Пес, который говорил с богами

— Эй, Девон, не заставляй его ждать, а то он не оставит тебе ни кусочка, — пошутила Сьюзан.

Юноша фыркнул.

— Он хорош, надо признать, чертовски хорош.

Девон носил причудливую кожаную шляпу — для полного сходства с Робин Гудом ему не хватало только фазаньего пера на тулье. Теперь он решительно сдвинул шляпу на затылок так, что остальные, сидя у костра, только диву давались, как она еще держится у него на голове. Парень ушел, недовольно бормоча что-то, вернулся с куском мяса и крепко прикрутил его проволокой к задней стенке клетки.

— Теперь мы знаем, что у него будет на ужин, а? — пошутил Хоффман, когда Девон вернулся в лагерь.

Ждать пришлось совсем недолго. Дамиан снова вошел в круг света и приблизился к клетке. Осторожно переступив через металлическую пластину защелки, он задумчиво сжевал плохо закрепленные куски и аккуратно выбрался наружу.

— Жаль, что наша экспедиция обходится без полевой кухни, а то бы мы устроили здесь отличную благотворительную столовую.

Все засмеялись. Девон снова ушел и возвратился с большим куском вяленого мяса. Ему велели закрыть металлическую пластину листьями папоротника и еловым лапником. Стоя на четвереньках в клетке, молодой человек заметил мерцание собачьих глаз неподалеку и понял, что пес наблюдает за ним.

— Доставка еды в номер, — сообщил он, — я освобожу ваше место через секунду, сэр.

Девон выполз наружу и заново установил механизм, уверенный, что на этот раз он сработает при малейшем движении.

Все смотрели, Девон — затаив дыхание, — как пес неторопливо подошел к клетке и сунул туда голову. Он учуял запах мяса, вошел внутрь и отпрянул назад, ощутив под лапой еловую ветку. Задел стенку клетки, и дверца с грохотом закрылась, стукнув его по голове и шее, пока он пятился. Дамиан посмотрел на клетку, на ученых, снова на клетку, затем подошел к задней стенке ловушки и стал раздирать пластиковый пакет, пока не вытянул из-под него мясо. За ним наблюдали молча — всем было и без слов понятно, что пес заслужил свой кусок.

В тишине Девон поднялся, снова поправил шляпу (на этот раз сдвинув ее на лоб так, что ему пришлось запрокидывать голову, чтобы видеть), взял из рук Тага последний кусок мяса и направился к клетке.

— Почему бы тебе просто не отдать ему мясо? — спросил Таг. — Избавишь себя от проблем.

Когда юноша приблизился к клетке, пес встал и отступил на несколько шагов.

— Мы умнее тебя — я хочу, чтобы ты это знал. Неважно, что сейчас тебе так не кажется.

Пес внезапно развернулся и исчез в темноте. В эту ночь он больше не приходил.

— Ушел переваривать непривычно обильный ужин, — заключил Хоффман.

Хотя на следующий день пес держался поодаль от ловушки, профессор и студенты без труда наблюдали за ним. Морось сменилась медным светом осеннего солнца, оно совсем не согревало воздух, день был восхитительный, но холодный. Из своего импровизированного укрытия они видели поваленное дерево, которое пес, похоже, считал своим домом. Они наблюдали, как Дамиан наслаждался жизнью, или, как называл это Таг, «документировали его поведение». Дамиан отдыхал, свернувшись у бревна, когда внезапный порыв ветра швырнул сухой кленовый лист прямо ему под нос. Он резко дернул головой и сел. Лист замер, закружился на месте и быстро улетел. Пес бросился за ним, схватил и тут же потерял, сделал кувырок через голову, развернулся и кинулся в погоню снова. Казалось, он нарочно промахивается, позволяя листу ускользнуть, а затем опять ловил его зубами и лапами.

— Он ведет себя как котенок, играющий с клубком, — заметила Сьюзан.

Без видимых причин игра закончилась. Пес поймал кружащийся лист, схватил его и понесся бешеным галопом, выписывая неровные восьмерки. Лист потерялся в дикой скачке. С безумным оскалом, подобрав задние ноги, питбуль, казалось, убегал от невидимого преследователя, вычерчивая зигзаги по полю. Все прекратилось так же внезапно, как и началось, пес уселся и принялся чесать себя за ухом.

