Осужден пожизненно

– Обратно, ребята! Поворот на сто восемьдесят! Гребите что есть сил!

Шлюпка Беста подошла к ним.

– Что за корабль?

– Это «Гидасп»! – крикнул Фрер, бледный от страха. – Я его знаю. Он шел в Калькутту, у него на борту пять тонн пороха.

Этим все и объяснялось. И пожар, и причина стремительного исчезновения людей с корабля. Очевидно, по первой же тревоге команда кинулась к шлюпкам, бросив судно с его смертоносным грузом на произвол судьбы. Люди находились теперь далеко, на расстоянии нескольких миль от корабля, и, быть может, к несчастью для них, уходили в сторону от того места, где их ожидало спасение.

Шлюпки летели по волнам. Люди, которые стремились скорее добраться до горящего судна, теперь еще отчаяннее стремились уйти от него. Пламя уже поглотило почти всю корму; через несколько минут будет уже поздно. За десять минут люди не проронили ни слова. Напрягая мускулы и тяжело дыша, они молча работали веслами, не отрывая глаз от догоравших на воде обломков. Фрер и Бест, обернувшись назад, в ужасе глядели на призрак корабля, от которого они бежали, и торопили гребцов. Пламя лизнуло флаг, и очертания кормы исчезли в огне.

Еще секунда, и все будет кончено… А! Вот оно!..

Глухой грохот – и горящее судно раскололось на части; столб огня, вместе с черными кусками бимсов и досок, взвился над океаном; раздался страшный взрыв, словно небо и море столкнулись друг с другом, и тут же поднялась огромная гора воды, она приблизилась к ним, вскинула лодки и пронеслась дальше во мрак, оставив их потрясенными, оглушенными, почти задохнувшимися среди кромешной темноты и тишины, похожей на тишину могилы.

Всплеск воды от падающих обломков пробудил их от оцепенения, и когда синий свет с «Малабара» протянул по морю сверкающую тропу, они поняли, что спасены.

На борту «Малабара» два человека бродили по палубе в ожидании рассвета.

Наконец он наступил. Небо посветлело, туман рассеялся, и в восточной части горизонта показалась длинная бледно-желтая полоса. Постепенно вода заискрилась, и море изменило цвет, превратившись из черного в желтое, а потом стало прозрачно-зеленым.

Вахтенный с мачты окликнул людей на палубе: показались шлюпки, они приближались к кораблю, и светлая вода сверкающими брызгами взлетала из-под весел. Люди, столпившиеся у борта, махали шляпами и радостными возгласами приветствовали прибывших.

– С ними никого нет! – воскликнул Блант. – Ну, слава богу, что хоть сами-то живы!

Шлюпки пришвартовались, и через несколько секунд Фрер был уже на палубе.

– Ну что там, Фрер?

– Все кончено, – ответил тот дрогнувшим голосом. – Нам едва удалось уйти. Мы были на волосок от смерти, сэр.

– А там вы никого не видели?

– Ни одной души. Вероятно, они ушли на шлюпках. – Тогда они должны быть где-то поблизости, – сказал Блант, обозревая горизонт в подзорную трубу. – На веслах далеко не уйдешь, а в воздухе ни единого дуновения, даже листочек не колыхнется.

– Возможно, они ушли в другую сторону, – заметил Фрер. – Вы же знаете, что они опередили нас на добрых четыре часа.

Подошедший Бест посвятил возбужденных слушателей во все подробности их экспедиции. Матросы подняли шлюпки и, закрепив их, поспешили на бак, чтобы поесть и рассказать о пережитом своим товарищам. Четверо арестантов были снова взяты под стражу и водворены обратно в тюрьму.

– А вам, Фрер, тоже не мешало бы пойти отдохнуть, – ворчливо проговорил Пайн. – Бесполезно торчать здесь. Даже если вы очень захотите, ветер от этого не подует.

– Хорошо, пойду. Я и впрямь устал, как собака, к тому же сонный, как сова.

И, рассмеявшись с несвойственным ему добродушием, Фрер спустился в свою каюту.

Пайн взад и вперед прошелся по палубе, но, поймав взгляд Бланта, остановился и обратился к Викерсу:

– Вероятно, мое мнение покажется вам жестоким, капитан Викерс, но, быть может, и к лучшему, что они не подобрали тех несчастных людей с «Гидаспа». У нас и без них достаточно хлопот.

