Нгоньяма желтогривый

Но новый знахарь был человек осторожный. Он заявил, что еще не надеется на свою магическую силу и не может войти в сношение с духом, который обитает в хромом льве. Но он знает одного человека, способного вести дело со львом. Это следопыт Махамба из Уа Бакка.

Вождь щелкнул пальцами и послал за Бауэной.

- Хо, Бауэна, возьми отряд в десять человек и приведи ко мне Махамбу - того, что победил львицу.

Индуна вернулся в свой крааль и глубоко задумался. Быть может, вождь хочет убрать его с дороги. Быть может, он - Бауэна - вернувшись домой, узнает, что все его имущество перешло в руки вождя. Он постарался прогнать неотвязные мысли, но все-таки поделился своими подозрениями со старшей женой. Потом стал загибать пальцы на руках и, дойдя до девятого, сказал:

- В этот день я вернусь.

Старшая жена взяла понюшку табаку и призадумалась.

- Если что-нибудь случится, - сказала она, - отряд твоих воинов встретит тебя в этот день. А я позабочусь о том, чтобы послать нашего сына в крааль моего отца. Там хромой лев ему не страшен.

- Положи мяса в мешок, - сказал индуна, одобрительно посматривая на свою супругу.

- Охи! - засмеялась она. - Не в первый раз я снаряжаю в путь моего мужа. Не заботься ни о чем.

Незадолго до полудня Бауэна и десять лучших его воинов гуськом шли по тропинке, пересекающей долину. Нгоньяма поднял свою огромную лохматую голову и долго смотрел им вслед. Он уже пристрастился к человеческому мясу. Прошли те времена, когда запах человека казался ему отвратительным. Теперь человек был единственной доступной для него добычей. Убить его было легко, но Нгоньяме приходилось близко подкрадываться к добыче, так как больших прыжков он делать не мог. Последнее время ему редко удавалось застигнуть врасплох мужчину, женщину или ребенка, потому что все держались настороже.

Следует заметить, что лев, преследующий крупную дичь, нуждается в большей сноровке и сообразительности, чем лев - охотник за человеком. Выследить антилопу, наделенную острым чутьем, гораздо труднее, чем подкрасться к человеку, у которого обоняние, зрение и слух развиты сравнительно слабо. Но лев, охотящийся за людьми, сталкивается с другого рода трудностями. Он должен приноравливаться к привычкам человека. На ночь человек прячется в хижину, тогда как лев предпочитает охотиться именно ночью. Отказываясь от своих привычек, лев сначала ждет терпеливо случая подстеречь человека днем. Если по каким-либо причинам его постигает неудача, он в конце концов преодолевает страх перед ночными кострами, проламывает изгороди и иногда врывается ночью в хижины. Для обитателей крааля набеги хищника являются подлинной трагедией, и очень возможно, что по вине львов-людоедов возникло немало туземных суеверий. Зная, что где-то поблизости рыщет лев, туземец дрожит в темноте, и малейший шорох приводит его в ужас. Вот почему он населил ночь злыми духами и самые естественные явления объяснял присутствием таинственной силы.

Лев, охотящийся на людей, проявляет бесконечное терпение, осторожность и лукавство. На охоту он выходит во всеоружии. Вес его равен весу трех человек; он наделен огромной силой и мужеством; все привычки и уловки дичи хорошо ему знакомы, все тропы изучены. Никто не может сказать, когда и с какой стороны ждать наступления. Если расставлены в деревне караульные, то можно с уверенностью сказать, что лев появится как раз там, где его никто не ждет.

Нгоньяма в совершенстве изучил крааль и его окрестности, знал все водоемы, все тропинки и хижины. Зверь, наделенный инстинктами, повел войну с людьми, одаренными разумом. В данное время никакая опасность ему не угрожала, так как туземцам он внушил суеверный ужас. Воины не смели убить его, пока оставался нерешенным вопрос, кто вселился в него - дух ли какого-нибудь великого воина либо просто злой дух.

Между тем новый знахарь старался разведать, к кому из своих подданных вождь относится с неприязнью. Основываясь на симпатиях и антипатиях вождя, знахарь должен был наметить следующую жертву. Народу он внушал, что хромой лев не простой хищник, но пристанище могущественного духа, которого можно умилостивить только жертвоприношением. Неудивительно, что обитатели деревни пришли в уныние и знахаря своего боялись не меньше, чем льва.

