Братья наши меньшие [Мы вовсе не такие]

А с тем тоже уже стало опасно связываться, В чулан к нему можно было входить, лишь спрятав руки за спину, иначе он мгновенно вцеплялся в них мертвой хваткой. Стоило ему только поймать одну из рук, как он впивался в нее когтями, а если человек пытался освободить себя другой рукой, он хватал и ту второй своей желтой лапой: получалось нечто вроде весьма болезненных наручников. Тогда уж лучше было не шевелиться, потому что острые, как кинжалы, когти могли повредить сухожилия и даже кости. Да, Инго был достойным сыном своей разбойничьей мамаши! К счастью, он никогда не бросался в лицо, а только на руки и на ноги (на которых он продырявливал когтями брюки и впивался в голень). Тот, кто входил в комнату с зарезанной курочкой или кроликом, часто не успевал бросить эту добычу ястребу: в мгновение ока он кидался и хватал ее вместе с рукой! Но сам процесс поглощения пищи у ястреба происходил уже неторопливо и степенно.

Когда Инго сидел на своем месте для спанья и слышал, как Бруно нарочно скребет пальцами ног внутри ботинка, он тотчас же настораживался и начинал от удивления поворачивать голову таким образом, что, казалось, вот-вот скрутит себе шею.

Что же касается Астер, то она продолжала оставаться какой-то необъяснимой загадкой. Лесничий утверждал, например, что видел своими глазами, как она убила и сожрала даже самку сарыча, которая осмелилась попытаться отбить у нее добычу. Обычной же пищей ястребу служили помимо домашних кур и голубей большей частью дикие животные, начиная с зайцев, кроликов, белок, из птиц — жаворонков, чибисов, сорок, дроздов, неясыти, зябликов, дятлов, вяхирей, большой синицы и обыкновенной овсянки и кончая лесными мышами.

В других местностях случается, что ястребы специализируются в основном по водоплавающим птицам. Но здесь были только искусственные пруды, и обитающие в этом районе ястребы не были приучены к охоте на воде. Поэтому на хороводы жирных уток они не обращали ни малейшего внимания: те для них просто-напросто не существовали. Не будь поблизости домашних кур, то живущих в округе мелких певчих птиц могло бы и не хватить на то, чтобы прокормить этих ненасытных «джентльменов удачи», несмотря на то что они в поисках пищи рыскали порой на расстоянии пяти километров от гнезда. Астер удавалось одолеть даже серую цаплю! Лесничий нашел бренные останки от ее трапезы и видел своими глазами, как эта бесстрашная разбойница нападала на следующую цаплю.

«Если уж она принялась зайцев убивать, — говорили испуганные деревенские мамаши, — то не ровен час она может ухватить и маленького ребенка? Ведь он немногим больше зайца!»

На следующий день прибежал домой громко вопящий пятилетний мальчишка. Он утверждал, что за ним гналась большая темная птица.

«Господи, да что же это такое! — причитали женщины, — Нашу домашнюю птицу почти всю перетаскало это отродье, разорило совсем, окаянное, а теперь еще и за детей наших взялось!»

Встревоженные матери перестали отпускать своих детишек играть возле леса. Наконец людям стало ясно, почему никак не удается справиться с этой зловещей Астер: она заколдована. В нее вселился бес. Ведь известно, что он умеет перевоплощаться. Вот он и превратился сейчас в ястреба. Принял облик старой Астер! А от подобной адской скотины можно чего угодно ожидать, ведь ясно, что это никакой не ястреб, и силища у него похлеще, чем у орла или даже медведя…

Какой уж тут прок от того, что община увеличила размер премии за голову Астер еще на триста марок, так что теперь она стоила все семьсот? Все равно ничего из этого не получится! Зря только вывешивают подобное на доске объявлений.

