Как я ловил диких зверей

Тунку-Безар любил разговаривать со мной о слонах. Они чем-то притягивали его и занимали его воображение. Как-то он спросил меня:

— Но почему же, когда загоняют дикое стадо, слоны не стаскивают людей с ручных слонов? Ведь они ломают ветки деревьев, почему же им не сбросить человека на землю и не растоптать его, ведь они могли бы это легко сделать?

Этот вопрос я часто задавал себе сам. Я не могу на него дать ответа. Все, что я знаю, — это что человек, который сидит на спине ручного слона, остается посреди дикого стада в полнейшей безопасности.

Если бы это было не так, старый слон не выпустил бы меня живым, и эта история не была бы написана.

Глава третья

КЛЕТКИ ЗА БОРТ

Поручение от сиамского правительства — большая удача. Если оно доверяет кому-нибудь, то этому человеку оно дает все полномочия и приказ денег не жалеть. Я был в восторге, получив от Джона Андерсона письмо из Сингапура, в котором он сообщал мне, что Сиам намерен послать в подарок Испании большую партию диких зверей и ответственность за их доставку возложить на меня. Тут же я решил отправиться в Бангкок, чтобы руководить погрузкой и отправкой животных и ни на минуту не отлучаться от них до конца путешествия. Поручение это совпадало с моими планами. Скоро должен был наступить сезон муссонов, а это всегда прерывало мою работу. Я любил проводить зимы в Европе, и обыкновенно мне это удавалось.

Когда я возвратился в Сингапур после моей удачной охоты на слонов, оказалось, что на другой день отходил в Бангкок маленький паровой катер.

Я приказал моему китайскому бою Хси Чуаю укладываться. Мне достаточно было для этого сказать: «Кемас-кан пакиан» (Уложи одежду). Но я прибавил: «Мау перги Бангкок» (Еду в Бангкок).

Мы прекрасно доехали до Бангкока за четыре дня. Министра, давшего мне поручение, в Бангкоке не было: он часто совершал поездки, и, таким образом, мне пришлось вести переговоры с его братом, министром внутренних дел. Он говорил со мной всегда по-английски, и очень хорошо, если не считать легкого акцента. Мы условились, что за поездку я получу две тысячи пятьсот мексиканских долларов и проезд в первом классе в Испанию и обратно в Сингапур. Он припомнил одну мою очень удачную поездку несколько лет тому назад, когда я также отвез и доставил в Австрию партию диких животных. Это были большей частью хищные звери кошачьей породы; я доставил их в целости, шкуры лоснились и глаза блестели; такими я их передал представителям австрийского правительства в Триесте.

Когда я ознакомился с теперешней партией, оказалось, что она состояла из двух тигров, великолепных больших животных, шести леопардов, из них четыре пятнистых и два черных, одного тапира, четырех цивет [4], четырех небольших тигровых кошек, двух гиббонов и двадцати обезьян других пород, нескольких длиннохвостых и нескольких короткохвостых. Компания достаточная, чтобы открыть небольшой зоологический сад.

В Сиаме встречаются разнообразные животные, которые рассылаются оттуда почти по всей Европе, в самые различные страны: начиная от Португалии и кончая скандинавскими государствами; животные кошачьей породы легко переносят холод.

Но есть одно животное, с которым Сиам не расстается; ни при мне, ни после моего отъезда не случалось, чтобы из Сиама послали куда бы то ни было слона. Хотя сиамцы и не поклоняются слонам, как это обыкновенно предполагают, но они питают к ним большое почтение. А среди суеверной части населения это почтение к белым слонам недалеко от поклонения, потому что считается, что в них переселяются души предков короля.

Белые слоны, в сущности, не что иное, как альбиносы, и представляют ненормальное явление. Называя их «белыми», грешат против истины: они розоватые, и глаза у них розовые. Единственные четыре белых слона, которые были найдены в Сиаме, живут во дворце в Бангкоке. Я нередко видел их торжественно прогуливающимися по дворцовому парку, но они были так закутаны в разные попоны, сбрую и украшения, что невозможно было рассмотреть, на что они, в сущности, похожи.