А вождь и не помышлял о том, чтобы отряд воинов убил льва. Подобно всем деспотам, он хотел воспользоваться удобным случаем, чтобы расправиться с теми своими подданными, которые были популярны и могли оспаривать у него право на власть. Он мечтал завладеть их имуществом, уделив малую толику тем, кто был ему предан. А на льва он смотрел как на сообщника, помогающего захватить добычу.

Разве он, вождь, не делает для своего народа все, что только в его силах? Разве не послал он самого смелого своего индуну за Махамбой, который умеет составлять волшебные зелья? Но, конечно, в дороге какое-нибудь несчастье может постигнуть Бауэну.

Эти соображения вождь высказал в присутствии своих советчиков, а затем устремил взгляд на Сегунгу, который, как было ему известно, не любил Бауэны. Помолчав, вождь снова заговорил:

- Чтобы Махамба явился сюда целым и невредимым, я пошлю еще пятьдесят человек под командой Сегунги, верного моего индуны.

Сегунга втихомолку снарядился в путь, но жены его спутников выболтали секрет, а старшая жена Бауэны догадалась, что мужу грозит опасность. Она прокралась в хижину своего брата, и брат с отрядом воинов вышел из деревни на пять часов раньше, чем Сегунга,

Глава XV. Махамба увещевает Нгоньяму

Нгоньяма был в расцвете сил, и потребность иметь самку с каждым днем становилась сильнее. Вот почему, когда в его владения вступили лев и львица, он немедленно вступил в бой за обладание львицей. Никакого стратегического плана у него не было. Когда Нгоньяма почуял запах львицы, им овладело бешенство, и он разразился оглушительным ревом.

Лев, приближавшийся размеренным шагом, остановился, прислушался и с неменьшим пылом ответил на вызов. Тогда из мрака вышел ему навстречу враг; он хромал, голова его была опущена, глаза горели ненавистью. Львица высокомерно посмотрела на калеку, и грозно зарычала. Ее спутник взглянул на нее и смело двинулся навстречу сопернику. Начался поединок.

Страшный рев разбудил жителей окрестных деревушек. Собаки лаяли до хрипоты, воины схватили ассегаи, у ворот запылали костры, дети плакали и звали мать. Но все эти звуки заглушались гневным рычанием и ревом львов, которые наносили друг другу удары. Они катались по земле, впивались друг в друга когтями и клыками, и неизвестно, кто вышел бы победителем, если бы в дело не вмешалась львица. Зарычав, она напала на хромого льва с тыла. Выбор ее был сделан. Быть может, ей не нравилась перспектива иметь своим спутником калеку, и она не намерена была признать победителя, если побежденным окажется ее повелитель. Как бы то ни было, но ее вмешательство положило конец поединку. Нгоньяма был побежден; хромая, заковылял он прочь, но теперь в него поистине вселился дьявол, а ярость свою он, естественно, должен был направить против человека, являвшегося наиболее доступной для него добычей.

Нгоньяма, взбешенный и окровавленный, напал на отряд Сегунги, возвращавшийся в крааль, и лапой проломил черепа двум носильщикам. Пятьдесят воинов разбежались. К растерзанным носильщикам они подошли лишь после того, как лев, злобно рыча, удалился. Теперь было о чем порассказать в деревне.

На следующее утро Сегунга явился к вождю и застал у него Бауэну, а также следопыта Махамбу. Вождь сердито посмотрел на Сегунгу и, сдвинув брови, выслушал рассказ о гибели двух носильщиков. По-видимому, нужно было что-то предпринять. Хромой лев, в котором обитал дух великого предка, загрыз не только телку вождя, но и первого его знахаря, а теперь Сегунга, посланный со специальным поручением стереть Бауэну с лица земли, вернулся и принес весть о своем поражении. Быть может, он, вождь, совершил промах, когда задумал уничтожить Бауэну. Поразмыслив, он собственноручно поднес Бауэне чашу, наполненную кафирским пивом. Шепот пробежал по толпе. Все поняли, что ветер подул в другую сторону, и все были довольны. А Бауэна высоко поднял чашу и стал до небес превозносить великого вождя.