Танганайский лев

Симба окружил себя в глазах арабов ореолом обладателя тайнами кладов, и, зная прекрасно этих людей, сознавал, что вызвал в них большее уважение к себе. Этим он надеялся до известной степени смягчить участь Лео в случае, если бы тот опять попал в их руки. Грубые и жесткие люди были все эти арабские торговцы, но алчность и суеверия не уступали в них чувству жестокости, и потому-то Симба и противопоставил зверской жестокости и злобе Солимана его алчность к наживе и его суеверный страх перед всем, что таинственно и непонятно для него.

Правда, между Симбой и Солиманом лежал еще один огромный камень преткновения: предполагалось вооруженное нападение на Лугери в самом непродолжительном времени, и друг его Магомет сообщил ему под видом строгой тайны, что Солиман и Осман снарядили целый отряд, и что к югу от Удшидши недолго будут царить мир и тишина.

Но теперь, конечно, об этом не стоило говорить. Нападение следовало отразить силой оружия, а не переговорами; в данный же момент Симба и Солиман еще не стояли на враждебной почве друг против друга.

Размышляя таким образом, Симба окинул рассеянным взглядом гавань и берег и к немалому своему удивлению увидел, что на «Змее», готовятся к поспешному отплытию, ставят паруса, грузят товары и припасы. Инкази, также совершенно готовый к отъезду, сидел в своем маленьком челноке и с видимым интересом следил за работой вадшидши, находящихся на службе у Солимана и хлопотавших теперь над снаряжением «Змеи» в далекий путь.

Значит, старик не шутил вчера, когда сказал, что отправится завтра в горы Кунгве отыскивать Лео. К чему же иначе это спешное приготовление к отъезду?

В это время на рыночной площади появилась кучка измученных, заморенных негров, направлявшаяся к жилищу Солимана. Очевидно, это были люди, высланные для поимки Лео и возвращавшиеся после бесплодных поисков. Симба последовал за ними и, придя к Солиману, услышал из его уст подтверждение своего предположения, что Лео еще не удалось захватить.

На этот раз Солиман казался более спокойным и был более предупредителен по отношению к Симбе, чем вчера.

— Как видно, мой невольник избрал водный путь. Я сам поеду сейчас на юг и буду расспрашивать о нем во всех прибрежных селениях, а также побываю в тэмбе Мудимы и там поспрашиваю о нем! Кстати, я узнал, что ты прибыл сюда в жалком челноке, и так как моя «Змея», вероятно, придет гораздо раньше в залив Лувулунгу, то, если хочешь, я с готовностью предлагаю тебе отправиться вместе со мной на моей барке, — проговорил Солиман.

— Весьма благодарен тебе за твое предложение, Солиман, — отвечал Симба. — Но я обещал Инкази, что вернусь с ним, а так как ты, наверное, меня догонишь, то в случае, если бы мой челнок действительно оказался неудобным, я с большой радостью воспользуюсь твоим любезным предложением. Итак, до скорого свидания!

Он с облегченным сердцем распростился с работорговцем и поспешил в гавань.

— Инкази, — крикнул он, — нам следует как можно скорее вернуться!

— Хорошо, Симба, — ответил тот, — но нам надо захватить с собой что-нибудь из пищи; Ты ведь хотел купить рабов, а у тебя нет даже двух-трех бус, чтобы выменять курицу.

Симба смутился, однако вспомнил, что при нем есть «деньги», два не бывших еще в употреблении носовых платка. Это была самая настоящая африканская мелкая ходовая монета. Достав их из кармана, он передал Инкази и сказал:

— Думаю, что тебе этого хватит! Беги скорее и купи на рынке все, что тебе покажется нужным!

Инкази не заставил себе повторять дважды это приказание; в одну минуту он исчез и вслед за тем почти тотчас же возвратился бегом к своему челноку, неся довольно объемистый узел со съестными припасами. Спустя всего несколько минут маленький челнок из древесной коры уже покинул гавань Удшидши, весело покачиваясь на волнах.

— Инкази, — проговорил Симба, — ты видел, что «Змея» готовится к отплытию. Как ты думаешь, когда она снимется с якоря?

— Да она может сняться хоть сейчас! — отвечал негр.

— Ну, а скажи, кто идет быстрее — «Змея» или же твой челнок?

— Симба, — ответил укоризненным тоном юноша и в голосе его слышалась затаенная обида, — ты даже не спросил о названии моего челнока. Зовут его «Стрела», а теперь суди сам, кто из двух проворнее: «Змея» или «Стрела»?

— Прекрасно! — воскликнул Симба. — Знай же, друг мой, что Солиман сейчас направляется в Лувулунгу. Он полагает, что Лео бежал туда, да и я сам того же мнения, а потому мы должны во что бы то ни стало вернуться прежде него в нашу бухту!

