Чтоб полюбить сильней...

По всей видимости полоску света под дверью он принял за свет луны и рассчитывал погулять на хорошо освещенной полянке. Действия маленького пришельца были настолько смелы и непосредственны, что мы все невольно рассмеялись. Ежик, попав в необычную для него обстановку, не растерялся. Он тут же обследовал все углы на кухне, обнюхал ножки стола, а затем отправился к печке, где у кошки в блюдце оставалось молоко. Спокойно вылакал его. Забежавшая с улицы кошка, увидев непрошеного гостя, тотчас же зашипела и, выгнув спину, угрожающе подняла лапу. Грозная поза ее не испугала малыша, и кошка была вынуждена отступить перед его бесстрашием.

Ежик прожил в нашем доме всего несколько дней. Дробный стук его лапок день и ночь раздавался в комнатах. То он шуршал откуда-то взявшимися обрывками газеты, то перебирал обувь. Вскоре нам пришлось дать понять ночному пришельцу, что он загостился, что неплохо бы ему вернуться под зеленую крышу леса.

В тисках

В природе нередки нелепые случаи гибели животных, забывших об осторожности. Видел я и лосей, утонувших в болоте, барсуков, зайцев, хорьков, погибших в заброшенных горных выработках, и даже волка, который в пылу погони за косулей попал в разведочный шурф, да там и погиб. Прожив не один год в лесу, перестаешь удивляться многому. Но то, что я увидел в начале одного лета, поразило меня.

Однажды нам, работникам лесного отдела, потребовалось осмотреть трассу высоковольтной линии и проверить заготовленную на ней древесину. Стояли последние дни мая, теплые, солнечные. Погода и настроение были хорошими. Мы, не чувствуя усталости, бодро переходили с одной сопки на другую и замеряли поленницы дров, раскиданные по всей трассе. Работа спорилась, и мы быстро продвигались вперед.

Близился полдень, когда в стороне от трассы мы заметили несколько сорок, взволнованно стрекотавших и перелетавших с дерева на дерево. Сороки собираются группами неспроста, а уж если подняли такой крик, то так и знай, что случилась какая-то лесная беда.

Когда мы свернули в направлении сорочьего крика, то, не пройдя и двухсот шагов, увидели такое, отчего у каждого из нас защемило сердце. Перед нами с поникшей головой, подогнув под себя длинные, стройные ноги, лежал лесной красавец — великан-лось. Туловище его застряло между двумя соснами, и он оказался в самой настоящей ловушке. Лось был мертв. По глубоко вспаханной земле и ободранной коре деревьев можно было судить, что борьба за жизнь была яростной. Тут же валялись и клочья шерсти. Правая передняя нога животного вытянута вперед, словно попавший в ловушку гордый хозяин ильменских лесов в последней отчаянной попытке освободиться привстал и тут же, обессиленный, рухнул вниз, чтобы уже никогда не подняться.

Мы долго стояли над погибшим животным и думали, как могло случиться, что умный и осторожный зверь попал в такую, казалось бы, нехитрую ловушку.

Наше воображение нарисовало следующую картину. На трассе высоковольтной линии устанавливались металлические опоры. Ставили их в скальном грунте. Дело не обошлось без взрывных работ. Привыкнув к шуму работающих людей и механизмов, лось спокойно кормился недалеко от места работы. Когда же прогремел оглушительный взрыв, он в ужасе, не разбирая дороги и ничего не видя перед собой, кинулся вперед. Громовые раскаты взрыва, многократно повторенные эхом Ильменских гор, гнали насмерть перепуганное животное. Лось, мчавшийся с огромной скоростью, втиснулся грудью между деревьями, да так и остался навсегда в этих тисках.

Одноглазый

В то лето мы работали в «поле» — одни вели геологическую съемку, другие занимались лесоустройством, третьи изучали животный мир. Палаточный городок наш был раскинут на самом берегу озера.

Пищу мы готовили тут же, на берегу, и часто привлеченные нашими «дарами» к берегу подплывали дикие утки, иногда целыми выводками. Особо отчаянные утята отваживались выходить к нам на берег. Целых три выводка — более двадцати утят стали постоянными посетителями нашей «столовой».