– О чем вы, доктор? – спросил Викерс, чьи человеческие чувства на сей раз пересилили его обычную сухость. – Неужели вы бросили бы этих несчастных на произвол судьбы?

– Как знать, – ответил тот, – возможно, они бы не поблагодарили нас, если бы мы взяли их на борт.

– Я вас не понимаю.

– На корабле началась эпидемия тифа.

Викерс удивленно поднял брови. Он впервые столкнулся с такой ситуацией, и хотя сообщение Пайна было ошеломляющим, в тифе, явившемся следствием людской скученности в тюрьме, лично для себя Викерс никакой опасности не видел.

– Это большое несчастье. Но вы, разумеется, примете меры…

– Болезнь пока ограничена пределами арестантской, – ответил Пайн, многозначительно подчеркнув слово «пока». – Но нельзя предсказать, насколько нам удастся локализовать эпидемию. Я уже троих отправил в лазарет.

– Что ж, сэр, здесь командуете вы. Я, разумеется, приложу все усилия, чтобы выполнить любое ваше распоряжение.

Благодарю вас. Начнем с того, что лазарет надо расширить. Солдатам придется потесниться.

– Постараюсь это сделать.

– А вам мой совет: не выпускайте жену и маленькую дочку на палубу.

При упоминании о девочке Викерс побледнел.

– Боже милостивый, неужели есть опасность?

– Опасность существует для всех. Но если соблюдать меры предосторожности, то можно ее избежать. С вами еще служанка. Скажите ей, чтобы она поменьше выходила из каюты. Она любит слоняться по палубе, и мне это не нравится. Зараза распространяется очень быстро, и дети всегда заболевают скорее, чем взрослые.

Викерс плотно сжал губы. Этот старый опытный врач, с его резким неприятным голосом, казался ему какой-то зловещей птицей.

Блант – он до сих пор молча прислушивался к разговору – вставил слово в защиту Сары:

– Пайн, эта девица вполне здорова. Разве у вас есть какое-то подозрение?

– Она-то вполне здорова, не сомневаюсь. К ней болезнь так легко не пристанет, как к нам. Взгляните на нее, видно, живуча, как кошка. Но именно она может разнести заразу скорее, чем кто-либо другой.

– Я… Я должен это предотвратить! – вскричал перепуганный Викерс.

Женщина, о которой они говорили, встретилась ему у трапа. Ее лицо было бледнее обычного, темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Она, очевидно, хотела что-то сказать Пайну, но, увидев Викерса, передумала.

– Что случилось? – спросил ее капитан.

– Я пришла за доктором Пайном, – проговорила Сара, переводя взгляд с одного на другого.

Страх за любимое существо подсказал Викерсу цель ее прихода.

– Кто-нибудь заболел?

– Мисс Сильвия, сэр, но ничего серьезного. Она немного простудилась, у нее жар, и госпожа… Но Викерс уже не слушал. Он мгновенно сбежал вниз по трапу.

– Где ты была вчера? – спросил Пайн, ухватив Сару за ее полную, упругую руку.

Два больших пунцовых пятна выступили на ее бледных щеках, и она метнула на Бланта негодующий взгляд.

– Оставьте ее в покое, Пайн!

Но Пайн даже не посмотрел в его сторону.

– Вчера ты весь вечер провела с девочкой? – продолжал он свой допрос.

– Нет. После ужина я даже не заходила в их каюту. Миссис Викерс только сейчас позвала меня. Пустите мою руку, сэр. Мне больно!

Ответ девушки, по-видимому, успокоил Пайна, и он отпустил ее руку.

– Прости, – буркнул он. – Я не хотел причинить тебе боль. Дело в том, что в тюрьме началась эпидемия, и я боюсь, что девочка могла заразиться. Не ходи куда не следует.

И доктор в большом волнении проследовал за Викерсом.

Сара Пэрфой оцепенела от ужаса.

«Боится за девочку, – подумал простодушный Блант. – А этот врач-мужлан чуть не вывернул ей руку».

– Не волнуйтесь, милая, – проговорил он. Днем капитан был более сдержан в проявлении своих, чувств, нежели вечером. – Не бойтесь. Мне не раз доводилось плавать на кораблях, где были случаи заболевания тифом.

Его слова вывели Сару из оцепенения.