Рассказы каменного века

Где-то далеко она услышала шаги и шелест сухих листьев, но скоро и они замерли, и все вокруг снова стало безмолвным. Только неумолчно шептали листья и несносно жужжали комары, почувствовавшие приближение вечера. Она тихонько засмеялась при мысли, что хитрый Уйя пробежит мимо нее. Она нисколько не боялась. Иногда, играя с другими девочками и мальчиками, она убегала в лес, но никогда еще так далеко, как теперь. Так было приятно чувствовать себя скрытой от взоров и одной!

Она долго пролежала здесь, радуясь успешному бегству, потом села и снова прислушалась.

Вдали послышался быстрый топот, который становился все яснее и яснее по мере того, как приближался к ней, потом немного спустя раздалось хрюканье и треск ветвей. Это было стадо страшных диких кабанов. Она быстро огляделась. Было опасно находиться на пути дикого кабана, способного на ходу наносить боковые удары своими клыками, и она побежала прочь между деревьями. Но топот все приближался. Очевидно, кабаны бежали быстро, иначе они не настигали бы ее, и Юдена, ухватившись за ветвь дерева, проворно взобралась на нее и с ловкостью обезьяны вскарабкалась вверх по стволу дерева.

Когда она взглянула вниз, узкие щетинистые спины животных проносились уже под деревьями, и она знала, что их короткое резкое хрюканье означало испуг. Чего они боялись? Человека? Они слишком спешили для этого… Затем из тростника выскочила и кинулась вслед за вепрями молодая лань так внезапно, что Юдена невольно покрепче схватилась за ветку и прижалась к стволу дерева. Вслед за ланью пробежало еще что-то серое, низкое, длиннотелое. Она не знала, кто это был, так как видела его только мгновение в просветах молодой листвы. Затем снова наступила тишина.

В оцепенении и ожидании она неподвижно сидела, внимательно глядя вниз, как будто была частью того дерева, к которому прижималась.

Вдруг, далеко между деревьями, то показываясь на мгновение, то снова исчезая, то по колено среди папоротников, то снова скрываясь из вида, появился бегущий человек. По светлому цвету волос она узнала в нем молодого Уг-Ломи. Лицо его было в крови. Его неистовое бегство и кровь на лице заставили сжаться сердце Юдены. Вслед за ним, задыхаясь, показался другой человек. Сначала она не могла его разглядеть, но потом увидела совершенно ясно, что это был Уйя, бежавший большими шагами, с лицом, окаменевшим от ужаса. Он как будто гнался за Уг-Ломи, но лицо его было бледно. Уйя — поражен ужасом! Он пробежал мимо нее, и еще не успел замереть звук его шагов, как что-то новое, огромное, покрытое сероватой шерстью, мягкими, быстрыми шагами переваливаясь, последовало вслед за ним.

Юдена замерла на своем суку, она перестала дышать и с остановившимися от ужаса глазами судорожно вцепилась в дерево.

До сих пор она ни разу не видела этого существа, даже и теперь она не могла хорошенько рассмотреть его, но, несмотря на все, она тотчас же поняла, что это был тот, кого называли Ужасом Леса. Это было легендарное существо, им пугали детей, пугали самих себя, и при одном его имени дети с криком бежали домой на поляну ночлега. Никто из людей еще ни разу не убил ни одного из этих существ. Даже сильный мамонт боялся его гнева. Это был медведь-гризли, владыка того мира, каким он был в те отдаленные времена.

Гризли бежал и не переставая глухо ворчал:

— Люди в моей берлоге! Кровь и борьба! У самого входа моей берлоги. Люди, люди, люди! Кровь и борьба!

Припомним, что ведь он был властелином лесов и пещер…

Прошло много времени, после того как он исчез, а она все еще продолжала сидеть, неподвижная, будто окаменелая, не сводя глаз с поверхности земли. Она была не в силах шевельнуться и только инстинктивно цеплялась за ствол дерева и руками, и коленями, и ногами. Некоторое время она не могла собраться с мыслями. Затем она ясно поняла только одну вещь: Лесной Ужас был между ней и ее племенем, и ей нельзя было сойти на землю.

Когда страх ее немного уменьшился, она пересела в более удобное положение на толстую прочную ветвь. Вокруг нее со всех сторон поднимались деревья, она не могла увидеть отсюда Брата Огня, яркого ночью и незаметного днем, и определить по нему, где находится поляна ночлега.