Однако кое-кого объявление все же заинтересовало. Это был Леберехт Зидетопф, дачник, приехавший в эти места провести свой летний отпуск. Узнав, что объявлен розыск неуловимой Астер, он принялся насвистывать свою любимую песенку про красотку мельничиху. Он ее насвистывал всегда, когда ему подворачивалось выгодное дельце, когда он нападал на верный след удачного бизнеса. А вы ведь знаете, что для того, чтобы провернуть выгодное дельце, надо иметь только пару хороших идей в голове и уметь комбинировать. И хотя Зидетопф и понятия не имел, как выглядит такой ястреб, и тем более не знал, как его ловят, тем не менее он где-то прочел, что ворон, ястребов и других птиц можно привлечь живым филином, а затем спокойненько пристрелить. Живого филина, даже почти ручного, содержал у себя дома чудаковатый любитель птиц, живущий в Котбусе. Не будем жадничать и предложим ему великодушно тридцать марок за прокат филина.

Там, где человеческий глаз не увидел бы ничего, кроме затянутого дымкой горизонта, там старая Астер заметила какое-то подозрительное оживление среди воронья — их явно что-то волновало. Астер осторожно подлетела поближе. Но когда она увидела сидящее на пеньке удивительное чудище — ушастое, шипящее во все стороны и щелкающее клювом, тут с ее хваленой воровской осторожностью было покончено. Кто знает, что привело ее в такую дикую ярость? Ведь филинов в окрестностях Купферхаммера не было уже десятки лет. Во всяком случае Астер явно никогда еще не приходилось их видеть. Могла ли она знать, что филин, этот зловещий владыка ночи, способен победить даже таких опасных дневных разбойников, как ястребы? Что он нападает в кромешной тьме на их гнезда, разоряет и пожирает целые ястребиные выводки, да и взрослых птиц способен умертвить и разорвать на части, пользуясь прикрытием темноты?

Но известно ведь, что можно десять поколений цыплят вывести в инкубаторе, и все равно одиннадцатое, когда вырастет, будет точно знать, как подзывать к себе свой выводок, как ухаживать за цыплятами, и станет проявлять по отношению к ним всю полноту материнской любви, которой сами эти птицы были начисто лишены. И точно так же, как любовь, многие животные наследуют в течение целого ряда поколений и ненависть. Во всяком случае, как только Астер увидела хлопающее глазами чудище, она тут же очертя голову кинулась на него. Воронам теперь пришлось поделить свое недовольство между филином и ястребом, но что уж такого особенного они могли бы сделать с этими двумя хищниками?

Астер облетела вокруг коричневато-черного врага, а тот, привязанный за ногу к колышку, только поворачивал голову, следя за ее полетом. Но как только Астер собралась на него спикировать, из близлежащей засады, замаскированной травой, вырвалась яркая вспышка огня. И вот дерзкий ястреб, который с высоты своего полета мог обозревать озера и горы, все земли, протянувшиеся от Альтфатерфорста до самого Фюрсібишофсвальда, теперь дергался всем телом и беспомощно прыгал по траве. Он схвачен рукой в кожаной перчатке, связан за ноги, и его тащат, словно курицу, через всю деревню… А затем Астер запихивают в проволочную клетку и выставляют для обозрения. Она сидит, эта старая жестокая хищница, и ждет своей участи. Ждет конца. Ее неподвижные ярко-желтые глаза без выражения смотрят на зевак, которые ежедневно собираются вокруг ее клетки, разглядывают и дразнят ее. Тот, кто еще пару дней назад утверждал, что убить ее можно только серебряной пулей, что она неуязвима, сейчас находил, что она в общем-то самая обыкновенная и даже не очень-то крупная птица. Тот, кто еще воскресным вечером не решался пройти по лесной дороге, тот теперь, стоя перед клеткой, выторговывал себе ее тушку, из которой собирался сделать чучело и повесить в пивнушке «Золотая люлька». О, как их можно возненавидеть, этих людей, которые, стоя в зоопарке перед клеткой с гибкой, стройной, урчащей пантерой, мечтают только о меховом манто! Это именно они способны, стоя у постели умирающего, шепотом говорить о дележе наследства.

Вскоре некоторым из зрителей показалось слишком скучным смотреть, как Астер неподвижно сидит на перекладине. Хотелось как-то развлечься. Решили притащить Инго, ее детеныша, и подсадить к ней в клетку. Но птицы лишь оглядели друг друга безразличным взглядом и уселись неподвижно одна против другой. Однако полдня спустя обнаружили Астер сидящей на останках Инго и судорожно заглатывающей добычу. Она осталась верна себе и после своего падения!