитый человек, внешне напоминающий гроб. Вне всяких сомнений, это был Бартоз.

Тогда, у Дианы, Лоуренс попросил, чтобы она сообщила ему, если вспомнит что-нибудь еще про Йойтсу; вполне возможно, письмо было именно об этом. В голове его мелькнула мысль вскрыть письмо и глянуть, что там, немедленно; но он решил этого не делать, поскольку не сомневался, что, если сейчас сядет и примется читать письмо, отправиться к Марку ему будет еще более неохота.

Вновь сунув письмо себе под плащ, Лоуренс закрыл окно, через которое в комнату по-прежнему вливался уличный шум, и собрался уходить.

Едва протянув руку к двери, он внезапно ощутил у себя на спине чей-то взгляд. Обернувшись, он убедился, что взгляд, разумеется, принадлежал не кому иному, как Хоро, – та с сонным видом смотрела на него, пытаясь продрать глаза.

- Я выйду ненадолго, - произнес Лоуренс.

- …Выйдешь, пряча на груди письмо, пронизанное ароматом женщины?

Похоже, недовольство Хоро было вызвано вовсе не борьбой с сонливостью.

- Она весьма красива. Тебя это беспокоит? – поддразнил Лоуренс.

- …Дурень.

- Она летописец. Ты знаешь, что это за работа? Она дает нам сведения о Йойтсу, и она отлично знакома с древними легендами и сказаниями северных земель. Это письмо я еще не читал, но я уже узнал много полезного, просто поговорив с ней вчера. Я даже услышал историю, где упоминалась ты.

Хоро несколько секунд терла глаза, поразительно напоминая умывающуюся кошку. Затем она медленно уселась на кровати.

- …Историю? Про меня?

- Ты есть в легенде одного города, который называется Реноз. «Хоруо – пшеничный хвост», это же ты, верно?

- …Не знаю. А что за «много полезного»?

Вот теперь Хоро, похоже, проснулась окончательно. В конце концов, разговор зашел о ее родном городе.

- В этой ренозской легенде упоминалось, с какой стороны ты туда пришла.

- Это…

Глаза Хоро распахнулись, тело задеревенело. Секундой позже ее чувства отразились и на лице.

- Это правда? – выдавила она.

- Зачем бы мне тебе лгать? Там говорится, что ты пришла из леса к востоку от Реноза. На юго-запад от Ньоххиры и лес к востоку от Реноза – там, где эти направления пересекаются, и находится Йойтсу.

Услышав столь неожиданную новость, Хоро прижала к себе крепко стиснутое в руках одеяло и молча опустила голову. Ее волчьи уши беспрестанно дрожали, словно каждый волосок на них был переполнен радостью.

Та Хоро, что сидела сейчас перед Лоуренсом, напоминала ему юную деву, что заблудилась в лесу и лучилась счастьем теперь, найдя наконец знакомую тропинку после многих лет блужданий.

Хоро медленно, полной грудью вдохнула и с силой выдохнула.

Разрыдаться на месте ей, должно быть, не позволила лишь гордость мудрой волчицы.

- Ты даже не плачешь, какое достойное поведение.

- …Дурень.

Хоро чуть надула губы; похоже, она действительно с трудом удерживалась от слез.

- Честно говоря, когда мы знали лишь, что он к юго-западу от Ньоххиры, это была слишком большая область для поисков. Теперь же она уменьшилась, и очень сильно. Я, правда, это письмо еще не прочитал, но думаю, в нем лишь какие-то дополнительные сведения. Похоже, мы сможем добраться до цели раньше, чем предполагали, - сказал Лоуренс.

Кивнув, Хоро чуть отвела взгляд, а потом, продолжая стискивать в руках одеяло, вновь покосилась на него, будто подглядывала.