Пират

Однажды Константин переходил быструю реку. Мощный поток сбил его с ног, протащил по камням. Нечаянное купание не обошлось бесследно: от колена до бедра зияла довольно глубокая рана. Пришлось оставить работу. Пока добирался до стоянки, кровь хлюпала в сапоге. Приуныл начальник отряда: как же теперь на профиль идти? И припомнил он, что у некоторых северных народностей есть веками проверенный надежный способ лечения ран: дают ее полизать собаке. Пират сразу понял, что от него хотят. И буквально на следующий день рана затянулась сухой корочкой! Правда, такой способ врачевания, несмотря на превосходный результат, кое-кого в отряде покоробил.

... Константин должен был лететь с отчетом в штаб экспедиции, базирующийся в поселке Урема, в ста пятидесяти километрах от отряда. Туда приехал проверяющий – главный геофизик аэрогеологического треста. Брать с собою Пирата Константин не решился. Поселок был большой, с аэродромом, своеобразный «проходной двор» для бесчисленных экспедиций. Пирата могли принять за бездомного пса и увезти в другую экспедицию. Потом ищи ветра в поле. Тем более, что собаку, конечно, не впустят в Дом для приезжих, и держать ее придется на улице.

«МИ-4» прилетел за начальником отряда рано утром, когда геофизики еще не ушли на профиль. Когда лопасти винта замерли, Константин направился к раскрытой вертолетной дверце. Пират увязался за хозяином. Он думал, что все летят на очередную точку работ.

– Место, Пиратка! Место! – приказал Константин.

Пес зашел в палатку, однако не лег на оленью подстилку, воровато выглядывал оттуда. Когда хозяин поднялся в багажное отделение и захлопнул дверцу, Пират нарушил приказ: вылетел из палатки, заметался возле машины, громко залаял. Но вислые лопасти «МИ-4» уже вращались. Мощным потоком воздуха собаку сносило в сторону, но она яростно сопротивлялась этой силе и бросалась на корпус машины, оставляя на мягком дюрале следы своих клыков. Вертолет поднялся метра на полтора и, как всегда, прежде чем набрать высоту, завис, наклонившись пилотской кабиной. Прыжок! Пират по-обезьяньи повис, вцепившись когтями передних лап в резину толстого колеса.

Геофизики закричали, замахали руками, но пилоты за грохотом двигателя, режущим свистом винта не слышали криков, поэтому не обратили внимания на отчаянные жесты людей. И колес из кабины им не было видно. Вертолет косо начал набирать высоту. Собака раскачивалась в воздухе маятником. Когда машина заложила крутой вираж, ложась на курс, Пират отделился от колеса, переворачиваясь в воздухе, стремительно полетел вниз.

Геофизики замерли. Подобный полет мог окончиться одним – смертью. Такая высота! Теперь не спасет даже мягкая перина мари...

На той стороне обмелевшей летом реки в тайге пружинисто качнулась верхушка высокого кедрача...

Люди побежали туда.

– Такая собака пропала!

– Костя не переживет...

Лазали по трясине, долго искали Пирата. Кто-то высказал предположение: собака угодила в окно мари, с ходу ушла в вонючую жижу. Это было самое вероятное. Прекратили поиск. Стояли, молчали. И вдруг раздалось слабое поскуливание.

– Пират! Пиратка! Мы здесь!...

Собака взлаяла и опять заскулила. Звуки неслись откуда-то сверху. Наконец люди увидели пса. Он застрял высоко над землею в густой кроне векового кедрача. Верхушка дерева была обломлена и тоже повисла на ветвях.

Самый ловкий из геофизиков вскарабкался на дерево и спустился, одной рукой прижимая к груди окровавленного Пирата. Порезов на теле собаки было множество, и губа порвана о сук, и левое ухо безжизненно свисло на лоб, как разрезанная ножницами тряпица. Но обошлось, слава богу, без серьезных ран.

Три дня Пират пролежал в палатке, усердно работая языком. Люди ухаживали за ним, как за больным ребенком. Затем начал выходить наружу. Ляжет неподалеку и смотрит, смотрит больными глазами в небо. И вздыхает по-человечьи. Но ошибался тот, кто думал, что тяжко было псу от страданий физических...

На пятый день к вечеру пес вдруг заволновался. Начал метаться, прыгать, лаять... Геофизики встревожились: неужели бешенство?