Погонщики белых слонов наживают большие деньги, продавая волосяные кольца, якобы сделанные из волос с хвоста их питомцев. Но, принимая во внимание, что кольца эти делаются и продаются десятками, а у слона на хвосте совсем немного волос, ясно, что почтение погонщиков к слонам не мешает им прибегать к мошенничеству.

К счастью для меня, животные, поступавшие на мое попечение, священными отнюдь не были. Они помещались в сарае, в тюремном дворе, в нелепых клетках, предназначенных для отправки на корабле. Это были огромные железные сооружения с полусгнившими деревянными полами. Один леопард, например, помещался в клетке шесть футов на шесть, сделанной из железных перекладин, отстоявших одна от другой не больше чем на дюйм. Тут животному было достаточно места, чтобы на все лады себя портить. Пол клетки был для путешествия совершенно непригоден, а вес всей постройки прямо немыслим. Мне предстояло пересаживаться со всем грузом в Сингапуре, где остаются местные суда. Значит, надо было грузить клетки на плашкоуты, выгружать на землю, нагружать на повозки, запряженные быками, и затем опять грузить на большой пароход, отправлявшийся в Европу. Понятно, что в таких условиях каждый лишний фунт веса — опасность. Не мудрено, что сиамскому правительству обыкновенно не везло с отправкой своих зверей.

Я решил раздобыть лучшего китайского мастера-плотника, какой только был в Бангкоке, и заказать ему сделать все клетки заново, и как можно скорее. Хси Чуай взялся найти нужного человека, так как в Бангкоке все плотники говорили на его языке. Он сразу почувствовал всю важность возложенного на него поручения и научил меня нескольким китайским выражениям, которые мне предстояло употреблять в беседе с плотником. Особенно ему нравилось слушать, как я твержу фразу, о которой он выражался, что это «очень сильные слова»; к ней я должен был прибегать в случае, если работа пойдет медленно.

Я нарисовал эскиз и внушил, что заказ идет от самого министра. Клетки должны были быть сделаны из крепкого дерева серайи толщиной (пол, стенки и потолок) в полтора дюйма со скреплением по краям дюймовыми железными перекладинами. Высота их должна была быть достаточной для того, чтобы животные могли стоять в клетках, но не имели бы возможности поворачиваться в них.

Каждому экземпляру полагалась отдельная клетка, за исключением обезьян, которых можно было разместить в двух больших клетках: в одной длиннохвостых, а в другой короткохвостых. Обезьянам всегда следует предоставлять достаточное пространство, чтобы они могли лазать и скакать, но с животными кошачьей породы узкие клетки дают в пути лучшие результаты. Некоторое время после выгрузки животные еще чувствуют себя одеревеневшими, но скоро приходят в себя. Я заказал, кроме того, деревянные щиты, чтобы закрывать железную решетку на время погрузок. В них были проделаны дыры для воздуха.

Переместить дикое животное из одной клетки в другую — дело несложное. На пол новой клетки ставится пища, потом клетку придвигают вплотную к старой — решетками одна с другой. Потом решетки поднимают, и животное переходит в новое помещение. Кажется, ничего не может быть легче. И однако в то время, о котором идет речь, я еще полон был ужасным воспоминанием об одном случае, когда переводил в новую клетку большого орангутанга в моем зверинце в Сингапуре. Это был уже почти взрослый, очень мирный малый. В его новую клетку положили его любимую еду — большую луковицу — и придвинули к старой. Я стоял на ее крыше и поднимал решетку, чтобы дать ему выйти. Железные пазы заржавели, и железные прутья вытаскивались с трудом. Наконец остался всего один, но он не поддавался моим усилиям. Я тряс и тащил его обеими руками, и вдруг прут подскочил, как живой, и я получил страшнейший удар в нос, совершенно сплющивший его, такой удар, что, ошеломленный, без сознания свалился с клетки. Мои рабочие, не понимавшие, что случилось, хохотали.