Пес, который говорил с богами

Она отправила письмо на сайт, который наиболее откровенно осуждал опыты над животными и психологические эксперименты. Назывался он «Борцы за свободу животных» и выглядел как ночной кошмар ученого. Смогут ли они для нее что-то сделать? На худой конец, привлечь их внимание к Севиллу и его работе с собакой будет не вредно. А в лучшем случае они помогут ей освободить Дамиана и, возможно, даже спрячут его в безопасном месте.

Ей было тяжело думать, что Дамиан попадет в чужие руки — даже к любителю животных. Однако положение было отчаянным.

Элизабет получила ответ на следующее утро: ее пригласили в «штаб-квартиру» — затрапезную лавчонку рядом с университетом. Директор очень заинтересован, говорилось в письме, и очень стремится встретиться с кем-нибудь «изнутри». От такой формулировки Элизабет только вздохнула.

Они встретились на следующее утро, в субботу. Набравшись духу и с подозрением оглядевшись, она зашла в мутную стеклянную дверь отделения «Борцов за свободу животных». Первым делом в глаза ей бросился гигантский плакат: освежеванная корова с обвиняющим взглядом, казалось, дрожала от отсутствия шкуры, по ней ручьями текла кровь. НОСИШЬ МОЮ КОЖУ? — вопрошала корова. Вздрогнув, Элизабет посмотрела себе на ноги — нет ли на ней кожаных ботинок. Их не было.

Слава тебе господи.

Из-за полога ручной работы вышла женщина. Обветренное лицо, прямые темные волосы, уложенные скорее для удобства, чем по моде. Пристально и не вполне дружелюбно она разглядывала Элизабет. Ее сопровождали трое молодых людей — как раз таких и ожидала увидеть девушка. Благоухало от них, как от целого моря масла пачули. Стройный блондин с дредами, лет двадцати, в безрукавке и мешковатых рабочих штанах, и две девушки, стильно взлохмаченные. Элизабет, пытаясь подавить семейную неприязнь к активистам, все же не смогла удержаться от насмешливого сравнения: женщина постарше напомнила ей Феджина, диккенсовского повелителя умов, который использовал для грязной работы малолетних хулиганов.

Но девушка приказала себе не думать о них как о врагах. Они — ее последняя надежда. Других идей у нее не было. И, впервые подумала она, эти ребята любят животных, они на стороне Дамиана. Странная мысль, но ее взволновала.

— Доброе утро. Меня зовут Элизабет Флетчер. Я посылала вам письмо.

— Доброе утро, Элизабет. Я Марго Гоингз. Заходите, садитесь, нам очень интересно послушать, что вы нам расскажете. Нас чрезвычайно заинтриговало ваше письмо. К нам нечасто приходят работники лабораторий.

Элизабет уже ненавидела ее. Она представила, как эта женщина врывается прямо в кабинет ее отца, ломает вещи и малюет спреем лозунги на стенах.

Остановись. Прекрати. Всё ради Дамиана.

Она выдавила улыбку и села.

— Это Йон, это Джой-Ноэль и Джас. — Директор никак не объяснила их присутствие, но тошнотворный запах пачулей беспокоил Элизабет гораздо меньше, чем эта женщина. Девушка не знала, почему. Марго ей просто не нравилась.

— Итак, вы знаете место в университете, где жестоко обращаются с животным? И вы хотите работать с нами?

— Ну, в общем, да. Сначала это было в университете. Но сейчас собака — у исследователя дома. Он держит ее там — может, потому, что нарушает правила университета, — солгала она, а затем добавила, пытаясь их заинтересовать: — В то, что он делал в лаборатории, просто невозможно поверить.

— Что вы видели?

— В университете? Этот тип держал собак в металлических клетках и бил их током снова и снова, пока они не сходили с ума. Это было ужасно.

Женщина обернулась и многозначительно посмотрела на троицу молодых людей. Те зашептались и закачали головами. Элизабет воодушевилась. Она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что не говорила этим людям о способностях Дамиана, но им об этом знать не обязательно. Она пришла сюда заручиться их помощью и вытащить собаку, из дома Севилла, а затем их пути разойдутся.

— Но вот о чем я хотела поговорить. То, что происходит в университете, — это плохо, но я не уверена, что мы что-нибудь сможем с этим сделать, а кроме того, насколько я знаю, те опыты закончились. Но одна из собак нуждается в помощи, и это очень серьезно. Ученый забрал пса к себе домой. Надел на него электрошоковый ошейник. Я знаю обо всем, что происходит в университете, но меня интересует, имеет ли он право делать что-нибудь подобное в частном доме?

