Гвен Винн. Роман реки Уай

ыми и зелеными. Октябрь, везде коричневый, здесь яркий; и хотя листва опала и продолжает опадать, это не говорит о смерти и не приносит печаль в сердце наблюдателя. Напротив, на деревьях висит веселый ковер, и такой же веселый ковер расстилается под ногами. Еще веселей становится от звуков. Ибо леса на Уае даже зимой не остаются беззвучными. В них всегда поют птицы, и хотя осенний концерт не сравнить с весенним – не хватает ведущего тенора, соловья, –тем не менее он многоголосен и изумительно гармоничен. Как всегда, смело звучит голос черного дрозда; не менее громка и сладка песня его брата простого дрозда; еще мягче и нежнее воркование вяхиря; весело звучит кашель зеленого дятла, который своим длинным языком, способным хватать, как рука человека, проникает в кору в поисках насекомых.

Октябрь; на Уае, который серебряной лентой, как гигантская змея, струится среди великолепных золотых лесов, вниз по течению движется гребная лодка. В ней два человека: один гребет, другой сидит на корме за рулем. Тех же двоих и в таких же позах можно было видеть на реке и раньше. Ибо за веслами Джек Уингейт, а за рулем капитан Райкрофт.

Не думал молодой лодочник, когда «богатый подарок» – десятифунтовая банкнота – был передан ему в руки, что когда-нибудь щедрый даритель снова станет его пассажиром.

Но он теперь снова в лодке, и лодочник не знает почему и не спрашивает. Слишком рад снова сидеть визави с капитаном, чтобы распрашивать его. К тому же оба словно чувствуют серьезность момента; и печальные воспоминания вызывают сдержанность и молчаливость. Уингейт знает только, что его старый клиент вновь нанял его для плавания вниз по реке, но не на рыбалку, потому что сейчас уже сумерки. И выражение у капитана иное, но в чем дело, лодочник сказать не может. Из лаконичного приказа, который он получил при отплытии, нельзя сделать никаких выводов.

– Отвезите меня вниз по реке, Джек! – Расстояние и цель остались неуказанными.

И Джек гребет по течению ровными привычными гребками; оба молчат. Словно прислушиваются к скрипу весел или к вечерним песням птиц на берегу.

Но в их мыслях нет места этим звукам; напротив, в голове у обоих воспоминания, иные и гораздо менее приятные. Ибо об думают о криках – криках, которые слышали недавно и которые по-прежнему живы в памяти.

Первым нарушает молчание Райкрофт, говоря:

– Это, должно быть, то место, где мы его услышали.

Хотя капитан не объясняет, что имеет в виду под словом «его» и говорит скорее про себя, чем обращаясь к собеседнику, Уингейт хорошо понимает его, о чем свидетельствует его ответ:

– То самое место, капитан.

– А! Вы его узнали?

– Да – я уверен. Видите тот большой тополь на самом берегу?

– Да. Ну и что?

– Мы были против него, когда вы попросили остановиться. Конечно, мы слышали крик здесь.

– Тогда остановитесь! Назад два гребка. Держите лодку на месте. Напротив дерева!

Лодочник повинуется, сначала отводит лодку назад, потом удерживает ее на месте вопреки течению.

Снова наступает