От кобры до медведя гризли

В бедные кормами голодные годы нередко случается, что старшие птенцы убивают и поедают младших, и это разумное приспособительное действие: остается в живых хотя бы часть потомства, которая затем сможет размножаться дальше и восстановить былую численность вида. Вот если, к примеру, в какую-нибудь зиму очень долго и упорно не стаивает снежный покров, могут погибнуть одновременно почти все сипухи. Те же, которым удастся выжить, зачастую выводят следующей весной по два потомства одно за другим. В такие тяжелые многоснежные годы сипухи — обычно оседлые птицы — могут совершать на удивление длительные путешествия — до 500 километров. Отмечены случаи, когда они из России долетали до Испании.

Средняя продолжительность жизни у сипух составляет обычно не больше 16 месяцев. А вот в неволе лесной сыч прожил 22 года, один филин целых 68 лет, а другой целых 80! Даже тогда, когда оперение молодой совы по внешнему виду ничем не отличается от родительского, оно еще не приобретает своих водоотталкивающих свойств и легко намокает. Так в суровую зиму 1939/40 года молодой филин, содержавшийся вместе с родителями в Дуйсбургском зоопарке, промок под дождем и погиб следующей ночью от холода, в то время как с его родителями ничего не случилось. В том же зоопарке была украдена красивая, большая, величиной с филина, полярная сова — и знаете для чего? Чтобы изготовить из нее чучело! А сторож караульной башни в Висмаре в давние времена прославился тем, что заставлял филинов, которые гнездились у него среди чердачных балок, себя кормить: когда они прилетали с кроликом, молодым зайцем, уткой или другой птицей в когтях, он отнимал у них добычу и приготовлял себе из нее обед.

Спасти честь сов, доказав их безвредность и даже пользу, приносимую ими, значительно легче, чем сделать то же самое для хищных птиц: в желудке совы кости жертв не растворяются, и птица отрыгивает их назад вместе с комками шерсти. Орнитологи имеют возможность разделить такие «погадки» на составные части и достаточно точно установить по хорошо сохранившимся косточкам, кого именно сова раскромсала и проглотила.

Таким способом удалось выяснить, что лесная ушастая сова, которая по размерам чуть меньше филина, поглощает ежедневно от двух до девяти мышей, следовательно, за год 1100. Если сюда прибавить возможный приплод, который принесли бы эти мыши, останься они живы, то становится ясно, сколь важную роль играет наличие такой пары сов в округе для сохранения биологического равновесия в природе.

85 процентов трапез полярной совы составляют полевки, в особенности лемминги; сипухе требуется 80—100 граммов питания в день, чаще всего это землеройки, летучие мыши, лягушки. Наш европейский филин (самая крупная из всех совиных, вес его достигает порой свыше трех килограммов) питается главным образом за счет мышей. Случается, что он поймает и ошкурит ежа, изловит белку, лысуху, травяную лягушку или кролика.

Теперь в Федеративной Республике Германии редко когда встретишь на проселочной дороге между деревьями какого-нибудь пешехода, у которого можно спросить дорогу. Теперь все на колесах. Никто уже не воспользуется лесной тропой, чтобы пройти из одной деревни в другую; тропинки эти давно заросли травой и исчезли. А кто отважится, к тому же еще ночью, пойти в лес? Поэтому никто и не слышит больше глухого «уханья» неясыти, «плача» филина и лесной ушастой совы. Шестьдесят, восемьдесят, сто раз подряд может иногда прокричать филин на току в феврале — марте, и самка отвечает ему. В наши дни никому не приходится бояться звонкого русалочьего хихиканья неясыти, никто не опасается встретиться с лешим, заслышав леденящий душу храп сипухи или хлопанье крыльями токующего самца лесной ушастой совы.

