Прихоть русского немца(СИ)

крутил рулем и переключал передачи. Настя вчуже ему позавидовала - такой

кураж она впервые испытала только в пещере Нижний Баир на Чатыр-Даге.

Грузовик, надрывно завывая мотором, преодолел затяжной подъем и лицо

водителя расплылось в довольной улыбке. Он весело воскликнул, обращаясь

к пассажирке:

- Ну вот, а каркали - не осилишь! По этой дороге, мол, лет сто никто не

ездил!

Съехав вниз, они пересекли широкую, но мелкую речку и на взгорке

уперлись в деревянный шлагбаум, уже порядком подгнивший. Водитель,

выбравшись из кабины, попытался его поднять, но тот развалился на

несколько частей. Усаживаясь за руль, произнес:

- Вот мы и на месте.

***

Настя и понятия не имела, что такое лесной кордон. Ей представлялась

пограничная застава с вышкой, собаками и множеством служивых людей,

готовых по приказу изловить шпиона, осмелившегося нарушить границу. То,

что увидела, больше походило на обычный хутор: крепко сколоченный из

обструганных бревен дом, пара покрытых толем невзрачных сараев и

стоявшая на отшибе ближе к речке избушка. Она еще не знала, сколько

радости ей принесет это неказистое строение, оказавшееся обыкновенной

русской банькой, о которой раньше читала только в книжках.

Как только грузовик остановился, из дома вышел молодой человек в

цветастой рубашке с красными петухами и узких брюках, мода на которые

давным-давно прошла. Длинные волосы были собраны на затылке в пучок, а

узкий подбородок заканчивался клинообразной русой бородкой. Незнакомец

помог ей выбраться из высоченной кабины, достал ее рюкзак из кузова и

предупредил водителя:

- Не вздумай вякнуть там по пьяни, а то я тебя, балабола, знаю.

- Могила, Петрович! - поклялся водитель.

- До осени по этой дороге не суйся. Надо будет, позову. Усек?

- Без базара!

- Держи.

Петрович вручил шоферу большую корзину с грибами и узелок с едой.

Настя даже пожалела откинувшегося на спинку сиденья водителя, который

больше смахивал на солдата, отдававшего рапорт грозному начальству. По

пути в дом хозяин, заметив оценивающий взгляд Насти, произнес:

- Не пугайтесь. Мы вас тоже приоденем. Я лесник в четвертом поколении, у

нас не принято, как у вас, городских, выбрасывать вещи на свалку.

На пороге дома появилась молодая женщина, примерно того же возраста,

что и Настя. Канареечного цвета сарафан трещал по всем пуговицам, не в

силах удержать рвущееся наружу пышное тело.

- Это Яна, думаю, подружитесь. А я Алексей. У меня тут кое-какие дела, я

отлучусь до вечера, но к шести буду как штык.

- Ты бы хоть к восьми приехал, тоже мне штык, -- добродушно отозвалась

Яна. - Проголодалась поди? - ласково спросила Настю и, не дожидаясь

ответа, взяла за руку и повлекла за собой.

На кухне, представляющей собой обычную комнату с двумя окнами, над

которыми висели тюлевые занавески, для Насти все было в диковину: и

упирающаяся в потолок побеленная бело-голубой известью русская печь, и

сколоченный из обструганных досок стол, и деревянные табуретки с

дырками посредине. Вероятно, удивление отразилось на ее лице, потому что

хозяйка расхохоталась и пояснила:

