Майонезовские сказки (СИ)

в ходе которого выясняется, что Кро умеет говорить голосом «Василисушки», и что у него есть имя.

Пышка, как барс, подкрался к ближайшему окну в спальне уток и прижался к стеклу носом. Его глазам предстало поле боя. Утки, все в одинаковых желтых пижамках, резво прыгали на кроватях и дрались розовыми шелковыми подушками, одна из которых, как снаряд из катапульты, пролетела мимо сплющенного Пышкиного носа. Поэт заметил даже вышивку на ней: спокойные китайские дети сачками ловят бабочек. Все нормально. Пыш – наблюдатель двинулся дальше. В Кофейной комнате – темно. В Оливковой – горит зеленый ночник. Толстый сеньор Паралличини, обняв толстого медведя, спит под толстым оливковым одеялом. Ничего особенного. Но, дверь в комнате открыта, и через нее видна часть полуосвещенной гостиной. Там на круглом большом столе стоит пышный букет разноцветных астр, и какая – то белесая полупрозрачная личность сидит за столом, положив руки на белую скатерть, и нюхает цветы! Так – так. Пыш зашуршал дальше. В Лимонной и Лиловой – темень, хоть глаз выткни… Рядом с крыльцом под ворохом желтых листьев, словно доисторический ящер, стояла, как всегда, на трех колесах «машинка - апельсинка». В маленьком кухонном окне, как всегда, горел оранжевый абажур. Под ним в кресле сидела Тетка Черепаха в кружевном чепце и в накинутом на плечи цветастом павлово – посадском платке. Напротив Че сидел явно больной «симпатичный сорняк» Кро в белой пижамке в красный горошек. На шее Кролика был повязан красный теплый шарф в белый горошек. Че читала больному сказки. Притихший Кро периодически прихлебывал чай с малиновым вареньем из белой чашки. Как только Тетка произносила: «Тут и сказочке конец, а кто слушал …», Кро начинал отчаянно кашлять и голосом смертельно больного изъявлял последнюю волю: «Может быть еще про Кощеюшку?» У Тетки Черепахи слипались глаза, но, закончив «про Горынушку», она покорно начинала «про Кощеюшку». В тот момент, когда Пыш наблюдал за семейной сценой в оранжевом окошечке, Че читала уже «про Василисушку». Пыш решил не мешать и немного пройтись по правой стороне дома. В Розовой комнате, свернувшись клубочком, спала счастливая невеста Береза. Весь столик рядом с кроватью был заставлен ночными кремами и разной косметикой. В Бирюзовой – старик Войшило спал в бурятском халате, в очках и в войлочной шапке. Во сне он произносил эмоциональную речь, крепко сжав костлявыми, как у Кощеюшки, пальцами коричневый клетчатый носовой платок, на котором что-то блестело. Пыш присмотрелся: блестела пришитая к платку пуговица с парадного камзола Рене Декарта. Так – так. Тут тоже все нормально. Пыш завернул за правый угол. В первом окне дружная беличья семья из пяти человек пила чай с шоколадным тортом со взбитыми сливками. Во втором окне два хомяка резались в нарды. В третьем окне старая ондатра слушала радио и вязала носок. Ничего интересного. Дальше начинались темные окна зимнего сада, где в кадках стояли старые полузасохшие кактусы. Пыш еще раз взглянул на торт, и заспешил к Теткиным булочкам. В прихожей его встретил запах мускатного ореха, а на кухне – двухголосный возглас: «О!!!»

Не могу тебе передать, - заклокотала Тетка, - как нам не хватало тебя, Пыш! Мы с зайкой обошли все морги и полицейские участки! Зайчонок не выдержал и заболел!

А вчера, - зашепелявил счастливый «зайчонок», - Фиге пришлось одному решать все задачи! И про «Буддийского монаха», и про «Английского путешественника!» Но на «Гусенице» он засел! Профессор не мог помочь, он потерял свои очки. Я разболелся. Маменька так переживала, не умер ли ты от голода, что не могла понять условие задачи и с пятнадцатого раза! Паралличини готовил «Мозговой штурм» и набухал в него вместо грецких орехов каких – то цветных бантиков из теста! Пришлось звонить Березе! Она решила последнюю задачу по телефону! А сегодня сама приехала, у них столько дел перед свадьбой! Она такая красивая, Пыш!!

Бедный малыш, - с пониманием вздохнула Тетка.

А, кстати, кто сидел у вас в гостиной за столом и нюхал цветы? – уже с полным ртом спросил Пышка.

