Гвен Винн. Роман реки Уай

он собирается доставить результат своего браконьерства какому-нибудь любителю дичи или лосося. Но слова, которые произносит священник, сразу отвергают такую возможность; произнесены они вопросительным тоном:

– Ну, mon bracconier, вы доставили мой багаж?

– Он в лодке, отец Роже.

– Все готово к отплытию?

– Как только ваше преподобие войдет в лодку.

– Хорошо! А теперь, мсье, – добавляет он, поворачиваясь к Мердоку и опять говоря полушепотом, – если вы свою роль сыграете хорошо, вернувшись, я застану вас на пути к тому, чтобы стать владельцем Ллангоррена. До того времени прощайте!

С этими словами он ступает в лодку и садится на корме.

Лодка, которую отталкивают мускулистые руки, задевает за ветви, и ее быстро подхватывает течение реки.

Льюин Мердок остается на берегу ручья; он может идти, куда хочет.

Скоро он идет, но не к опустевшему дому браконьера и не к себе домой; он направляется в «Уэльскую арфу», чтобы послушать дневные сплетни и узнать поразительную новость, если она успела достичь переправы Рага.

Глава тридцать седьмая

Встревоженная жена

В доме Глингог миссис Мердок одна, вернее, с двумя служанками. Но те на кухне, а бывшая кокотка бродит по дому, иногда открывая дверь и всматриваясь в ночь, темную и бурную; это та самая ночь, в которую происходит загадочная погрузка отца Роже. Произошло это всего час назад.

Но для миссис Мердок это не загадка: она знает, куда направляется священник и с каким делом. Следовательно, не его она ждет; ждет она мужа с сообщением, что ее соотечественник благополучно отбыл. И так тревожно ждет она новостей, что спустя какое-то время остается на пороге, несмотря на холодную ночь и привлекательно сверкающий огонь в гостиной. В столовой тоже горит огонь, и накрыт роскошный стол, приготовлен ужин из множества блюд: холодная ветчина и язык, дичь и рыба; заманчиво поблескивают графины с различными винами.

Откуда это изобилие в доме, где недавно царила такая бедность?

Поскольку Глингог навещает только отец Роже, некому задавать этот вопрос. А он, будучи здесь, не стал бы его задавать: он лучше кого бы то ни было знает ответ. Должен знать. Яства на столе Льюина Мердока и оживление, заметное на лице миссис Мердок, – все это происходит из одного источника. Этот источник – сам священник. Как ростовщик дает в долг под шестьдесят центов за фунт в расчете на наследство после смерти владельца, так этот поток изобилия проник в древний дом Глингог, доставленный туда Грегори Роже; а сам священник черпает его из источника, предназначенного для таких случаев и кажущегося неисчерпаемым, – из сокровищ Ватикана.

Это всего лишь тонкий ручеек серебра, но, если все пройдет хорошо, он превратится в поток золота, могучий и желтый, как сам Уай. И река имеет прямое отношение к возникновению этого потока.

Неудивительно, что на лице Оливии Рено, которое так долго оставалось мрачным, теперь оживление. Солнце процветания снова обещает осветить тропу ее жизни. Великолепие, веселье, volupte (Наслаждение,