Рыцари морских глубин (СИ)

Сокращаю путь, иду по прямой, к острову. Решаю обогнуть остров справа.

Долго борюсь с течением, уносящем «Дика» влево, в узкую протоку. Напрасно тратил силы. Устоять против него не смог. Прошёл рядом с островом с левой его стороны и скоро оказался в критической ситуации. Как это уже бывало не раз — сразу за островом протоки соединились в одну широкую реку, и я очутился на середине фарватера. Речные толкачи не заставили себя долго ждать: вот уже догоняют, гудят тревожно. Куда бежать? Влево? Вправо? Может, и они туда пойдут. Будь что будет! Останусь на месте. Капитаны видят меня, река широкая, места всем хватит.

И правильно сделал. Вернее, угадал. Огромный «РТ‑766» и следом за ним уже знакомый мне белоснежный красавец «Василий Шукшин» миновали мой плот–катамаран слева, раскачали на волнах, поднятых мощными винтами. Вдруг, и впрямь, капитаны уважили моё ничтожное плавсредство, обошли меня? «Что взять с этого старого дурня, вылезшего на фарватер? — наверно, говорили они у себя в рубках, разглядывая меня в бинокль как подопытную козявку. — Не дави его, Федя, пусть ещё поболтается, как щепка в проруби. Далеко всё равно не уплывёт. Сдуется!».

Как бы там ни было — пронесло! Обстановка судоходства в этой части реки сменилась. Теперь, наоборот, надо смещаться к правому берегу. Там сейчас ничто не угрожает безопасности моего плавания. Правда, это не близко. Километров пять–шесть. Преодолеваю их легко с помощью паруса и западного лёгкого ветра.

На газовой плитке готовлю кукурузную кашу на сухом молоке. Добавляю сахар, растительное масло. Пробую — очень вкусно. Заварил в кипятке быстро растворимый кофе, заправил термос.

Ещё пару часов назад я метался как мышь в клетке, со страхом наблюдая приближение речных громадин. Но вот опять спокойно пью кофе с овсяным печеньем, слушаю любимое радио «Россия» и присматриваю подходящее место для стоянки.

В сумерках делаю привал у знака «1345».

Время 21.40. Семнадцать часов беспрерывного хода. На сегодня хватит. А вот и местечко удобное!

Ставлю палатку, стелю в ней постель. Развожу костёр. Подвешиваю над ним ведро с водой.

Присаживаюсь на валёжину. Ближе к огню. Подальше от комаров. Один на диком пустынном берегу.

Тёплая летняя ночь окутывает меня чернильным маревом. Сижу в тишине. Думаю.

Устремляясь ввысь, летят искры.

В чёрном, усыпанном звёздами небе, движется тусклая звёздочка. Спутник. Через несколько минут небосклон пересекает другой. Сколько их там, запущенных ракетами, носится в космосе?

Давно, ещё в восьмом классе, мне попала на глаза книжка–брошюра «Искусственные спутники Земли». И хотя в ней утверждалось, что вот–вот человечество устремится во Вселенную, для меня, деревенского мальчишки, это было фантастикой. Я и предположить не мог, что через каких–то три года вот этой самой рукой прикоснусь к огромной баллистической ракете. Запросто, словно колесо телеги, пошатаю рулевые сопла. Потрогаю стабилизаторы. Поглажу зелёный блестящий корпус с непонятными надписями: «Протяжка», «Дренаж», «Наддув», «Отсечка отражателя», «Заправка окислителем» и другие. Мог ли подумать, что мне доверят обслуживать совершенно секретное оружие военно–морских сил страны — ракету «Р-13»? Вожделённую цель всех разведок мира!

После прохождения курса молодого матроса нашу роту впервые завели в просторное помещение без окон. Мы знали: рано или поздно увидим свой главный предмет изучения — ракету.

Но то, что предстало глазам, превзошло ожидания.

На стапелях лежало грандиозное чудо создания рук и разума советских учёных, инженеров, техников и рабочих. Этакий остро заточенный тёмно–зелёный карандаш шестнадцатиметровой длины и двухметровой толщины. Баллистическая ракета «Р-13» стратегического назначения. Для запуска с подводной лодки. Её старт производился с подъёмного стола в надводном положении. О том, какую грозную силу она представляла, как запускалась, я ещё расскажу. А сейчас вернусь к будням учебного отряда.