Марго серьезно кивнула:

— Имеет. Любой — кто угодно — может применять такой ошейник, это не требует ни специальной подготовки, ни разрешения. Позорный факт, но меня гораздо больше интересует то, что происходит в университете. Мы можем…

— Но мы должны помочь собаке из того дома. Я здесь, чтобы просить вас — умолять вас — помочь мне забрать собаку у этого типа. Или легально, или просто вытащить ее оттуда.

— Мы официальная организация, Элизабет. Мы не «вытаскиваем» животных из частных домов.

— Как бы там ни было, кто-нибудь этим наверняка занимается. Помогите мне связаться с ними.

Марго развела руками.

— Борцы за права животных не занимаются грабежом и разбоями. У нас — серьезная работа. Просветительская деятельность. Мы редко спасаем отдельных животных…

— Но я должна. Пес нуждается в нашей помощи. Он там в ловушке.

— Вы узко мыслите, Элизабет. Вы хотите спасти одну собаку, а мы хотим спасти миллионы. Ваша информация может помочь нам сделать это. Но вы должны сотрудничать с нами. Образование — это все.

Элизабет расстроенно покачала головой.

— Дамиан верит, что я приду за ним. Я всегда так делала и сделаю снова.

— Дамиан — гончая? — спросила Джас из-за спины Марго, видимо, пытаясь разрядить обстановку.

— Нет, он питбуль. — Элизабет заметила, как окаменело лицо Марго. Остальные понимающе переглянулись.

— Даже если члены БПЖ решатся на прямое нападение, — чуть ли не фыркнула Марго, — мы ничего не станем делать ради одного животного в частном доме. Это не наш размах. Вы понимаете, разумеется?

Элизабет пристально смотрела на нее секунд пятнадцать, прежде чем ответить. Четверо людей сидели перед ней, отвечая ей такими же взглядами.

— Вы не хотите мне помочь? — справилась наконец она.

— Вы должны понять, Элизабет: есть вещи, которые мы можем сделать, и есть вещи, которых мы сделать не можем. По сути, вы просите нас вломиться в дом и украсть собаку. Мы просто не занимаемся такого рода вещами.

Элизабет поняла, что беседа окончена; Марго Гоингз это ясно показала. Что-то с самого начала пошло не так, и девушка не знала, как исправить положение. Она даже не поняла, в чем проблема. Что она сказала не так? От огорчения ей хотелось выругаться, чтобы заставить этих людей понять.

Марго глубоко вздохнула, очевидно, еще раз обдумывая ситуацию. И сделала еще одну попытку изменить ход беседы:

— Думаю, нам следует вернуться к большим масштабам. Вы заинтересованы в том, чтобы помочь нам проникнуть в лабораторию этого человека? Именно за этим мы здесь сегодня собрались. Возможно, с вашей помощью мы могли бы сделать много хорошего. Но с тем питбулем, которого держат в частном доме, мы помочь не можем. Мне очень жаль. Я надеюсь, вы понимаете.

Элизабет встала. В ее голосе звенело ледяное спокойствие.

— Я не понимаю. Вы говорите, что любите животных, но не хотите пачкать руки, чтобы спасти хотя бы одного. Вы не носите кожу коровы, которую убили, чтобы съесть, но отказываетесь помочь мне спасти Дамиана. — Она свирепо глянула на них. — Я пришла сегодня сюда, думая, что найду здесь людей, которые любят животных — всех животных, — и мне помогут. Но я, похоже, выбрала не то место.

Она снова с яростью оглядела их и вышла, хлопнув дверью. Она плакала. Это был крах. На полпути к машине Элизабет услышала позади мягкие шаги и обернулась. Следом спешила девушка, Джас.

— Подожди, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить. Элизабет остановилась и вытерла слезы, злясь, что эта девушка их заметила.

— Что? — спросила она грубо.

— Извини, что там все так произошло. За Марго. На нее иногда находит, ты просто не знаешь. Она нормальная, правда, но не будет помогать тебе. Зато мы, я и Йон, и Джой-Ноэль тоже — мы хотим, чтобы ты знала: мы можем помочь. Оставь мне телефон, я позвоню, и мы встретимся. Йон и я уже делали такие вещи, мы сумеем помочь, понимаешь?