Мир приключений 1973 г.

До сих пор ищут люди следы Мансура, ищут и находят и радуются каждой находке, каждой блестке драгоценного металла, приносящего здоровье и силу… Вот почему так много серебра в наших горах. И если вам посчастливится его найти, вспомните о Мансуре…

Давно ушла отара, спустились сумерки, взошла огромная белая луна и погас костер. А мы всё сидим и спорим и молчим, и снова спорим, и нет сил встать и уйти и расстаться со сказкой, которая притаилась здесь, в горах, совсем рядом, может быть там, у полуосыпавшегося склона, или за тем поворотом тропинки… 

АЛЬБЕРТ ВАЛЕНТИНОВ

«ЧЕРНАЯ БЕРТА»

Фантастическая повесть

Земля повернулась еще на несколько градусов, и, вынырнув из-за линии терминатора, в полосу зари вплыл большой город. Сначала заалели крыши, вознесенные на сумасшедшую высоту. Они, как парашюты, покачивались в бездонной голубизне неба. Потом нежный румянец быстро заскользил вниз по гладким стенам, прогоняя белесую предрассветную дымку.

Земля поворачивалась, и дома наперегонки выбегали из темноты, будто стадо лошадей из загона. Однако прошло три часа, прежде чем солнце добралось до дна глубокой и узкой, словно каньон, улицы и зажгло окна маленькой общественной библиотеки.

Когда-то библиотека знавала лучшие времена. Это было давно, тогда она была самым высоким одноэтажным зданием на этой улице. Сейчас с одного бока ее давил трехзальный кинотеатр, на фасаде которого лихие электрические ковбои палили на полном скаку из огромных, как гаубицы, револьверов. После каждого выстрела валил настоящий дым. С другого бока фешенебельный ресторан завлекал взыскательных гастрономов любой кухней мира, включая нектар и амброзию, те самые, что вкушали боги на Олимпе. В зареве окружающих реклам библиотека совершенно терялась, и оглушенные прохожие пробегали мимо, не подозревая о ее существовании.

Старый библиотекарь, серый, будто выцветший, как древний пергамент, пе сетовал на недостаток внимания. Он был склонен к философии и давно уже уговорил себя, что принимает жизнь такой, какая она есть. Или, во всяком случае, временно принимает. Днем он дремал в громоздком, как комод, кресле, лениво приоткрывая глаза на скрип двери, когда какой-нибудь отчаявшийся безработный заглядывал сюда в поисках случайного заработка, а вечером… Впрочем, кого могло интересовать, что делает вечером старый библиотекарь!

Но сегодня привычный распорядок был нарушен. Не успел библиотекарь нащупать знакомую впадину в любимом кресле, как дверь изумленно пискнула, пропуская молодого человека, одетого так, как одеваются сейчас все молодые люди.

— Читать будете? — недоверчиво спросил библиотекарь по-стариковски скрипучим голосом.

— С вашего разрешения подожду приятеля, — ответил посетитель, направляясь к самому дальнему столу. — Это, кажется, единственное место в этом проклятом городе, где можно спокойно поговорить.

Библиотекарь удовлетворенно кивнул, будто и не ждал другого ответа, и закрыл глаза. Посетитель поставил на стол модный портфель размером с туристский чемодан, потянулся было за сигаретами, но, спохватившись, рассеянно забарабанил пальцами по когда-то полированной крышке стола. Постепенно строгая тишина библиотеки подействовала на него. Он беспокойно заерзал на стуле, взглянул несколько раз на часы, потом, видимо сообразив, что самое естественное здесь — читать, вытащил из портфеля папку, а из папки достал газету. Это была очень старая газета, и посетитель разворачивал ее осторожно, боясь порвать. Очевидно, он знал ее наизусть, так как безошибочно открыл нужную страницу — там, где огромный заголовок пересекал разворот:

Молодой человек, неопределенно улыбаясь, пробегал полустертые строчки:

— Черта с два! — пробормотал посетитель, раздраженно взглянув на часы, где стрелка перевалила за условленную цифру.

В этот момент послышалось осторожное покашливание. Молодой человек поднял голову. На соседний стул, кряхтя, усаживался сморщенный старик. Его скрюченные пальцы мелко тряслись, а лысая голова с нелепой бороденкой дергалась, как на пружинке.

— Имею честь приветствовать Бигля-младшего! — пропел он фальцетом. — Да ты стал совсем взрослым, Джонни!

Молодой человек онемел от изумления. Ему пришлось несколько раз перевести растерянный взгляд с пустого кресла на своего неожиданного соседа, чтобы убедиться, что перед ним не кто иной, как библиотекарь.

— Так это ты?… Здесь?! — запинаясь, выдавил он. — А телеграммы?

Старик ухмыльнулся:

— Это я, мой Джонни, это я! И почти все эти годы я провел здесь, у тебя под боком. Знал бы ты это, когда подсылал убийц… Хорошо хоть, что мало осталось тех, кто помнил меня в лицо. А телеграммы… Так ведь сервис для того и существует, чтобы можно было посылать телеграммы с любого конца планеты, не двигаясь с места. Сначала, правда, твой родитель заставил меня предостаточно поколесить по свету. Это уж потом я догадался, что где-где, а уж здесь-то меня искать никогда не будут.

— Ну знаешь… Тут сам господь бог развел бы руками: Хари — и книги!

Старик судорожно втянул голову в плечи и испуганно оглянулся.

— Тс-с, мальчик! Конспирация, конспирация… Хотя старый Форрес и пьет сейчас на том свете виски вместе с твоим отцом, но у него осталась дочь, и, говорят, такая, что папу за пояс заткнет. Поэтому не произноси имена так громко, если не хочешь, чтобы все сорвалось!

Бигль-младший уже вполне овладел собой.

— Чепуха! Теперь не сорвется. Это только такой олух, как ты, мог дать себя распылить… Да и нынешний Терригари, говорят, в подметки не годится старому. А дочь Форреса… Кто ее видел в последние годы?

Хари вытащил несвежий платок, вытер слезящиеся глазки.

— Эх, молодость! И я двадцать лет назад считал себя суперменом. Мне всего-то было восемнадцать, а я уже кулаком мог переломить человеку шейные позвонки. Есть такой прием в каратэ. Старый Терригари и взял меня за силу и ясные глаза: думал, что с такими глазами человек не может быть жуликом. И еще за то, что я необразованный, не мог украсть его идеи и меня можно было допустить в святая святых. Да, тогда я был хорош, а теперь…