Бенгальские душители

— Но ведь мы же оплатили проезд…

— И зря! Но мне некогда болтать. Раз вам нечего есть, берите…

Не в силах больше бороться с чувством голода, Мери умоляюще взглянула на бедного мальчугана, и тому на этот раз волей-неволей пришлось смирить свою шотландскую гордость. Покраснев, он протянул руку и получил две лепешки. Так как друзья-индусы не собирались претендовать на них, одну он дал сестре, другую, утирая слезы, тотчас съел сам.

И тут резкий свисток возвестил об отправлении поезда.

ГЛАВА 10

Врачебное обследование. — В тюремной больнице. — Официальное освидетельствование смерти Бессребреника. — Американский консул. — Запоздалые почести. — Графиня де Солиньяк. — Ночное погребение. — Обострение и нормализация обстановки. — Странное сообщение. — Снова у могилы. — Пустой гроб. — Исчезновение яхты.

Когда тюремщик в сопровождении слуги вошел в карцер, то обнаружил Бессребреника неподвижно лежащим на полу. Приблизившись, он в нарушение инструкций, строжайше запрещавших служащим его ранга разговаривать с заключенными, позвал:

— Господин!.. Эй, господин!..

Ответа не было.

— Вы слышите, завтрак принесли… Ну и сон же у вас, пушкой не разбудишь!

По-прежнему — никакого результата.

Тюремщик заволновался. Наклонившись, потрогал руку капитана, потом лоб и отступил, прошептав:

— Господи помилуй, да он холоден как лед. Уж не помер ли?

Англичанин попробовал приподнять узника и почувствовал, что тяжелое тело капитана закостенело, как у покойника.

— Ну и влип же я!

Боясь, что из-за этого необъяснимого случая у него могут быть серьезные неприятности, тюремщик стремглав выскочил из карцера, оставив в нем слугу и не заметив, как в его черных глазах мелькнул странный огонек. Промчавшись бегом по коридорам, он как вихрь ворвался в кабинет к старшему надзирателю. Тот немедленно доложил о происшествии начальнику тюрьмы, который тут же вызвал из тюремного лазарета врача, по счастью оказавшегося на месте.

Слуга между тем подошел к узнику, долго и пристально вглядывался в него, а затем, с демонической усмешкой на устах, негромко рассмеялся. Но, услышав раздавшийся под сводами коридора гулкий шум шагов, он вновь принял свое обычное, бесстрастное, как у бронзовой статуи, выражение лица.

В карцер, задыхаясь от бега, торопливо вошли начальник с врачом, который тут же приступил к осмотру. Пощупав пульс, прослушав грудную клетку и приподняв веки, он безнадежно махнул рукой:

— Думаю, что мертв!

— Не может быть! — в ужасе воскликнул начальник, опасаясь, как и тюремщик, за свою судьбу. — А вдруг это летаргический сон?..

— Прикажите принести носилки и отнести тело в лазарет, — прервал его врач.

Дрожащими руками начальник с тюремщиком отомкнули замки на цепях, и через десять минут капитана доставили на второй этаж лазарета в палату для заключенных.

Опять же в присутствии начальника, которым все сильнее овладевал страх, тщательно и не спеша еще раз обследовали тело узника. Были отмечены полное отсутствие чувствительности кожных покровов и респираторных шумов, окоченелость конечностей, неподвижность зрачков и остановка крови в сосудах.

В течение трех часов, почти без перерыва, применялись одно за другим сухие растирания, горчичники и прижигания, подкожные впрыскивания, искусственное дыхание, электрошок. Но все напрасно: тело Бессребреника было по-прежнему неподвижно, бесчувственно и холодно.

В полном отчаянии врач заключил:

— Могу с полной уверенностью сказать, что он мертв. — Но какова, по-вашему, причина столь внезапной смерти, чреватой, как вы знаете, самыми ужасными последствиями?

— Пока я этого не знаю. Вскрытие покажет.

— Ни в коем случае не делайте его! Ведь это — тело подозреваемого, так что по закону мы не имеем на него никаких прав. Другое дело — трупы осужденных…

— Тогда я оставлю его для наблюдения. Хотя бы на сутки.

