Сокровища Сьерра-Мадре

Он достал из кармана часы и помотал ими за цепочку. Куртин привстал и крикнул:

— Оставьте себе ваши часы, а револьвер останется при мне. Собираетесь вы на базар или нет, мне все равно. Но револьвера вам не получить, и точка.

Опершись руками о землю, он хотел было уже спрыгнуть в свой окопчик, когда тот из бандитов, что держал револьвер под курткой, выхватил его. Но не успел он нажать на «собачку», как прогремел выстрел и револьвер выпал у него из руки; высоко подняв ее, бандит крикнул:

— Меня ранило!

Когда раздался выстрел, все бандиты с удивлением увидели поднявшееся над канавой легкое облачко: поднималось оно у левого угла, а не над тем местом, где сидел Куртин.

От удивления они сначала онемели, а потом, осторожно пятясь, снова оказались в тени деревьев. Там расселись на траве, и все разом заговорили. О чем — этого осажденные в канаве расслышать не могли, но, судя по всему, бандиты были в полнейшем замешательстве. Как? Неужели в канаве притаились полицейские, выследившие их?

Появились и остальные, снявшиеся со своих постов в лесу: они услышали выстрел и подумали, что без них здесь не обойдутся. Но вожак отправил их обратно, полагая, вероятно, что в данный момент им куда важнее быть при лошадях.

Некоторое время бандиты продолжали переговариваться и вдруг все расхохотались. Встали и, не переставая смеяться, снова перебрались в центр площадки.

— Вы, сеньор, больше с нами таких шуток не шутите, — крикнул вожак. — Мы все видели. Вы привязали к углу канавы ружье, а потом дернули за шнур. Нас на мякине не проведешь.

Бандиты открыто веселились. Вдруг у каждого в руке сверкнул револьвер!

— Выходите сюда, милейший, а то придется вас вытаскивать! — крикнул вожак. — Не тяните время. Раз, два, три. Ну, вылазьте!..

— И не подумаю! — крикнул Куртин. — Сделайте только шаг, открою огонь.

— Ладно, поглядим, уважаемый.

Бандиты разом бросились на землю и с револьверами в руках со всех сторон поползли к тому месту, где сидел Куртин. Но проползли недалеко. Из четырех точек канавы прогремели выстрелы, и двое бандитов закричали, что их ранило, и ползком вернулись к кустам.

Что предпринять? Теперь ясно, в канаве прячется не один человек, а четверо или даже пятеро. И ниоткуда они не могли здесь взяться, кроме как из полиции. Если это и впрямь полицейские, им, банде, конец, потому что полиция наверняка забралась не только сюда, но и оседлала дорогу, перекрыв все пути отхода. Оставался один выход — принять бой. Но поскольку из канавы не доносилось ни звука и никто их не атаковал, бандитами овладела неуверенность, они опять заподозрили гринго в каком-то розыгрыше. Будь он там не один, а с солдатами, они пошли бы в атаку и погнали бы прямо в объятия основных частей, ждущих внизу, на дорогах.

Но часовые ни о чем подозрительном не доносили, а один из них поднялся в лагерь и сообщил, что дорога свободна.

Один из бандитов предложил устроить самую настоящую осаду, неважно, солдаты там в канаве или охотники, теперь игра тем более стоит свеч. Если там несколько человек, значит, и револьверов у них несколько, и продукты найдутся, и разные другие вещи, которые могут пригодиться; численного превосходства осажденных опасаться не приходится, в противном случае в подходящий момент — когда вся их группа смешалась в центре площадки после первых выстрелов, — они решили бы дело прямой атакой.

А четверо в канаве сочли, что необходимо посоветоваться, тем более что видели — в самое ближайшее время бандиты ничего не предпримут. Сползли в тот угол, где сидел Говард, чтобы обсудить, как быть дальше. Поели немного, выпили по стаканчику воды и позволили себе то же удовольствие, которое бандиты позволяли себе в течение долгих часов — закурили.

— Знать бы, что они замышляют! — сказал Куртин.

— Узнаем или нет, разницы никакой, — проговорил Говард. — Мы сможем действовать лишь после того, как начнут они.

— А если все-таки выбраться отсюда и ударить?.. — предложил Доббс.

