Рыбы у себя дома

С похолоданием постепенно спускается в Амур, в низовья его крупных притоков, а также в большие озера, где бодро жирует все холодное время года — с ноября по апрель — май. А с весенним потеплением и освобождением рек от ледяного плена вновь устремляется в холодные края.

В этих сезонных миграциях сига еще не все выяснено. Известно, что он способен выходить из реки в море, но как далеко? Летом он иногда попадается в заездках Амурского лимана. Значит, не все особи уходят в горные реки, часть из них остается в холодноструйных местах?

Как истый холодолюб, сиг в тепле вял, а в разгар лета питается очень скромно и редко. Долго постится, пробавляясь в основном легкодоступными всевозможными растительными остатками, личинками, ручейниками, червями, крошечными моллюсками и рачками. Рыбку иногда вроде с удовольствием проглотил бы, да нет бодрости ее поймать. Бодрость приходит с похолоданием — в некотором роде — как у налима. Ну а зимой ему рыбок только подавай. Мелких — рот у него маловат: гольянов, пескарей, востробрюшку, чебачка, синявку, малую корюшку… К чебачкам страсть особая. Вообще-то сиг — типичный бентофаг, но в Амуре он больше хищник.

Нерестится сиг в октябре, а в Приморье — даже в ноябре. В стадах половозрелых сигов, как у ленков, на две самки приходится один самец, что помогает поддерживать численность. Мелкая желтая икра откладывается в ямки или просто на грунт. В зависимости от возраста одна самка мечет ее от 20 до 90 тысяч, в среднем — 50–60.

После икромета, изрядно измотавшись и отощав, сиги сплавляются если и не в Амур, то во всяком случае к нему поближе. Обосновываются обычно в умеренно глубоких заводях и заливах, неподалеку от впадения горных ключей. И начинают усиленно кормиться. Силы восстанавливать.

А как же потомство? А оно обходится без родительского участия и забот, как у большинства рыб. Выклюнувшиеся личинки сплывают по течению в Амур, где оседают в заводях, заливах, протоках с чистой водой. Питаются главным образом всякими микроорганизмами. В мае они уже в стадии мальков размером в тоненький лучик длиной сантиметр-полтора, а за лето подрастают до 5–8 сантиметров.

С каждым днем юное поколение все крепче и сноровистее, с каждым годом — увереннее на глубинах и быстринах. Но взрослеют не очень быстро: в три года сижок набирает всего 25 сантиметров при 160 граммах — в среднем, конечно. До 36 сантиметров тянуться ему еще пару лет, и за это долгое для сига время он нагуливает лишь немногим более полукилограмма.

Возраст зрелости — в 6–7 лет. К нему сиги приходят уже в солидной форме: примерно 40 сантиметров и 600–800 граммов…

Но живет в Амуре и очень близкий родственник нашего героя — сиг-хадары. Различия совсем незначительные: при тех же размерах у него голова и спина в мелких темных пятнышках, верх тела покоричневее, серебристость боков потемнее, концы плавников чернее.

Обитает этот сиг в верховьях Амура, в основном в Шилке и Аргуни. Но и там он встречается гораздо реже, чем амурский сиг в низовьях. Рассказывать о нем мы предоставляем возможность кому-нибудь из забайкальцев, сами же вернемся к сигу амурскому.

Самые большие сиги, которых мне довелось держать в руках, были длиной 55 сантиметров и весом два четыреста; 53 — два сто; полметра — кило восемьсот. Им было, вероятно, от 12 до 14 лет. Правда, в юности видел сига размером с небольшую кету-серебрянку. Хорошо ее помню, но точных размеров сказать не могу.

Теперь таких редко приходится видеть. И все потому же: слишком могуч и немилосерден человек, как это ни прискорбно. Ловить рыбу он весьма охоч, и умеет ловить, а забот о ней пока почти никаких. Жнет, где не сеял.