— Да-да, вы правы, с окончательным заключением подождем. Тем более что я обязан буду доложить обо всем в судебные инстанции, которым, в свою очередь, придется связаться с генеральным консулом Соединенных Штатов… Господи, что за несчастье такое, после угроз этих фанатиков! Еще скажут, что это мы его уморили! Что же будет тогда с несчастными заложниками?

Страх, овладевший начальником, передался и его подчиненным, а затем, вместе с известием о смерти узника, охватил весь город. Даже самые храбрые испытывали ужас при одной лишь мысли об угрозе пандитов. Ведь опасности подвергались не только пятьсот заложников, но все без исключения жители Калькутты, которую ожидало нашествие чумы!

Американский консул, спешно явившийся в тюрьму, был крайне взволнован. Не стесняясь в выражениях, он громогласно обвинял власти в преступной халатности и намекал на то, что кем-то из тюремных служащих попросту совершено убийство. Он потребовал показать ему тело капитана, после чего с новой силой обрушился с ужасными обвинениями на служивших в тюрьме англичан, окончательно перепугав их, хотя в обычное время они, как и другие их соотечественники, с высокомерием относились ко всем без исключения иностранцам. Консул поносил почем зря судебную процедуру, касавшуюся Бессребреника, решение посадить его в карцер, а когда узнал, что узник к тому же был закован в цепи, вообще вышел из себя. Ему пытались робко возразить, ссылаясь на интересы государственной безопасности.

— Плевать я хотел и на ваше государство, и на его безопасность, — орал тот с чисто американской грубостью. — Если в соответствии с международными нормами вам даны права, значит, у вас должны быть и обязанности. Он же до сих пор здесь, на больничной койке…

— Он находится под медицинским наблюдением, — заявил врач.

— А мне наплевать на ваше наблюдение… Раз вы не смогли или не захотели спасти его, то я требую, чтобы ему были хотя бы оказаны почести — согласно его званию и положению в обществе. Я никому не доверю сообщить его несчастной жене о столь странной и ставящей вас в неловкое положение смерти и сделаю это лично сам.

И американский дипломат отбыл, красный от ярости, оставив в полной прострации служащих-англичан.

Добравшись на катере до яхты, консул сумел уговорить охрану, до того дня неумолимую, разрешить ему подняться на борт. К великому его удивлению, миссис Клавдия уже была оповещена о печальном событии. Бледная как полотно, с сухими, горящими глазами, юная вдова, судя по всему, тяжело переживала утрату.

С безупречным тактом и вежливостью консул заявил, что она полностью может располагать им.

— Я не только ваш соотечественник, но и официальный представитель нашей великой и горячо любимой родины. Отныне вы находитесь под покровительством американского флага, и, что бы ни случилось, вас не оставят в беде!

Глухим голосом, с видимым усилием, бедная женщина отвечала:

— Спасибо! От всей души благодарю вас за то, что вы поддержали меня в столь скорбный час. А теперь я хочу видеть его. Думаю, палачи, отнявшие у меня мужа, не посмеют больше держать меня здесь!

Как раз в это время прибыл от военного коменданта офицер с приказом снять охрану и разрешить владелице яхты и экипажу в любое время дня и ночи покидать судно и посещать город.

Получив наконец свободу миссис Клавдия позвала к себе боцмана Мариуса и рулевого Джонни. Когда они, молчаливые, убитые известием о смерти любимого капитана, явились, хозяйка судна сказала с печалью в голосе:

— Друзья мои, поедемте вместе, чтобы и вы смогли отдать ему последний долг!

Моряки, боясь разрыдаться, почтительно поклонились. Затем все четверо — миссис Клавдия, Мариус, Джонни и консул — покинули яхту, над которой в знак траура был приспущен флаг. Стоявший на пристани экипаж консула быстро доставил их к тюрьме. Испытывая одновременно и гнев и горе, они молча прошли в ворота.

Тем временем консилиум врачей, собравшись у смертного одра капитана Бессребреника, единодушно пришел к следующему заключению: узник мертв и оставалось лишь похоронить его.