Семья Майклов в Африке

В течение восьми месяцев я и мои сотрудники работали в среднем по шестнадцати часов в сутки, создавая телевизионные тридцатиминутки. Я решил делать по одной картине в месяц, чтобы как можно скорее вернуться в Америку с новой программой. Мне казалось, что вот-вот кто-нибудь нападет на подобную же мысль и опередит меня.

Кэрол и Джун участвовали в съемках по субботам, воскресеньям и в праздничные дни, давая мне возможность снимать дополнительные сцены. Если место съемок было слишком далеко и Мардж не могла приехать ко мне с девочками на машине, я доставлял их к месту съемок на вертолете. Для этой цели у нас всегда была наготове посадочная полоса. Затем они самолетом же возвращались обратно, чтобы в понедельник утром быть в школе.

Тем временем я получал письма от моего посредника в Нью-Йорке. Он жаловался, что пристроить «Майклов» становится все труднее. Пытаясь продать фильмы, он истратил изрядную сумму денег и, ничего не добившись, давал понять, что больше не заинтересован быть моим посредником и представителем. Я ответил, что скоро буду в Нью-Йорке и сам займусь этим делом.

Вскоре после моего приезда в Нью-Йорк состоялась встреча между моим посредником, его партнером и мной. Мы полюбовно договорились о расторжении существующего между нами контракта, а также о том, что мой посредник возвращает мне все фильмы и рекламные материалы, которые я ему оставлял. В любое удобное для нас обоих время до моего отъезда из Нью-Йорка мы оформим расторжение контракта в письменном виде.

На этом мы расстались, достигнув устной договоренности об аннулировании контракта.

Несколько дней спустя, прокрутив свои пленки двум крупнейшим в Америке распространителям фильмов, я продал фильмы одному из них за четыреста тысяч долларов, причем сохранил за собой право на получение половины сбора. Сделкой предусматривалось, что я должен представить дополнительно тридцать один фильм сверх тех восьми, что были у меня уже готовы. Мы условились, что первый платеж последует после того, как, вернувшись в Южную Африку, я вышлю в Америку негативы и ленты звукового сопровождения к первым восьми фильмам.

Негативы и ленты были высланы, как мы договорились, но первого платежа не последовало, потому что вскоре после моего отъезда из Нью-Йорка мой бывший посредник узнал о сделке и потребовал свою долю комиссионных. Дело в том, что, заключив столь удачную сделку, я на радостях позабыл письменно оформить расторжение контракта!

Я немедленно послал моему бывшему посреднику телеграмму, напоминая о том, что мы договорились расторгнуть контракт. Если он все еще является моим официальным посредником и представителем, зачем же он вернул мне все фильмы и рекламные материалы? Ведь для того, чтобы продавать товар, надо иметь его! Единственным ответом на это была судебная повестка, врученная мне шерифом Претории. Мой бывший посредник требовал возмещения убытков на сумму в пятьдесят тысяч долларов. Помимо того, я получил от своих распространителей извещение, что мой бывший посредник сумел добиться судебного постановления, накладывающего арест на все причитающиеся мне платежи и что они не могут выслать мне деньги, пока не будет улажен спор между моим бывшим посредником и мной.

Такой поворот событий глубоко встревожил меня, и я пережил немало бессонных ночей. По договору с моими распространителями я должен был сдавать два готовых фильма в месяц. И это уже само по себе требовало гигантского напряжения сил. Я так часто звонил и телеграфировал в Нью-Йорк, что между Преторией и Нью-Йорком просто воздух трещал от всех моих звонков и телеграмм.

Спор с моим бывшим посредником тянулся около девяти месяцев, пока не был улажен окончательно. Мне пришлось уплатить ему десять тысяч долларов, чтобы избежать дальнейшей тяжбы, на которую ушли бы еще тысячи и тысячи. Все это время я делал по два фильма в месяц, что обошлось мне в общей сложности в пятьдесят четыре тысячи фунтов, которые я выплатил из своих личных средств, собранных разными путями. Ведь я должен был выполнять условия договора с моими распространителями, в конце концов, им не было дела до спора между мной и моим бывшим посредником. Если б даже они хотели помочь мне, — а я знал, что они хотели, — то все равно не смогли бы этого сделать. Они были связаны законом по рукам и ногам.

