Как просыпается Солнце

Может быть, это чувство рождено грустью по безвозвратно ушедшим годам? Если так, то понятно, почему все пристальнее присматриваешься к окружающему, обнаруживая много прекрасного, что в юности прошло мимо твоего взора».

На обочине дороги, проходящей через поле, снег стаял и открыл среди бурой стерни лепестки анютиных глазок.

Ранняя зима накрыла цветущее растение снежным покрывалом, упрятала от вьюг и лютых морозов. А с приходом весны как ни в чем не бывало снова засияли под солнцем цветы.

Каждое растение имеет название, обычно очень меткое, точно передающее его особенности. Но вот в честь какой Анюты назвали так фиалку, милый скромный цветок, сохраняющий прелесть даже под снегом?

Эту гору хорошо видно с полустанка, хотя до нее добрый десяток километров. Увенчанная высокой каменной палаткой, она до самой подошвы покрыта звонкой сосной. Среди золотистых сосновых стволов кое-где тянутся вверх березы. В зимнее время они теряются среди снежной белизны, и тогда кажется, что лес на горе не такой густой, каким был летом.

На вершине горы встречаются и разбегаются просеки, создавая лесную росстань. Но замечателен не этот перекресток и не открывающийся вид на холмы, леса и горы, а удивительно контрастны сами просеки.

На той, что спускается к югу, лес стряхнул с себя снежные шапки, кое-где пробиваются из-под снега зеленоватые от мха глыбы гранита. На просеке, сбегающей по северному склону, деревья и кустарники окутаны густым кружевом изморози и похожи на белые кораллы. Снег глубокий, сухой и звенящий. На этом склоне даже подснежники появляются на неделю позднее.

Когда я забираюсь на гору, мне особенно четко видится грань между зимой и весной.

Солнечная просека.

Солнце греет стволы деревьев, и вокруг них, в снежной пелене, образовались воронки, на опушках поглубже, в лесу — меньше. А там, где пригревает сильнее, на дне воронок показалась земля. В одной из них бегает большой черный муравей. Как он сюда попал? Может быть, это разведчик, посланный своим племенем узнать, что творится на белом свете? А возможно, раньше времени муравей отогрелся после зимнего сна и теперь делает весеннюю разминку?

В густом ельнике пропитанный водой снег выше колена. Дальше опушки не проберешься. А рядом луг, устланный бурой прошлогодней травой. Из ельника через луг тянутся глубокие ямки, оставленные копытами лося. Прозрачная снежная вода заполнила следы до краев, а отблеск ясного неба превратил в голубые пятна, узкой цепочкой уходящие вдаль. От этой голубизны вода в лосином следу кажется волшебной: напейся и превратишься в лесного могучего зверя!

Весной, как только начнет оседать снег и под его пеленой послышится плеск талой воды, первое, что бросается в глаза — покрасневшие вершины берез да блестящие ветки краснотала. Вчера я увидел на его гибких ветвях белые пушистые «барашки». Через несколько дней покроются они золотистой пыльцой, и рука невольно потянется к палитре и кисти, чтоб сохранить на полотне весеннее чудо.

Одиночество не свойственно человеку, он не может жить без друзей. У меня они есть, и я знаю цену дружбы. Она возникла и окрепла у таежных костров, во время блужданий по неизведанным тропам. Наша дружба прошла жесткую проверку и выдержала экзамен. Она, кроме того, помогла нам приобрести новых, безмолвных, но верных друзей. Каждый раз, бывая в тайге, мы испытываем большую радость от встреч с ними и печалимся, когда они исчезают.

Этих друзей у нас немало: приметное дерево, скала или родник, заброшенная, вросшая в землю избушка, охотно дающая нам приют.

Своим другом мы считаем огромную сосну на лесосеке, покрытой низкорослым кустарником и жесткой, как проволока, травой. В лабиринте гор и болот дерево служит нам маяком. Оно очень старое. Втроем, взявшись за руки, мы с трудом обнимаем его ствол.