В том зале, где лежала ракета «Р-13» с вырезанными для наглядности частями корпуса, чтобы видна была внутренняя начинка, мы принимали присягу. В парадной форме, с автоматами замерли в торжественном строю. Офицеры при кортиках, орденах и медалях.

— Курсант Гусаченко!

— Я!

— Для принятия воинской присяги ко мне!

— Есть!

Чётким строевым шагом подхожу к офицеру, докладываю:

— Товарищ капитан третьего ранга! Курсант Гусаченко для принятия воинской присяги прибыл!

Присягу принимал командир роты Минкин. Подал раскрытую красную папку с текстом, набранным золотистыми буквами. Поворачиваюсь лицом к строю, читаю:

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических республик, вступая в ряды Вооружённых Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь…

Текст присяги знаю наизусть. Читаю, а от волнения дрожат руки. Буквы прыгают перед глазами. Чувство гордости за великую державу, за причастность к её могучему флоту распирает грудь. Читаю машинально, не вдумываясь в смысл много обязывающих слов: «…клянусь с честью и с достоинством… не щадя жизни…». Придерживаю левой рукой подрагивающую папку, правой ощущаю холодную сталь автомата, испытывая сильный душевный подъём от сознания важности происходящего в моей жизни события. Поворот «кругом». Левой рукой — папку на стол, правая — к бескозырке:

— Товарищ капитан третьего ранга! Курсант Гусаченко воинскую присягу принял!

Командир роты крепко жмёт руку:

— Поздравляю вас с принятием воинской присяги! Стать в строй!

— Есть!

Как жаль, что вокруг только курсанты, офицеры и глухие стены, скрывающие от внешнего мира торжество праздника, исполинскую мощь ракетного оружия.

Как жаль, что ни Тоня Борцова, ни Ольга Саар, ни мои бывшие школьные товарищи и учителя, ни родители не видят, какое доверие оказано мне!

Я — матрос Тихоокеанского флота, курсант учебного отряда подводного плавания!

Перед лицом товарищей я поклялся защищать Родину и не нарушу данного обещания.

Я по собственной воле и своему желанию выбрал флотскую службу и преодолею все её тяготы и лишения.

Я поставил свою подпись под клятвой присяги легко и непринуждённо, потому что давно в душе готов был к защите Родины даже ценой собственной жизни…

— Рота, равняйсь! Смирно!

И начались напряжённые дни учёбы. Политзанятия. Изучение устройства корабля и ракеты, шахтного оборудования и пусковой аппаратуры. Вперемежку с караульной службой, нарядами на дневальство и на камбуз, с уборкой плаца, с расчисткой трамвайных путей в городе, с рытьём водопроводных траншей и разгрузкой вагонов и пароходов в порту.

«Дайте нам трактор или пять матросов» — флотская поговорка. Это сказано про нас, зелёных курсантов, таскавших на своих, ещё не окрепших плечах, мешки с рисом и сахаром, с углем и цементом, долбивших тяжёлыми ломами наледь владивостокских мостовых.

Заместитель командира взвода старшина первой статьи Окунев вывешивал в классе длиннющие, во всю стену, схемы. Топливных, трюмных, масляных, гидравлических, электрических и воздушных систем подводной лодки. Чертежи отсеков, балластных цистерн, торпедных аппаратов, дизелей, гребных валов, прочного и лёгкого корпусов, аккумуляторных ям, рубочных люков и межотсечных дверей, аварийных захлопок, рулей и ещё много чего довелось узнать, изучить, вызубрить так, что и по сей день многое помнится.

По устройству ракеты «Р-13» и стартового оборудования были у нас учебники — технические описания с грифами на обложках: «Совершенно секретно». В ракетном классе, в секретной части, неразговорчивая молодая женщина через окошечко выдавала нам под роспись мешочки с технической литературой. Убедившись в целостности на них печатей, мы вынимали учебники, зубрили устройство боеголовки, двигателя ракеты–носителя, химические формулы состава горючего и окислителя. Для чего это нужно знать матросу — до сих пор ума не приложу. Во время обслуживания и пуска ракеты никому дела нет до того, как газогенераторы гонят топливо к соплам, в каком порядке взрываются пиропатроны, разрывая мембраны подачи горючего, на какой секунде отключится двигатель, с какой скоростью и на какое расстояние улетит ракета. И ещё многие другие сверхсекретные данные, которые не обязательно знать матросу, вбивались в наши головы. Зачем? Курсант Куличёв, не озабоченный желанием запомнить количество толкателей, отделяющих в полёте головную часть от ракеты–носителя, вздохнул громко и тяжко: