Гарри Поттер и Ось Времён

— И чего? — наконец дождавшись перерыва в словоизлияниях Кеары осведомился Гарри. — Ты на меня нападёшь?

Змея как-то сразу потупилась, от чего стала выглядеть ещё страшнее, и, не найдя что сказать, помотала в воздухе огромным раздвоенным языком.

— Так я и думал, — вздохнул Поттер, усаживаясь на кровать и принимаясь стягивать с себя верхнюю часть пижамы. — Между прочим, пугать моих друзей до полусмерти было вовсе не обязательно, — добавил он, справившись с пижамой и с огромным наслаждением потерев рубец на плече, куда во время памятной дуэли в школе авроров воткнулась грязная деревяшка. Исцелить-то рану медики исцелили, только рубец, который убрать не удалось, иногда имел обыкновение немилосердно зудеть. Юный маг даже начал подозревать, что это к непогоде, но почему-то всё время забывал обратить внимание на то, изменилась она, или нет. Он сделал себе мысленную заметку всё-таки проверить, ибо, будучи Мальчиком-который-выжил, привык верить в подобные индикаторы. Особенным его доверием пользовалась примета о том, что если шрам на лбу болит, то это к крупным неприятностям.

— Кеара, — тоном бравого прапорщика изрёк Гарри, поднимаясь с кровати и выгребая из шкафа полотенце и чистую одежду, — охраняй кровать от посторонних. Посторонними считаются все, кто не живёт в этой комнате и приблизился к кровати ближе, чем на полметра. А теперь брысь.

— Ах, да! — воскликнул юноша уже у выхода из комнаты, — больше не смей ругаться! Это неприлично.

Ворчание змеи, забирающейся на столбы, поддерживающие полог кровати, где она и сидела во время памятной инспекции Аллерта, готовая в любой момент вцепиться ему в горло, Поттер уже не слышал, ибо с достоинством удалился в душ, который располагался всего в нескольких шагах от спален юношей седьмого курса, то есть совсем недалеко. Семикурсникам на этот счёт Гарри совершенно не завидовал. С одной стороны, иметь под боком душевую очень удобно, но с другой стороны постоянная очередь, выстроившаяся у дверей твоей спальни, кого угодно доведёт до суицида. Сейчас, правда, очереди ещё не было, так что юный маг беспрепятственно забрался в кабинку. Там его и настигло очередное потрясение: горячей воды в душе не наблюдалось. Волшебная палочка, которой можно было бы хоть как-то попытаться исправить ситуацию, осталась в спальне, чему юноша был в какой-то мере даже рад, ибо сильно сомневался, что сможет правильно наложить греющее заклинание, не превратив при этом воду в душе в крутой кипяток. В общем, в спальню Гарри вернулся злой, стучащий зубами, мокрый и морально готовый к неизбежному. Ибо неприятности только начались: сегодня была среда.

Для шестых курсов Хогвартса среда традиционно проходила под девизом «казнь на рассвете», ибо первые три урока в этот день были продвинутым зельедельем. Дальнейшее существование учеников зависело от настроения профессора Снейпа, которое в свою очередь зависело от колебаний температуры на полюсах Марса и среднемесячной нормы осадков в Зимбабве. Впрочем, как правило, настроение у него было скверным. Особенно последние несколько недель. Посему на приятное продолжение дня рассчитывать не приходилось.

На зельеварение в этот день Гриффиндор лишился ста трёх баллов, автоматически угодив на второе место в соревновании факультетов, сразу за Равенкло. Радости было мало, зато в извращённости профессорского чувства юмора теперь не сомневался никто: в копилке краснознамённого факультета находилось теперь ровно шестьсот шестьдесят шесть рубинов. Гарри в своей жизни верил только в одну примету, о которой вспоминал сутра, и потому, услышав от Гермионы точное число баллов, безразлично пожал плечами, философски заметив, что на следующем уроке у Флоренца ситуация может измениться, вернулся к приготовлению зелья. Зелье, кстати, вопреки логике и рецепту, походило на соус, некогда приготовленный тётушкой Мардж, то есть выглядело совершенно неудобоваримо (о вкусе и говорить не стоит!).

— Поттер, задержитесь, — в тот самый момент, когда Гарри, окрылённый надеждой убраться из этого проклятого места хоть и не навсегда, но хотя бы до следующего урока, профессор изволил оторваться от созерцания пробирки с чьим-то зеленовато-коричневым художеством и одной простой фразой разрушил все надежды юного мага.