— Да, он намеревается уехать из Удшидши, — сказал Инкази, — смотри, они уже отчалили от берега. Ну, так посмотрим, Солиман, — крикнул он, вскочив в своем челноке, — ведь мы вышли немного вперед!

— Обойди его, Инкази! — подзадоривал его Симба. — Я щедро вознагражу тебя!

— Хо! Хо! — крикнул Инкази, воодушевляясь. — Победа останется за нами! Посмотри только, сколько он народа забрал с собой, да и товар у него тоже есть; смотри, они ведь слишком нагрузили судно! С таким-то полным брюхом «Змее» трудно будет быстро плыть! Прекрасно. Нам необходимо поспеть раньше Солимана к Мудиме и к Лугери, потому что Солиман ищет в горах Кунгве не одного только Лео. Я знаю, он хочет посетить и Муриро, и Индша и ведет с собой всех своих воинов. Вперед! Ветер для нас попутный! — И, упав на колени, юноша поднял руки к небу, воскликнув: — О, Муциму, защити землю и народ Вавенди!

Симба тоже мысленно творил молитву, обращаясь к Единому Истинному Богу и Творцу всей вселенной. Но Инкази окликнул его.

— Наляг на весла, Симба! Наляг сильнее, нам нельзя терять даром ни одной минуты!

Они уже поравнялись с печальным кладбищем невольников; Удшидши начинала скрываться из вида, а «Змея» с раздутым ветром большим парусом устремлялась вперед. Но и «Стрела» быстро неслась по волнам, и Инкази поминутно измерял взглядом расстояние, отделявшее его от «Змеи».

— Ну, гонка началась!

Медленно уходил из глаз гребцов восточный берег Танганайки; холмы сменялись долинами, долины — холмами.

Прошло около часа с тех пор, как началась эта гонка, когда Инкази со вздохом облегчения сказал:

— Теперь мы можем отдохнуть: «Змея» ни за что не нагонит нас!

Действительно, расстояние между двумя судами значительно увеличилось. Теперь даже Симба, славившийся своей необычайной зоркостью, не мог уже различать отдельных фигур на деке «Змеи» невооруженным глазом.

— Посмотри-ка, Инкази, эта трубка у меня не простая: она может приблизить к нам «Змею», — проговорил, улыбаясь Симба, передавая своему спутнику бывшую при нем небольшую зрительную трубу.

Нерешительно и как-то боязливо приблизил ее Инкази к своему глазу.

— Закрой другой глаз! — поучал его Симба, и послушный Инкази забавно закрыл его всей ладонью, так что Симба невольно громко расхохотался.

— Что же ты видишь теперь? — спросил он.

— Воду, кажется… да, это вода! — ответил тот.

— Ну, а теперь? — продолжал расспрашивать Симба, поправив подзорную трубу.

— Все еще воду! — ответил молодой негр, но голос его уже звучал как-то сдавленно и глухо.

— А теперь?

Вместо ответа Инкази вдруг откинулся назад так внезапно, что «Стрела» покачнулась и чуть было не перевернулась. Закрыв лицо обеими руками, молодой негр воскликнул полным ужаса голосом:

— Симба, Симба! Это злое колдовство! Брось скорей в воду эту гадкую трубу; она приближает к нам «Змею»!

— Не болтай глупостей, — смеясь, возразил Симба, — эта труба только помогает мне лучше видеть и различать то, что надо. Я полагал, что ты обрадуешься, когда увидишь, что Солиман стоит на палубе и с поднятым хлыстом подгоняет своих вадшидши грести сильнее! Он понял, что перегнать нас не так легко!

— Да, я видел Солимана с плетью! — сказал Инкази, немного успокоившись. — Но прошу тебя, Симба, задвинь и убери твою заколдованную трубку; она какая-то страшная, когда так блестит и отсвечивает на солнце!

— Погоди, милый мой Инкази, — отозвался Симба, — прежде всего эта зрительная труба должна сказать мне, сколько человек воинов везет с собой Солиман в горы Кунгве; мне надо сосчитать их! — И, приставив к глазу трубу, он продолжал медленно говорить. — Осман тут же с ним… эти черномазые парни с ружьями, это, очевидно, его солдаты… погоди! сколько их?.. пять, семь… одиннадцать… пятнадцать… семнадцать… ну, около двадцати, никак не больше… прекрасно! остальные просто вадшидши, они не сойдут на берег! — Симба замолчал и еще в продолжение некоторого времени смотрел все в том же направлении, а затем, сдвинув трубу, сказал: — Да, их человек двадцать, не более, я не ошибся!