- Наши минские друзья называют нас староверами. А мне здесь нравится. У

них пластик в доме, а у нас - дерево. Когда ножом стол скребу, да еще и с

горячей водой, от него такой духмяный запах исходит, будто в лесу

очутилась. Алеша вообще-то городской. Он сюда уже после смерти деда

перебрался, а раньше жил в Гомеле, окончил лесохозяйственный техникум. Я

тоже там училась. Поженились уже на последнем курсе. Вообще-то я в селе

родилась, так что к здешней жизни и привыкать не пришлось. Я вам кушанье

на газовой печке разогрею. Мы не знали, когда приедете. Алеша, чтоб вы

знали, газ на дух не переносит, говорит, что это прибежище ленивых

домохозяек. Я с ним спорю. Это нам позволительно, у нас дров как грязи, а в

том же городе где их сыскать? Одежей он вас, поди, успел напугать? Это у

него пунктик. Когда сюда переехал, нашел кучу вещей, которые оставляли

здесь гости. Дед был запасливый, ничего не выбрасывал. Всю одежу сыновей

и внуков сохранил. Начал Алеша в них копаться, столько добра на свет

божий вытащил, аж сам удивился. Он и думать забыл, в чем ходил, когда в

парубках числился. У него еще есть сестра Марина, старше его на два года.

Она тоже сюда на все лето приезжала. Так от нее нарядов еще больше

осталось. Да вот незадача - не налезают на меня, хоть тресни. На тебя будут

в самый раз.

Настя напряглась: напяливать на себя чужую одежду? Дикость какая-то. С

другой стороны, почему бы и не поменять шкуру, как это делает змея? Мало

ли кто заявится на кордон. Да и вообще, как же она раньше не подумала, что,

явившись сюда, подставляет под удар чужих людей. Похоже, они души друг

в друге не чают. Чтобы это понять, не нужно быть психологом. Алексей

смотрел на жену с веселым прищуром и такой теплотой во взоре, что вчуже

было ясно - другие женщины для него не существуют.

Одежду Алеша ей подберет, а вот что делать с физиономией, непонятно. Ей

вспомнилась поговорка: мужик задним умом крепок. Чепуха. Бабы этим тоже

грешат. Разве трудно было заскочить в ближайшую аптеку и купить хотя бы

простейшее средство - перекись водорода, чтобы обесцветить волосы? А

если еще и коротко подстричься, то и родная мама не признает. Можно,

конечно, попросить Алексея, чтобы отвез в Гомель, там и парикмахерская

найдется, и перекись можно прикупить. Мысль, конечно, дельная, но

запоздалая. Куковать ей здесь до осени, а может и дольше. И потом, она же

не знает, что наговорил Чорик, когда звонил брату. Не хватает еще и его

подвести.

Настя углубилась в свои горестные размышления, не заметила, что стол

уже накрыт. Яна оказалась спорой на руку. Отварная картошка с мелко

порезанным укропчиком поверху, а к ней искусно обжаренная куриная ножка

с янтарной кожицей, да простенький салат: помидорчики, огурчики и мелко

нарезанный лук.

Яна мягко подтолкнула ее к столу и произнесла:

- Не горюй, все образуется. У тебя столько путей-дорожек нехоженых, что

со всеми и не управишься. Сердце подскажет, какую выбрать.

Она поставила на стол глиняный кувшин и чашку.

- В такую жарынь квас в самый раз будет. Я его готовлю по бабушкиному

рецепту, такой острый, аж в нос шибает, в городе такой днем с огнем не

сыщешь. Кушай, не стесняйся. А я пока по хозяйству похлопочу.

Оставшись в одиночестве, Настя жадно набросилась на еду, в завершение

корочкой хлеба аккуратно подчистила тарелку. Квас тоже пошел за милую

душу, девушка решила, что надо бы разжиться рецептом. Мама, конечно,

будет воротить нос, а вот отец уж точно от такого забористого напитка не

откажется. Да и ребята ошалеют от ее мастерства. Господи, за последние

сутки она ни разу о них не вспомнила! Как же так? Ну и свинья, даже не

позвонила, чтобы предупредить, что уезжает. Впрочем, Чорик наверняка им

все объяснил, хотя это ее не оправдывает. Насчет Кригера девушка ни капли

не сомневалась - смоется в Германию. Дорожка накатанная. Кригер себе на

уме, любит темнить на пустом месте. Однажды спросила его, кто по пятой

графе, фамилия уж больно необычная, учитывая, что с немецкого "кrieg"

переводится как "война". Вместо того, чтобы признаться, что он смешанных

кровей (папа - немец, а мама - русская) и проживали они в Самарской

области, Кригер начал разглагольствовать, что в Поволжье до войны

существовала автономная республика немцев, из которой их в сорок первом