Начали пробуждаться ночные птицы, и все, что скрывалось до сих пор из страха перед движениями Юдены, стало выползать наружу с приближением вечера…

Немного спустя верхние ветви деревьев загорелись отблеском заката. Грачи, которые «были умнее людей, с криками летели над ее головой, возвращаясь в свои гнезда на ветвях вязов. Находившиеся внизу предметы становились отчетливее и темнее. Юдена подумала о своем собственном возвращении на поляну ночлега. Она немного спустилась вниз, но страх перед Лесным Ужасом снова охватил ее. Пока она выбирала, на что решиться, раздался жалобный крик кролика, и у нее не хватило мужества сойти на землю.

Мрак сгущался, и глубины леса начала просыпаться. Юдена снова вскарабкалась на вершину дерева, поближе к свету. Внизу, на земле, стали появляться и бродить кругом животные, вышедшие из своих убежищ. Лазурь неба темнела наверху. Наступила жуткая тишина, а вслед за этим таинственный шепот пронесся по листьям.

Юдена дрожала и думала о Брате Огне.

Но вот тени начали сгущаться уже и на вершинах деревьев, они усаживались на ветвях и, казалось, наблюдали за ней. Сучья и листья принимали зловещие формы, превращались в черные неподвижные существа, готовые броситься на нее при первом ее движении. Неслышно, как призрак, пролетел между тенями белый филин. Вокруг становилось все темнее и темнее, пока наконец листья и ветви на фоне неба не стали совершенно черными, а земля внизу совсем не исчезла во мраке.

Так в бесконечном бодрствовании пробыла она на дереве всю ночь, напрягая свой слух, чтобы расслышать то, что происходило внизу, в темноте, и удерживая малейшее движение, чтобы какой-нибудь невидимый тайный враг не обнаружил ее. В те дни человек никогда не оставался один в темноте, за исключением подобных редких случаев. Поколение за поколением получал он свои уроки страха, уроки, которые мы, несчастные его потомки, с трудом стараемся забыть.

Юдена, хотя и женщина, по возрасту была еще совсем ребенком. Бедный маленький зверек, она сидела тихо, как зайчишка в ожидании травли.

Собравшиеся на небе звезды смотрели на нее, и это было ее единственным утешением. Одна яркая звезда напомнила ей Уг-Ломи. Затем она вообразила, что это действительно Уг-Ломи. А около него красной и мрачной звездой светил Уйя, и всю ночь Уг-Ломи бежал от Уйи по небу.

Она старалась увидеть Брата Огня, охранявшего становище племени от диких зверей, но его не было видно. Вдали она услышала трубивших мамонтов, спускавшихся к водопою, а один раз какая-то огромная масса, мыча как корова, тяжелыми шагами пробежала мимо, но что это было такое — она не могла рассмотреть. По голосу она решила, что это должен быть Яааа, носорог, убивающий носом, который всегда ходит один и без причины впадает в бешенство.

На небе начали скрываться маленькие звезды, а за ними и большие. Это напомнило ей зверей, скрывающихся перед Лесным Ужасом. Приближалось время восхода. Солнце было владыкой неба, как гризли был владыкой лесов. Юдене очень хотелось знать, что произошло бы, если на небе вместе с солнцем осталась хоть одна звезда. Но вот небо уже начало бледнеть перед наступающим рассветом.

Вместе с первыми лучами солнца ее страх перед скрывающимися во тьме предметами и существами прошел, и она решилась сойти. Ее тело онемело, хотя и не настолько, насколько это произошло бы с вами из-за вашего нежного воспитания, моя милая молодая читательница. Так как она не была избалована едой через каждые три часа и частенько постилась в продолжение трех дней, то и на этот раз она не почувствовала себя умирающей с голоду. Осторожно спустившись с дерева, она стала украдкой пробираться через лес, вся холодея от ужаса при каждом прыжке белки и скачке оленя — ей повсюду еще мерещился страшный гризли.

Ей захотелось снова вернуться к своим. Боязнь Уйи Лукавого Человека поглощалась теперь еще более сильным страхом перед ее беспомощным одиночеством. Но она заблудилась. Она бежала накануне, не обращая ни на что внимания, и теперь не могла определить, где находилась поляна ночлега — по направлению ли к восходящему солнцу или же к месту его заката. Вновь и вновь она останавливалась и прислушивалась. Наконец, где-то очень далеко, она услышала ритмическое позвякиванье. Звук был чрезвычайном слабым даже в этой утренней тишине; она сразу поняла, что он шел очень издалека. Но она все-таки знала, что это был звук обтачивания кремня, и пошла туда.