А вот прежде боялись. И не зря. И тут не над чем смеяться. Самый старый том в моей библиотеке напечатан в 1557 году в Цюрихе и называется «Описанное доктором Конрадом Гаснером по-латыни и переведенное Рудольфом Хойслином на немецкий». Конрад Гаснер — автор первого внушительного труда о нашей фауне. Вскоре после издания этого труда он умер от чумы. В книге можно прочесть, в частности, о том, что «филин помогает некоторым женщинам в черной магии и колдовстве» Кроме того, он «умеет приманивать к себе других птиц тем, что насмехается над ними, вертя головой и строя гримасы. Молодые глупые птички удивленно вьются вокруг него и садятся поблизости, чтобы на него поглазеть. Привязав филина к колышку за ногу, можно ловить силками разных птиц». А ведь наши предки действительно верили во всяческую черную магию И последствия от этого были самыми ужасными. Так, в нашем небольшом городке Герольцхофене, в котором тогда было примерно около трех тысяч жителей, с 1616 по 1619 год было сожжено 260 ведьм! (Почти столько же людей, сколько за тридцать лет до того умерло от чумы.) Все это были старые женщины, от которых их мужья, возможно, хотели поскорее избавиться или родня которых торопилась получить после них наследство. Обвинив в колдовстве, их пытали до тех пор, пока они не сознавались в сговоре с дьяволом. Каждый раз, когда я сегодня смотрю на красивую старую церквушку в Герольцхофене, я вспоминаю о тех несчастных, которые, уже стоя на костре, бросали свой последний, полный мольбы взгляд на ее купола — невинно замученные до смерти во имя религии, проповедующей любовь к ближнему…

То, что другие птицы, завидя днем филина, зачастую преследуют его, окружают и «обругивают», действительно имеет место. Делается это, видимо, с целью оповестить прочих пернатых о приближающейся опасности, с тем чтобы усложнить филину поиск добычи. До недавнего времени крестьяне, чтобы избавиться от докучливых ворон, галок, воронов и других птиц, сажали на столб привязанного за ногу филина, а затем отлавливали сетями или отстреливали дробью вьющихся вокруг него птиц. Сегодня уже никто не стал бы этим заниматься, разве что используя искусственную имитацию филина, крылья которого можно приводить в движение с помощью веревки. И никто не станет, так я надеюсь, по крайней мере у нас в стране отлавливать филинов. (Кстати, совет доктора Гаснера «что-нибудь вытворять перед ним, танцевать, например, чтобы он зазевался» вряд ли мог способствовать успешному отлову.) На сегодняшний день все совы в нашей стране находятся под охраной. Их нельзя ни ловить, ни стрелять. Потому что из 133 видов сов, имевшихся на земле, три уже вымерли к концу прошлого столетия, а следующим восьми грозит исчезновение с лица земли.

В прежние времена, например, в Пруссии филина рассматривали как злонамеренного «хищника», уничтожали и платили премии за его отстрел. В 1885 году было оплачено убийство 190 штук. Кончилось это тем, что к 1899 году в Вюртемберге было 55 гнездящихся пар филинов, к 1907 году их оставалось уже 20, в 1925 году были обнаружены две уцелевшие пары, а в 1934 году во всей Германии осталось не более ста филинов. Дольше всего они в ФРГ продержались в Фельсхорстене, во «Франконской Швейцарии». Там в 1964 году гнездилось по крайней мере еще более 25 пар. В ГДР, где их охраняют особенно строго, число филинов с 1952 по 1972 год возросло с 18 до 36 насиживающих пар.

К 1964 году в Баварии, в некогда наиболее богатом филинами районе, оставалось в общей сложности шесть-семь гнездящихся пар. «Зоологическое общество» выделило тогда из организованного мною по телевидению сбора средств для «Фонда помощи истребляемым животным» 12500 марок на закупку в других странах филинов и выпуска их в пригодных для этого местностях. Разумеется, выпускать их следовало в тех местах, где последние филины были уничтожены несознательными охотниками или разорителями гнезд, а не там. где они вымерли из-за отсутствия кормов и подходящих условий гнездования. Методом проб и ошибок мы постепенно выяснили, что нельзя просто так выпускать филинов на волю. Сначала их следует на новом месте подержать некоторое время в больших, запрятанных в укромных местах вольерах; желательно, чтобы они там начали гнездиться и отложили хоть одну кладку. А потом они уже никуда не улетят.