Вначале все утята казались одинаковыми, а потом мы стали различать не только выводки, но и птенцов. Особенно запомнился один утенок. Или он напоролся на сучок, или ему выклевали глаз в драке — не знаю, но только левого глаза у него не было, и, чтобы рассмотреть что-нибудь, утенку приходилось «кособочить» свою голову. Поэтому создавалось впечатление, что он плавает боком. Но этот недостаток с лихвой покрывался буйством его характера и какой-то особой отчаянностью. Наклонив голову и уставив свой единственный глаз на добычу, утенок с непостижимым проворством устремлялся к брошенной кем-нибудь рыбешке и, к великому удовольствию кормившего, почти всегда опережал других утят.

Как-то, поставив лодку на якорь недалеко от берега, я раскинул удочки и начал рыбачить. И тут меня окружил выводок уток. Среди утят я заметил своего старого знакомого — одноглазого, который тут же стремительно нырнул за наживкой. Сколько я его ни гнал, бил по воде длинным удилищем, махал руками, ругал, одноглазый неизменно нырял под мою лодку и подбирался к крючку. Я был вынужден снова и снова вытаскивать леску и опять забрасывать. Вдруг я почувствовал, что на моем крючке сидит не какой-то там окунишка, а кое-что посолиднее.

Каково же было мое удивление, когда, подтягивая к лодке леску, я обнаружил на конце ее одноглазого, который, растопырив крылья, старался освободиться от злополучного крючка.

Старая утка взволнованно металась вокруг лодки и была готова броситься на обидчика, защищая свое неразумное чадо.

Отцепив одноглазого от крючка, я с досадой перекинул его через лодку на другую сторону, и он, что-то лопоча на своем утином языке, как ни в чем не бывало поплыл в сторону берега, временами косясь и оглядываясь на меня.

За лето утята подросли, стали подниматься на крыло, и их уже трудно было отличить от взрослых. Они все реже и реже подплывали к нашему берегу и, наконец, перестали появляться совсем.

С деревьев облетали листья, а к югу тянулись караваны птиц. Улетели, очевидно, с ними и наши знакомые утята, теперь уже взрослые утки и селезни.

Прошел год. Снова зазеленели деревья, расцвели травы… И однажды к берегу, где мы когда-то кормили рыбешкой наших утят, подплыл выводок черненьких пуховичков. Их привела взрослая утка, с довольно своеобразной манерой держать голову. Уж не наша ли это знакомая? Приглядываюсь: у нее также нет левого глаза.

Много раз еще приходилось встречаться с одноглазым и его братьями и сестрами, но с каждой новой встречей утята становились все более осторожными и пищу из наших рук принимали уже с опаской.

Прощание

Днем на дорогу из леса вышли два лося — самец и молодой лосенок. Лоси остановились на проезжей части дороги и прервали автомобильное движение, особенно интенсивное в эти часы. Скоро на дороге образовалась пробка.

Досужие шоферы с удивлением смотрели на лесных пришельцев, а те, не обращая внимания на подъезжавшие машины и шутки шоферов, спокойно стояли на месте, понуро опустив головы, и что-то вынюхивали на земле.

Если бы знали люди, отчего и зачем пришли сюда эти лесные гости! Они бы перестали смеяться и сняли шапки.

Пришли же они сюда, чтобы отдать свой последний поклон лосихе, по роковой случайности погибшей на этом месте под легковой машиной.

Еще вчера их было трое, целое лосиное семейство. Отец, мать и молодой лосенок мирно паслись в заповедном лесу, питаясь молодыми побегами деревьев. Вечером лосям нужно было перейти дорогу, чтобы добраться до места ночлега. Уже в темноте самец, лосенок и следовавшая за ними лосиха подошли к дороге. По ней в обоих направлениях шли машины. Пучки света фар изредка выхватывали из темноты кусты и отдельно стоявшие деревья, подступавшие к самой обочине шоссе.