А, это мой прапрадедушка Фемистоклюс, давным давно он умер в Оливковой комнате, обожает астры! – тоже с набитым ртом отвечала Че, - Но больше осенних цветов он любит открывать дверь в Оливковую комнату и толкать тапочки Адриано (Паралличини) в рукава его халата!

Все трое захихикали насколько позволяли набитые булочками рты.

Слушай, Пыш, задачку, которую не мог решить даже Фига, я ее выучил наизусть: «В шесть часов утра в воскресенье гусеница начала вползать на дерево. В течение всего дня, то есть до 18

часов, она вползла на высоту 5 метров, а в течение ночи спустилась на 2 м. В какой день и час она доберется до вершины дерева, высота которого 9 м?

Ты прав, - ответил Пыш, - есть на чем засесть.

Мы, все пятеро, вчера выиграли по три шелковых китайских подушки! – продолжал возбужденно тараторить Кро, занося новый противень с булочками из прихожей.

Но мы решили подарить их милым уточкам, порадовать сироток, - закончила за него мысль веселая Че, - как раз их пятнадцать – на каждую по подушонке! Наверняка будут благоговейно хранить их всю жизнь! Отличные розовые подушки с трогательной вышивкой!

Да, да, - откликнулся с таинственной улыбкой Пыш, - сейчас я рассажу вам, что видел по дороге сюда.

Кро и Че уселись поудобнее.

Рассказ Пышки.

Словно золотой бубен кукуанов, над Волшебным лесом сияла луна. Юная влюбленная парочка не могла разъять своих нежных объятий. Я шел по осенней тропинке, словно покрытой золотом. Сверху на меня сыпался серебряный метеоритный дождь. Звезды сгорали над самой моей головой. Я вздрогнул от неожиданности. Передо мной на пеньке сидел большой Рыжий Кот в черном дорогом плаще и в длинном красном шарфе. Во рту у него торчала деревянная трубка, конечно же, сувенирная из-за лесных запретов на курение. Кот крутил перед собой большую кастрюльную крышку и издавал примерно такие звуки: «Би – би – би!» Я сказал ему: «Привет, Кот! Далеко покатил?»

«На Луну лечу, Пыш, развеять творческий депрессняк!» - ответил небрежно Кот.

«А может быть у тебя проблемы с нечистой совестью?» - предположил я.

«Давай, повесь на меня всех собак!» - огрызнулся клептоман.

«А ты знаешь, что у людей случаются и посерьезней проблемы, о чем говорится в одном из моих стихотворений?» - попытался приободрить я Рыжего Кота.

«А что, Пыш, зачти-ка мне его!» - живо откликнулся рыжий художник и освободил мне пенек. Я вскочил на пенек и прочел бодро: «Застряли ежики в заборе!»

Застряли ежики в заборе,

Носами фыркают, сопят,

За что нам, братцы, это горе?

Как жалко маленьких ежат!

Кто подтолкнет малюток с горки?

Кто поведет их в дальний бор?

Кто им наколет на иголки

Плакаты: «Обходи забор!»

«А что, Пыш, классно! Супер! Крошечные ежата с транспарантами – с мощными транспарантами на спине! Спасибо, утешил! Жаль, что ты не родился в Синем лесу, мог бы работать священником!» - закричал весело Кот и бодро ускакал в темноту.

Пыш закончил свой рассказ. Кролик принялся мыть посуду в философском молчании, взглядом пересчитывая кастрюльные крышки на полке. Тетка Черепаха смахнула слезинку кружевным платочком с монограммой «Т.Ч.», блеснула золотыми часиками и сказала: «Жалко ежиков, да и Кота тоже».

И тут Пыша озарила ясная мысль: «Мы все крутимся вокруг Че, а Че крутится вокруг Кро, значит Кро – более крупное «космическое тело»? И следом за первой мыслью поэта озарила и вторая: «Тетка не спрашивает, где я был, не в ее стиле пытать молодежь. А Кро не спрашивает, потому что знает, где я был».

Кро, а твоего брата зовут Гришка? – неожиданно спросил Пышка.

Да, - кротко ответил Кро.

А как тебя зовут, Кро? – не унимался Пыш.

Фимка, - кротко ответил Кро.

И следом за второй мыслью Пышку накрыла волной третья: «Отчего заболел Кро? Из-за осенней простуды? Из-за свадьбы Березы? Из-за тревоги за меня? Из-за того, что знал, где я, но все равно таскал «маменьку» по моргам. Вот же хитрая крольчатина!»