Для людей, которые наблюдали за действиями собаки, стараясь оставаться незамеченными, время тянулось медленно, но для молодого пса это был долгий чудесный день: он играл, охотился, спал, растянувшись под деревом в слабом свете солнца, снова охотился. Целый час провел в исступлении, выкопав четырех полевок — свою основную пищу, угостился останками оленя, попировал над мертвым ястребом, а после полудня отправился проверить речную отмель на предмет чего-нибудь съедобного.

В тот вечер Дамиан бродил вдалеке от команды исследователей, без всякой цели. Он нашел останки оленя, брошенные охотниками, наелся до отвала и медленно двинулся к своему логову. Вот почему он выжил в диком лесу. Уделом собак, потерявшихся или брошенных хозяевами, почти всегда была голодная смерть, но юный питбуль по счастливой случайности наткнулся на тушу убитого браконьерами оленя — так и выжил в первое время, а потом научился охотиться на мышей-полевок. Поздно ночью пес вернулся в окрестности лагеря и снова показался возле ловушки. Он не был голоден, но все же вошел в клетку, зная, что пищу нужно съедать всякий раз, когда ее находишь.

Дверь клетки захлопнулась за ним, и он подпрыгнул, напуганный шумом. Он не паниковал — это не свойственно натуре питбуля, — но, когда понял, что заперт, на мгновение оцепенел. Затем огляделся, обнюхал клетку и, не зная, чем еще заняться, смиренно вздохнул и улегся, ожидая, что же будет дальше.

На рассвете первые лучи солнца пробились сквозь ветви и косыми полосками расчертили лужайку. Дамиан сел, заслышав звуки из палаток. Через некоторое время показались люди. Увидев его в клетке, стали показывать на него и звать друг друга, и по их голосам он понял, что они взволнованы. Человек, которого Дамиан определил как лидера группы, тоже вышел из своей палатки, и немного погодя все направились к ловушке.

Дамиан чувствовал себя очень неловко. Люди приближались. Голос, Древний Голос крови и обычаев предков убеждал пса, что люди не причинят ему вреда, неким странным образом он принадлежит им. От какого-то очень глубокого чувства, однако, больно было, как от раны; он хотел к ним, хотел слышать Их голоса, отдающие команды, хотел, чтобы они гладили его. Голос говорил, что он должен быть с ними. Они позаботятся о тебе, — шептал Голос.

Но голос опыта говорил иначе — громко, пронзительно и настойчиво. Напоминал обо всем, чему научился пес: людей нужно избегать, они внушают страх и могут причинить боль. Исследователи подходили все ближе, а он не мог убежать и вертелся волчком, вспоминая прошлые столкновения с людьми. Они пугались его широкой пасти и внушительного вида, швыряли в него камни, кричали, даже иногда стреляли. Все его попытки сблизиться с людьми ни к чему не привели. Поэтому теперь он смотрел на людей, разрываясь между страхом и желанием быть с ними.

Люди окружили клетку, и он поднялся, глядя на них. Его бульдожья душа не позволяла рычать и огрызаться. Он был напуган, но не смел причинить вреда человеку, чтобы защитить себя. Его древний род всегда преданно служил людям. Он вжался в угол клетки и ждал, что они будут делать.

Девушка достала шприц и попыталась ввести в бедро псу транквилизатор. Пробовала несколько раз, но Дамиан вздрагивал, игла гнулась. Ему опять делали больно. Псу было страшно. Люди все-таки причиняют боль. Он бросился к выходу, пытаясь проломить клетку. Ему хотелось одного — сбежать и впредь держаться от людей подальше.

После нескольких неудачных попыток Сьюзан передала шприц Хоффману. Тихий голос профессора не успокоил Дамиана: он видел, как тот опять заносит над ним эту ужасную палку. Пес не ожидал, что этот человек может причинить ему боль, но теперь запомнил, что Виктору Хоффману доверять нельзя. Быстрым движением Хоффман ввел иглу в бедро собаки. Дамиан извернулся и вцепился в жалящий прут, но было поздно.

Когда снотворное подействовало, студенты осторожно вытащили собаку из клетки. Обмякшее тело уложили на брезент и взвесили на маленьких рыболовных весах, которые держали Сет и Девон.