Спасенные

Рыжую собаку тащат до половины лестницы, а затем толкают вниз. Второй собаке везет меньше. Ее сбрасывают сверху, и, пересчитав все ступеньки, она приземляется со странным звуком. Собака с визгом вскакивает и ковыляет на трех лапах. Один из мужчин хватает собак и затем распихивает по пустым клеткам. Ни воды, ни пищи им не дают. Каждые пять-десять минут люди вносят и выносят все новых и новых собак из сарая.

Вокруг рыжей собаки сидят в клетках или стоят привязанными к деревьям во дворе девяти ее сородичей. На мордах и передних лапах некоторых из них видны следы зубов, которые собаки зализывают, поскуливая. Неудивительно, что многие из них не оправдали ожиданий. По оценкам одного компетентного юриста, 80 процентов собак, выращенных профессиональными организаторами собачьих боев, даже не пытаются драться. Иными словами, на ринге они даже не пересекают линию и не подходят к собаке-противнику.

Для организаторов боев собаки, которые не дерутся и не вцепляются в каждую встречную собаку, не представляют интереса. Деньги на их кормежку и содержание потрачены впустую. Обычно от подобных собак избавляются.

Люди выходят из сарая и начинают совещаться. Двое из них натягивают рабочие комбинезоны поверх обычной одежды. Один из двоих выносит из сарая старый нейлоновый поводок и двадцатилитровое ведро. Человек наполняет ведро водой. Рыжая собака принюхивается. По двору разносится запах еды, и она скулит от голода. Но люди даже не смотрят, в их сторону. Они что-то готовят. Рыжая собака чувствует неладное, а с ней вместе и остальные собаки, сидящие и стоящие вокруг. Некоторые рвутся с поводков и отчаянно воют.

Один из людей направляется к собакам. Он хватает недавнюю соперницу рыжей собаки и обвязывает ей шею старым нейлоновым поводком. Затем он тащит собаку к двум деревьям, растущим у двухэтажного сарая. Другой человек привязывает поводок к поперечной перекладине, прибитой к деревьям. Когда поводок крепко привязан, первый поднимает собаку немного повыше и отпускает.

Когда собаку поднимают, она выгибает спину и болтает, в воздухе лапами. У нее кружится голова при взгляде вниз. Затем она летит вниз. Сорок фунтов мускулов и костей устремляются к земле. Веревка натягивается. Голова собаки сворачивается на сторону. Она взвизгивает и умирает.

Собаки во дворе разом вскакивают: и те, которых сегодня утром привели с поляны, и те, которые живут в клетках, и те, которые находятся в сарае. Они лают, воют, рвутся с поводков, бьются о стены клеток.

Не обращая на них внимания, один из мужчин подходит еще к одной собаке. Она ранена и сейчас лежит на земле. Мужчина несет собаку к ведру, держа за задние лапы. Другой мужчина хватает пса за загривок и окунает его голову в ведро. Собака дрожит и вырывается, разбрызгивая воду из ведра, но не может освободиться, и через несколько минут ее туловище обмякает. Ее бросают в тачку.

В тот день четырех собак топят в ведре и еще четырех вешают. Однако не всем из них везет так, как первой собаке. Некоторые болтаются на веревке, задыхаясь и дрожа, с выпученными глазами и капающей из пасти кровью. Даже снятые с веревки, они еще живы, и тогда их окунают головой в ведро.

Но это еще не самое страшное. Для рыжей собаки самое страшное еще впереди.

4

Черная с коричневыми пятнами собака бегает на свободе. Ее зовут Би-Джей. Это метис бордер-колли и золотистого ретривера. Ее уши болтаются, когда она мчится по траве. Собака несется за брошенным теннисным мячом, ударяет по нему лапами, а затем хватает зубами. Она мчится назад по двору загородного дома в Мэриленде и кладет мячик к ногам бросившего его человека по имени Джим Кнорр.

Кнорр — широкоплечий великан. Его рукопожатия весьма чувствительны, когда он с готовностью хватает вашу ладонь. При этом его квадратный подбородок выпячивается, а губы складываются в легкую улыбку. Благодаря покатому лбу его лицо выглядит открытым — вот он весь, как на ладони.

