Повести

— Та-ак! Я согласен, послать к ним людей можно. Но об этом Просковце надо сообщить на Большую землю. Может быть, там его знают.

Так и порешили. А через несколько дней из Киева получили предостерегающий ответ. Оказывается, партизанская группа Просковца, он же Пинкас, являлась частью шпионской организации гестапо. Под видом партизан группа Просковца уже действовала в Польше, где выдавала немцам польских патриотов.

Вскоре агенты Просковца-Пинкаса сами попытались войти в переговоры с командованием бригады имени Яна Жижки. Они передали через партизанских связных, что Просковец предлагает встретиться где-нибудь в условленном месте с командиром бригады и хочет договориться о совместных действиях против немцев. Местом встречи партизаны избрали деревню Костелец, расположенную в окрестностях Злина. Но Степанов не пустил Мурзина на эту заранее продуманную встречу.

— Посиди дома, Юра! — сказал он, когда обсуждали состав группы, выделенной для уничтожения банды Просковца. — Ты еще с палкой ходишь, а в этом деле быстрые ноги потребоваться могут. Я сам поведу ребят.

К назначенному времени капитан Степанов, лейтенант Москаленко и еще шесть партизан пришли в деревню Костелец. Короткий мартовский день подходил к концу, приближались сумерки. Четверо молодчиков Просковца поджидали партизан на окраине деревни.

— Ну, где ваше начальство? — дружелюбно спросил Степанов.

— А где ваш командир? — спросил в ответ один из встречавших.

— Я командир, партизанской бригады имени Яна Жижки, — хмуро ответил Степанов.

— Нет, ваш командир имеет черную бороду.

— Для соблюдения маскировки иногда приходится расставаться с бородой. — Степанов провел рукой по выбритой щеке.

— Ладно! Пойдемте. Просковец дожидается вон в той хате.

Партизаны гурьбой направились к деревянному дому. Четверо представителей Просковца шли рядом с ними.

Пройдя через сени, они вошли в просторную комнату. За длинным столом, уставленным бутылками со сливовицей и нехитрой крестьянской закуской, сидели еще шестеро. Увидев вошедших, они поднялись навстречу, стали приветливо здороваться. С первых же слов можно было понять, что среди них были русские и украинцы. Лишь один, державшийся развязнее остальных, оказался грузином. Он-то и предложил:

— Садитесь, гости дорогие! По грузинскому обычаю, надо выпить за нашу встречу.

— Кто же из вас Просковец? — поинтересовался Степанов, присаживаясь к столу и кивая своим товарищам, чтобы и те занимали места.

— Зачем торопиться, дорогой? Зачем сразу дела решать? Когда друзья встречаются, они вино пьют, потом о делах говорят, — сказал грузин, придвигаясь к Степанову.

По всему было видно, что он старший в этой компании. Остальные заискивающе поглядывали на него, разливали сливовицу в стаканы и чашки.

— Предлагаю пить за встречу советских людей на чужой земле, за крепкую партизанскую дружбу! — сказал грузин, поднявшись из-за стола. — И еще за нашу победу!

Все встали. Степанов одобрительно подмигнул товарищам и, осушив половину стакана, закусил куском ветчины.

— Шунка выборна! — похвалил грузин закуску.

— Да! Неплохая свинина, — согласился Степанов. — Откуда такую достали?

— Кабана закололи. Для гостей ничего не жалко.

— А кабана где взяли?

— Зачем, кацо, спрашиваешь! Много будешь знать — скоро состаришься... Ешь, раз нравится.

— Спасибо за угощение. — Степанов оценивающим взглядом обвел незнакомых людей. На шее у каждого висел немецкий автомат. — Настоящих-то друзей с оружием не встречают. Да и раздеться бы гостям не мешало. — Он первым вышел из-за стола, снял автомат и поставил его у стенки, сбросил ватную куртку.

Грузин в недоумении вскинул густые черные брови, потом рассмеялся и тоже последовал его примеру. Вслед за ним сняли оружие и верхнюю одежду остальные. Это-то и нужно было Степанову. Примерно через полчаса штурмовая группа партизан должна была окружить хату.

— Вот теперь и еще можно выпить, — Степанов поднял недопитый стакан. — За скорейший разгром фашистской Германии!