— Да, сэр? — Гарри привычно встал в классическую позу провинившегося ученика рядом с учительским столом и выжидающе уставился на преподавателя.

— Прежде всего, Поттер, сегодня после уроков зайдёте к профессору Макгонагалл.

Гарри механически кивнул.

— Она введёт вас в курс дела относительно происходящего в мире и в школе. А завтра я жду вас на занятиях Легилименцией.

Гарри едва не икнул от удивления. Стоять и делать рожу кирпичом с каждым профессорским заявлением было всё труднее. Признаться честно, Гарри был уверен, что теперь, когда не стало профессора Дамблдора, у него было меньше шансов изучать Оклюменцию со Снейпом, чем у Вольдеморта раскаяться и устроиться воспитателем в детский садик. И тут такая радость привалила…

Однако возникшие в голове мысли о самоубийстве Поттеру пришлось отложить на потом, так как профессор ещё не закончил.

— Скажите, Поттер, как вам новый директор? — осведомился Снейп.

Вместо ответа Гарри фыркнул. Этот вопрос ответа по определению не требовал.

— Ничего интересного не заметили? — продолжил задавать риторические вопросы профессор.

— В его сознание не получается проникнуть, — отрапортовал Гарри, дабы Снейп не решил, что юный маг утратил способность соображать и потому вполне годится в качестве подопытного материала для тестирования особо опасных зелий. — Впрочем, вполне возможно, что это обусловлено естественными причинами: проникать некуда.

В очередной раз Поттер не смог удержаться и не сказать гадость. Определённо, с языком ему надо было что-то делать. Лучшим вариантом представлялось удаление означенного органа, однако, при здравом размышлении, Гарри решил, что мазохизм — это не его стихия.

— Типичный Поттер, — фыркнул зельевед, откидываясь на жёсткую спинку кресла, — считаете взрослых хуже себя.

— Только если они того заслуживают, — не стал спорить Гарри, упершись взглядом в какую-то заспиртованную дрянь в шкафу. — Ведь вы же и сами прекрасно знаете, что возраст это ещё далеко не всё, профессор.

— Я и говорю — типичный Поттер.

— Можно подумать, вы нас очень много знали, — огрызнулся Гарри.

— Побольше чем ты, — похоже, профессора этот спор даже забавлял. Другого объяснения тому, что его ещё не выставили за дверь, Гарри не видел.

— Знать человека и знать его имя — абсолютно разные вещи, — состроив просветлённое выражение лица, заметил Гарри.

— Я знаю то, что Поттеры имеют тенденцию довольно рано заканчивать свой жизненный путь. — Снейп упорно продолжал давить на больное место юноши, похоже, не подозревая, что вызовет больше эмоций, если заговорит о погоде.

Где-то вдалеке протяжно прозвенел колокол, давая понять, что Гарри опоздал на прорицания к Флоренцу. Обидно. Ему намного больше по душе было опаздывать к Трелони. Гнать его из кабинета Снейп не спешил, а столпившиеся у запертых дверей третьекурсники из Гриффиндора и Равенкло не шибко рвались внутрь, так что юноша позволил себе ответить.

— Согласен с вами, сэр. Действительно рано. Отец, насколько я знаю, погиб, не дожив до двадцати двух.

А про себя добавил: «Мне же не светит и этого…».

— Вот и занимайтесь делом, если не хотите повторить его судьбу.

Гарри, поняв, что с ним только что попрощались, хмыкнул и развернулся к выходу, и, на ходу закидывая на плечо сумку, поспешил покинуть помещение.

— Кстати, Поттер, — уже у двери его догнал голос профессора, — вы можете не волноваться и не прятаться: наш новый директор мысли не читает. Он владеет только ментальными щитами, но зато виртуозно. Пожалуй, на уровне тёмного Лорда.

Судя по тому, как шарахнулись в разные стороны третьекурсники, когда Поттер распахнул дверь изнутри, видок у него был ещё тот. Конечно, дословно и незаметно мысли читать не мог никто, даже Вольдеморт (сам Гарри лишь иногда улавливал эмоции), но чем Мерлин не шутит, ведь шит у него посильнее, чем у Тома будет?… И последнюю неделю Гарри только тем и занимался, что ломал себе голову мыслями о том, как оградить себя и окружающих от читающего мысли директора. И вот теперь оказалось, что волноваться было не о чем! Разумеется, Снейп поступил в своём репертуаре — рассказал об этом только тогда, когда план защиты был почти готов (правда, как всю задуманную муть реализовывать Гарри представлял себе довольно слабо, но это дело десятое).