Такая наружность обычно не свойственна тем, кто всю жизнь лжет или, выражаясь юридическим языком, находится на секретной работе. Кнорр — старший специальный агент главного инспектора министерства сельского хозяйства. На этом посту он работает дольше, чем кто-либо, он работает здесь целую вечность. А все потому, что Кнорр никогда не соглашался на повышение по службе, отвергая эти предложения при любых условиях. Он оперативник и ни на что не хотел бы поменять свою работу.

— Ловить плохих парней — что может с этим сравниться? — говорит он.

Конечно, в детстве, которое прошло в округе Принс-Джордж штата Мэриленд, Кнорр, сын инженера-транспортника и медицинской сестры, мечтал совсем о другом. В Университете штата Мэриленд он изучал агрономию и оборудование полей для гольфа, а после учебы проходил практику в загородном клубе округа Колумбия в Чеви-Чейзе.

Там у Кнорра было две основные обязанности. Во-первых, объезжать поля для гольфа ранним утром, чтобы подбирать и закапывать птиц, которые погибли, склевав отравленных пестицидами червей. Во-вторых, проверять, чтобы в лунках ничего не было. Второе требование возникло после того, как одна достойная леди запустила руку в лунку, чтобы достать мяч, и выудила оттуда использованный презерватив, видимо, брошенный туда кем-то ночью. И ради всего этого Кнорру приходилось вставать в 5 часов утра. Разумеется, работа есть работа, но все же…

Однажды Кнорр рассказал старшему брату, Майклу, о том, что недоволен своей работой. Майкл, секретный агент контрразведки, посоветовал ему обратиться в министерство сельского хозяйства. Немногим было известно, что у министерства имелся свой собственный отдел расследований. Джим, со своим агрономическим образованием, мог им подойти. В министерстве Кнорру сказали, что необходим диплом криминалиста. Он вернулся в Университет Мэриленда, а через год получил второе образование. Затем Кнорр принялся столь активно донимать отказавшего ему в первый раз чиновника, что «тот принял его на работу, только чтобы ему больше не звонили».

В начале своей карьеры Кнорр занимался выявлением людей, использовавших продовольственные талоны для покупки наркотиков и отмывания полученных от продажи наркотиков денег. Он взялся за работу с энтузиазмом. Будучи типичным благопристойным провинциалом, живущим в аккуратном домике со своей первой женой Дебби и двумя детьми, Кнорр отрастил волосы и бороду и каждое утро отправлялся на работу в потрепанной зеленой армейской куртке.

У него было две «легенды» о том, как он разжился продовольственными талонами. В зависимости от ситуации он говорил наркоторговцам, либо что работает на печатном станке, который штампует талоны, либо что его подруга из системы социального обеспечения просто украла их. Работая секретным агентом, Кнорр однажды купил килограмм героина за 100 000 долларов по продовольственным талонам, а затем задержал наркоторговца, чтобы проследить, куда вернутся деньги и с кем. Самой большой его удачей стал арест Мелвина Станфорда, который в те времена был одним из самых крупных торговцев героином в Балтиморе.

В его практике были и раскрытия случаев коррупции, незаконного забоя скота, липовых исследований на средства программы финансовой поддержки фермеров, находки украденных антикварных книг, а также несколько путешествий за океан в составе службы безопасности министра сельского хозяйства. Эти путешествия в некотором роде считались рабочими отпусками, поскольку, как обычно шутили Кнорр с напарником, очень немногие вообще знали, кто такой министр сельского хозяйства. И уж тем более мало кто мог что-то против него замышлять.

Пустяковые дела чередовались с действительно рискованными. Несколько раз преступники догадывались, что Кнорр был полицейским. Стрелять Кнорру не приходилось ни разу, а вот держать оружие наготове доводилось часто. Во время одной из операций он имел дело с наркоторговцем по прозвищу Билли Китаец. В конце концов Кнорр арестовал Китайца и заставил давать показания. Как-то во время допроса Китаец признался, что однажды чуть не застрелил Кнорра.