— Стой, кацо! Такой тост сказал, так мало вина пьешь! Давай стакан... До краев налью.

Грузин взял бутылку, налил Степанову и себе. Его люди усиленно ухаживали за партизанами.

— Что ж мы? Второй тост пить собрались, а еще толком не познакомились, — весело проговорил Степанов. — Кто же из вас Просковец? Ты, что ли? — глянул он на грузина.

— Зачем я? Просковец сегодня занят. Меня за себя послал. Твой командир тоже, наверное, занят?

— Нет, почему же? Я и есть командир партизанской бригады. А ты кто?

— Просковец слышал? Я его правая рука. Зовут Вано Качубария. А тебя как называть?

— Иван Степанов.

— А твой командир как звать?

— Я же тебе сказал, что я и есть командир...

— Зачем так говоришь, зачем друга обманываешь? Мы ваш командир хорошо знаем. Черный ус, черный борода, черный кожаный куртка.

— Бороду я давно сбрил, — попытался отвертеться Степанов.

— Брей не брей, все равно видно. У тебя волос светлый. Откуда черный борода может быть?

— Ну, как знаешь. Можешь верить, а можешь нет. Только я на самом деле командую партизанской бригадой. И без Просковца никаких переговоров мы вести не будем.

— Зачем такой несговорчивый? Просковец мне поручил договориться с вами. Вместе мы крепче будем бить немцев. Хочешь, мы к тебе в отряд своих людей приведем?

— А много у тебя народу?

— Народ есть. Сразу не могу сказать. Сначала договориться надо. Просковцу доложить. А у тебя людей сколько?

— И у меня народ есть. Около десяти тысяч вооруженных бойцов, — соврал Степанов. — Но прежде чем решить вопрос о наших совместных действиях, я должен знать: из кого состоит ваш отряд, по чьему заданию вы работаете, кому подчиняетесь?

— Как из кого? Из советских людей. Сам видишь. Вот они, здесь сидят. Другие с Просковцом задание выполняют. Все бывшие военнопленные. Из лагерей бежали. Понимаешь? Фашистов бить хотят. Понимаешь?

— Это мне ясно. А вот кому вы подчиняетесь?

— Как кому? Советской власти подчиняемся.

— А связь с Большой землей имеете?

— Какая может быть связь? Мы все из плена бежали. Немцы нам радиостанций не давали. Они нам только автоматы выдали.

Степанов так и не понял, то ли Качубария в запальчивости проговорился насчет оружия, то ли вложил в последнюю фразу иносказательный смысл. Но не это сейчас было главным. Степанову важно было затянуть разговор, усыпить бдительность этих фашистских наемников до подхода штурмовой партизанской группы. Поэтому он вновь обратился к грузину:

— Хорошо, кацо! Если я тебя правильно понял, вы хотели бы влиться в мою бригаду. А как вы это себе представляете? На каких условиях? Просковец предлагает совместные действия?

— Зачем вливаться? Река Кура в море вливается. Вода из пресной соленой становится. Мы так не хотим. Хотим своей рекой в вашем море остаться. Наши люди будут подчиняться только Просковцу и мне. Просковец станет твоим заместителем. Все приказы нашему отряду будешь давать через него. На таких условиях Просковец согласится привести людей к вам в лагерь. Отдельно нам располагаться опасно. В Моравию много немецких войск прибывает. Одни мы против карателей не выстоим...

— Ясно! Значит, своей рекой наше море рассечь хотите, — прищурив глаз, Степанов испытующе посмотрел на грузина.

— Зачем рассекать? Пополнять будем. Соглашайся, Иван Степанов. Или еще с Черным генералом говорить будешь? — лукаво ухмыльнулся Качубария.

— А ты без Просковца можешь этот вопрос решить?

— Просковец мне... — начал было Качубария, но в это время за окном хлопнул выстрел.

Через мгновение ему ответил дробный перестук автоматных очередей. Грузин вскочил с места и бросился к автомату. Степанов ловко подставил ему ногу и, выхватив из кармана пистолет, навалился сверху на растянувшегося возле стены Качубария. В переполненной комнате началась свалка, раздались первые выстрелы. Чьи-то цепкие пальцы обхватили шею Степанова. Медлить было нельзя. Он спустил курок пистолета, приставленного к затылку грузина.