— Тогда мы раскроем наши карты. — Говард покачал головой. — Пока что они не знают, сколько нас. Узнают — смогут рассредоточиться. Площадку удержать мы сумеем, но к дороге они нас не пропустят, перестреляют из засады. Удобнее всего удерживать площадку, оставаясь здесь, в канаве. Мы, между прочим, не знаем даже, не подымается ли за ними вслед другая группа.

— Я тоже считаю, лучше нам всем спокойно оставаться в канаве, — сказал Лакод. — Не на век же они сюда заявились.

— А надолго у нас хватит воды? — спросил Куртин.

— Если расходовать экономно, на три дня.

До них донесся рев ослов. Бандиты тоже встрепенулись, но особого внимания этому придавать не стали. Может быть, этот рев даже успокоил их, подсказав, что перед ними в канаве не солдаты — те на ослах не ездят. Спуститься вниз, к ослам, чтобы завладеть ими, нечего и думать, пока площадка не у них в руках.

— Надо подготовиться к ночи. Как бы они не подкрались исподтишка, — проговорил Говард.

— Ни сегодня ночью у них ничего не выйдет, ни завтра, — сказал Лакод. — Сейчас полнолуние, и площадка будет освещена, как днем. Я это по прошлой ночи помню.

— Это правда, — подтвердил Говард. — Наше счастье! На ночь разойдемся по двое и будем защищать углы. Один сможет поспать до утра, другой будет настороже. Думаю, незачем говорить, что, если уснут сразу оба, мы все рискуем не проснуться никогда.

Никто из бандитов на площадке не появлялся. Они оставались в лесу, откуда слышались голоса, да изредка в кустарнике появлялись смутные очертания их фигур.

— Сейчас самое подходящее время двоим отоспаться, — сказал Говард полчаса спустя. — Днем они нас больше не побеспокоят, тут опасаться нечего. Но я почти уверен, что они заявятся перед рассветом. Готов с вами поспорить.

Разобрались, кто когда будет спать, и ночь прошла вполне спокойно, если не считать одной острожной попытки пойти врукопашную — это случилось перед самым наступлением темноты. Но только успели двое выскользнуть из леса, как раздался выстрел, и бандиты отказались от своей затеи. А некоторое время спустя луна светила так ясно, что шмыгни кошка через площадку, ее тоже заметили бы.

Но в три часа утра Лакод растолкал Куртина, а Говард дал тумака Доббсу.

— Ты проспался? — спросил Говард.

— Да, на все сто.

— Эти, там, зашевелились. С четырех сторон крадутся.

— По-моему, они вдесятером, — сказал Доббс, присмотревшись.

— Да, перешли в решительное наступление. Ну, будем надеяться, наши в том углу навострили уши. Я тебе так скажу, Доббс: как только они окажутся в центре поляны, стреляем. Целься получше — окажем им достойный прием.1 Если те, в углу, дремлют, а Куртин соня из сонь, мы нашими выстрелами их и разбудим. И они еще успеют подготовиться к встрече.

Но прежде чем наступающие оказались в центре площадки, из того угла, где засели Куртин с Лакодом, хлестнули два выстрела: те двое тоже подумали, что, может быть, стоит на всякий случай разбудить Доббса и старика, не подпуская бандитов слишком близко.

Однако наступающие не дали себя запугать. И продолжали ползти дальше. Никого из них как будто не задело, во всяком случае — серьезно. Не раздалось ни проклятия, ни вскрика боли.

Теперь выстрелили Доббс и старик, и один из бандитов начал крыть их на чем свет стоит — выходит, получил свое.

Скорее всего бандиты подумали теперь, что боеприпасы у осажденных кончились, либо что это все же был трюк с привязанными ружьями, либо они бог весть что еще подумали, во всяком случае, решили положить делу скорый конец. Несколько метров еще ползли, а потом вскочили и, пригнувшись, побежали в сторону канавы, рассыпавшись во всю ее длину.

Теперь они, конечно, представляли собой куда более удобную мишень. Троих нападавших ранили первыми же выстрелами. Двое придерживали раненые руки, а третий, ковыляя, поплелся к лесу — его ранило в ногу. Из канавы выстрелы доносились без перерыва, а нападающие свое оружие никак применить не могли: они никого не видели — в кого же целиться? Они к тому же не знали, как канава выглядит изнутри — вдруг там для них приготовлена ловушка, западня?.. Попадали на землю, крикнули что-то друг другу и начали отползать в сторону леса.