Все прояснилось через четверть часа, когда в воздухе раздалось нарастающее тарахтение вертолета. Просто работу двигателя собака услышала гораздо раньше людей.

И когда Константин вышел из багажного отделения, Пират мертвой хваткой вцепился в штанину хозяина и потащил его прочь от вертолета. Разжал челюсти, успокоился лишь тогда, когда «стрекоза» взлетела, нырнула за лобастый голец.

Константин, узнав о «цирковом трюке» своей собаки, дрожащими руками ощупал ее с головы до ног. Потом отошел в сторону, часто заморгал, пряча от товарищей повлажневшие глаза.

Да как же с Пиратом расставаться-то?

Профиль был длинный, одиннадцатикилометровый, и лежал через горы. Константин и записатор изрядно устали. Перед обратной дорогой развели костерок, взбодрили себя крепчайшим чаем. Пират куда-то исчез. Видно, увлекся погоней за каким-то зверем. Но Константин знал наверняка, что дорогой пес нагонит его, отыщет по запаховому следу.

Не было собаки довольно долго. Вернулась, когда геофизики уже шагали обратным профилем. С ходу вцепилась в бахилину хозяина, потянула его назад, откуда прибежала. И такому поведению было объяснение: пес обнаружил крупного зверя.

– Да пойми ж ты, Пиратка, что мы здесь занимаемся не только охотой! – сказал Константин.– Мишку иль сохатого поднял? Пусть живут. Все имеют такое право —жить. Человек, зверь... Ну, угомонись. Хватит, тебе сказано! Фу!

Пират пристально смотрел на хозяина и мотал головою, как бы не соглашаясь с его доводами; челюсти по-прежнему сжимали болотный сапог.

– Кому сказал?! – рассердился геолог.– Бахилину порвешь! Фу! – И, нагнувшись, шлепнул его ладонью по мясистому заду.

Только теперь пес разжал челюсти. Взвыл от досады: его не поняли. Недолго раздумывал, нагнув голову и крепко упершись ногами в землю. Затем с лаем помчался в ту сторону, откуда прибежал.

– Пират, ко мне!

Но собака даже не приостановилась.

Не возвращался Пират долго, и Константин забеспокоился. Он выстрелил в воздух из карабина. Звук выстрела всегда действовал на собаку как зов. Но нет, выстрел-клич не вернул ее.

Прилегли на мху. Усталый и оттого раздраженный Константин решил задать своему питомцу хорошую трепку за ослушание.

Но вот среди кустов и кочек замелькала красная лисья спина и хвост трубой. В зубах Пират держал что-то темно-коричневое, с длинным ремешком. Он бросил свою добычу к ногам хозяина.

Это был испачканный грязью геологический планшет.

Константин и записатор тревожно переглянулись. Константин извлек из планшета толстую геологическую записную книжку. Карандашные записи, какие обычно делает геолог-поисковик в маршруте: описание образцов, характеристика рельефа местности. Последняя запись была трехнедельной давности. В планшете еще лежали: фотография смеющейся молодой женщины с ребенком на руках, конверт с письмом на имя Караулова Сергея Георгиевича. Адрес получателя – экспедиция номер тридцать четыре Гидропроекта, партия номер четыре. Константин знал, что штаб этой экспедиции базировался, как и штаб аэрофотосъемщиков, в поселке Урема. Но гидро-проектовские партии работали значительно севернее, в совершенно безлюдной местности, этак за полтысячи верст.

Геофизики прервали работу, поспешили за собакой.

Пират поминутно останавливался и взвизгивал от нетерпения, как бы приглашая людей идти быстрее. Штормовки взмокли – хоть выжимай. Три, четыре ли километра остались позади, Константин не знал. Но вот пес замер на мшистой площадке под голубовато-дымчатой пихтой.

Там лежал человек: рослый, страшно худой – кожа да кости – мужчина. Одежда на нем была порвана в клочья, и только приглядевшись, можно было догадаться, что одет он в геологическую гимнастерку из диагонали с оторванным капюшоном, такие же брюки и полубахилы с отрезанным верхом. На поясе, с левого боку, в кожаном чехле висел кинжал с наборной янтарной ручкой. Все тело человека было в ссадинах, ушибах, кровоточащих порезах. Лицо, заросшее смоляной курчавой бородою, так распухло от укусов мошки, что сразу и не поймешь, что это человеческое лицо.