В тени сосны мы отдыхаем и дремлем под шум ветвей. То ли оттого, что густа ее крона, или потому, что открыта она всем ветрам, только шумит каждый раз неодинаково. Иногда кажется: дерево повествует об удивительных историях, какие довелось повидать ему в течение долгой жизни. Осенью, когда дуют колючие ветры с востока, сосна начинает скрипеть особенно тоскливо, точно жалуется на свое печальное одиночество. Но весной, поддавшись общей радости жизни, шумит весело и задорно.

Мы понимаем, что все это рождено нашим воображением, и все же каждый раз, слыша новые звуки в шуме ветвей, считаем старую сосну существом почти разумным, живущим на земле рядом с нами.

Возле нашей охотничьей избушки в отрогах Бардымского увала росла береза. Кругом был дремучий ельник, и она, словно заблудившаяся женщина, жалась к человеческому жилью, с опаской посматривая на своих хмурых соседей.

Мы с друзьями очень берегли дерево, не позволяя себе сделать даже легкого прокола в коре, чтобы напиться весеннего сока. Оно служило нам своеобразным ориентиром в сложной жизни природы. Была какая-то неуловимая связь между жором щуки и началом развертывания листьев. Как только береза начинала рассыпать семена, мы знали, что пора отправляться за брусникой, а осенью, когда появлялся золотистый наряд, можно было идти караулить на лиственницах глухарей. Через неделю, после того как с березы опадали листья, улетали на юг последние утиные стаи.

В одну из зим, в наше отсутствие, какой-то прохиндей спилил березу. Избушка, лишившаяся красивой соседки, показалась нам осиротевшей и неуютной. Мы уже подумывали перенести охотничью базу в другое место, но весной увидели, что на оставшемся пне появилась свежая поросль.

Осенью мы ее разрядили, оставив три веточки.

С тех пор прошло много лет. Тонкие прутики превратились в стройные деревья. Густая душистая листва совсем скрыла от глаз избушку.

Три белоствольные красавицы шумят листвой, задорно машут зелеными косами, как будто пытаются убежать вместе с ветром. Три сестры, питаемые одними корнями, к нашему удивлению, совсем не похожи на мать, давшую им жизнь. Та была солидной, с глубокими морщинами на коре, молчаливой. Только когда проносился над землей шквал, шумела грозно, негодуя, что беспутный ветер нарушил ее сон. А эти кажутся беспечными и веселыми, не обращающими внимания на хмурых соседей. Кора у них белая, гладкая и чуточку бархатистая.

Ростом деревья одинаковы, а ведут себя по-разному: весной пробуждаются не в одно время, осенью вразнобой сбрасывают листву. Определять время походов за лесными кладами по ним невозможно. Вначале это нас возмущало. А потом мы решили, что причина такого поведения — молодость, и успокоились.

Молодость проходит… Старость, к сожалению, тоже. Только в природе идет вечный круговорот жизни, ее беспрерывное обновление. Может быть, поэтому каждую весну человек встречает с великой радостью, надеясь еще раз пережить свою юность.

На лесной опушке из-под кромки сугроба, тихо бормоча, текут прозрачные, как слезы, ручейки. На городских улицах они ржаво-бурые, с фиолетовыми разводьями. От такой воды, даже умирая от жажды, отвернешься, а в лесу — пьешь и оторваться не можешь.

На южном склоне холма, у речки Северки, я нашел небольшую, но глубокую ямку, наполненную до краев прозрачной вешней водой. Солнечные лучи пронизывают водяную толщу, и оттого устилающие дно прошлогодние листья похожи на древнюю бронзу. И сам этот бочажок напоминает старинную бронзовую чашу. Приходи и пей! И пьют. Края чаши напоминают орнамент — они истоптаны копытами лосей. Оставили трехпалые отпечатки птицы, и даже лиса внесла свою лепту в рисунок.