И вот результаты на частном примере сига. В начале 40-х годов на Амуре его заготовляли по 5–6 тысяч центнеров, а через 10–15 лет — в 4–5 раз меньше. Средний размер в уловах упал с 35–40 до 20–25 сантиметров. Полуметровые в кило восемьсот уже тогда редко были, а теперь… Теперь трехфунтовый сиг может принести рыбаку победу в конкурсе «Рекордные рыбы года». В пробных уловах ихтиологов преобладают трех- и четырехлетки — их 80–90 процентов.

Сейчас амурский сиг промысловое значение утратил почти полностью, но еще интересует и радует любителей. Интересует, конечно, потому, в первую очередь, что красив, вкусен и питателен. Мясо сочное и белое, косточки мелкие, а жирность — до 14–16 процентов. Ловят сига в основном махалками с перволедья всю зиму, и ловят азартно.

Лучший клев — в ноябре, когда серебряный красавец, изрядно изголодавшись, спускается на зимовку в Амур или останавливается в его глубоких притоках.

Лед в это время лишь тонкими заберегами в затишных местах лежит, и ненадежен он еще. Но нет в заядлом махальщике терпения и осмотрительности, и он лезет на тонкий лед со своими махалкамн, лезет. Как будто приключений на свою голову ищет. Доски под себя подталкивает наподобие лыж, кусты рубит. Оправдывается: «Риск — благородное дело». А голос вздрагивает, и не трудно догадаться, почему…

Но с каждой ночью крепче лед, и с каждым днем больше рыбаков. У рыбы — жор, у махальщиков — азарт. Конечно, щуку ловить выгоднее, ее и ловят в первую очередь. Но махалка с тонкой жилкой и блесной-сиговкой тут же.

Поймать сига посложнее, чем щуку. Та жадна столь же, сколь сиг осторожен, щуке абы пролезло в пасть, в жор она всякую блесну хватает почти всегда бесцеремонно. Сиг же и с пустым брюшком разборчив да предусмотрителен. Далеко не каждую рыбку-обманку возьмет, и к тому же не при всяком ее движении в воде соблазнится. Натяг жилки при опускании блесны рыбак расслабляет, чтобы та тонула осторожненько, аккуратненько, играючи, а на дно прилегла вроде бы живая. Вот тогда-то оказавшийся поблизости сиг ее крепкой своей грудкой и придавит ко дну, а потом схватит… Водит блесну-сиговку махальщик, не дергает. И весь в напряжении чувств: не прозевать бы, когда сиг осторожно ее стукнет, будто на пробу, чтобы в следующий миг взять или придавить.

Где лунку долбить? Да там, где может быть скопление малька. Где и щука любит охотиться, ленок, таймень. Лучше всего — на сливах воды или просто перепадах глубины от мели к ямам и неподалеку от устьев речек, ключей, проток, из которых осенью скатилась мелюзга или еще сплавляется, а отстаивается в дремоте в затишных местах. На глубине метр-другой.

Но ловят сига и до ледостава. На блесну, а лучше на живца. И сразу после весеннего ледохода, когда эта рыба уходит из Амура к горам, ловят.

В Тунгуске у Николаевки в былые времена на стокрючковый перемет, поставленный сразу же после ледохода, мне приходилось снимать до двадцати сигов за проверку, а весили они около пуда. Тогда они не только мальками живо интересовались, но и просто резкой, и черным червем. А вот летом и в прежнее время редко кто ту прекрасную рыбу ловил: вяла она, скажем еще раз, в тепле. Потому-то многие не знают, где и как сиг летует.

…Больше всего мне нравится сидеть у лунок, легко пробитых в совсем еще не окрепшем, но уже не трескающемся под тяжестью человека льду. Морозец лишь бодрит, тихо, солнце пробивает утреннюю хмару тумана и высвечивает синь дальних сопок, золотит русло Амура, фарватер которого скрежещет крупным крошевом льда. Вокруг тебя чернеют неподвижные рыбаки, терпеливо склонившиеся над лунками и обо всем забывшие, и ты тоже ритмично пошевеливаешь подогнанными по своей руке удилищами-коротышами…

К вечеру на базе или в землянке подводятся итоги: столько-то сигов, такие-то щуки, таймень сорвался, ленок брал блесну… Но мало кто оценивает главное: такой был прекрасный день, такой чудный воздух, так отдохнулось от городского нервного бытия.