Разделавшись наконец с моим бывшим посредником и добившись снятия ареста на следуемые мне платежи, я тотчас обратился к моим распространителям и попросил немедленно перевести мне изрядную сумму денег, которая набежала мне к тому времени, ибо, для того чтобы поддерживать выпуск фильмов, я был вынужден заложить свое имущество, воспользоваться сбережениями Кэрол и Джун и взять денег взаймы у матери. Чтобы выручить меня, матушка, добрая душа, заложила свой дом. Я истратился до последнего гроша, и все-таки жесточайший удар из всех был еще впереди. Мои распространители написали мне, что они понесли большие финансовые убытки в результате провала другого своего предприятия и теперь долго не оправятся после столь сокрушительного удара.

Это известие подействовало на меня так, словно мне двинули кулаком по подбородку. Прочитав письмо, я несколько минут был совершенно не способен что-либо соображать. Окончательный смысл этой убийственной новости медленно вырастал передо мной наподобие отряда солдат, которым отдается команда расстрелять осужденного.

Все деньги, что я заработал за эти трудные, казалось, уже оставшиеся позади годы, были вложены в «Майклов». Положение становилось отчаянным. Нужно было что-то предпринимать, и предпринимать немедленно, потому что уже стали приходить многочисленные письма с требованиями уплатить по счетам.

Я уехал на автомобиле далеко за город и долго сидел в тиши зарослей, обдумывая свой следующий шаг. В глубоком раздумье сидел я в тени акаций, прислушиваясь к пению птиц и журчанию ручья, и составлял планы на будущее, как я это часто делал и прежде на лоне природы. Оставалось лишь одно: на какое-то время умиротворить наседающих кредиторов и, воспользовавшись передышкой, самому поехать в Нью-Йорк и попытаться поправить там свои дела. Большинство людей, с которыми я был связан в течение многих лет, отличались крайней благожелательностью и готовностью пойти навстречу.

— Мы безгранично верим в вас и знаем, что вы пробьетесь, — сказали они, когда я раскрыл им свои карты.

Другие оказались весьма непокладисты и требовали немедленно уплатить по счетам. Надо было так или иначе собрать деньги, чтобы рассчитаться с ними, оплатить свою поездку на самолете в Нью-Йорк и оставить достаточную сумму семье на текущие расходы. Многочисленные телеграммы и телефонные переговоры с моими распространителями в Нью-Йорке, имевшие целью добиться от них хотя бы небольшой денежной поддержки, остались безрезультатны.

В конце концов мой адвокат послал в Нью-Йорк телеграмму с угрозой вчинить иск по нашему договору. Немедленно вслед за тем я получил телеграмму с просьбой не возбуждать дела и извещающую меня о том, что в банк на мой счет переведены по телеграфу пятнадцать тысяч долларов. Я аннулировал иск и в течение четырех дней, иногда по три раза на дню, справлялся в банке, поступили ли на мое имя деньги, и каждый раз получал ответ: «Нет, мистер Майкл, пока что ничего нет, мы вас известим». Всякий раз, как дома раздавался телефонный звонок, сердце так и прыгало у меня в груди. Уж это-то наверняка из банка… Но, увы, звонка я так и не дождался.

Страх потерять все в случае банкротства моих распространителей побуждал меня как можно скорее отправиться в Нью-Йорк и попытаться спасти то, что еще можно было спасти. Но где достать денег? Я мог бы за несколько часов собрать десять тысяч фунтов у моих близких друзей, но я решил не делать этого, ведь, если бы я разорился и их деньги погибли, я никогда не смог бы смотреть им в глаза. Я уже прозакладывал все, что у меня было, и не мог предложить ничего в залог. Срочная нужда в наличных натолкнула меня на мысль продать один из моих автомобилей. Я пригнал автомобиль в транспортное агентство, подробно объяснил свое положение Барни и Спайку Джоссам, владельцам агентства и старым друзьям нашей семьи, и спросил, не купят ли они мой «фольксваген» автобусного типа, удобный для охотничьих экспедиций.