Пираты фюрера

Ночь 25 декабря была достаточно ясной и звездной, но безлунной, а потому непривычно темной. Когда тральщики подошли ко входу в Ланг–фиорд, путь им освещали только сполохи далекого северного сияния в северо–западной части неба.

Приблизившись к заграждению, команды тральщиков с тревогой наблюдали за необычно большими волнами, идущими в фиорд со стороны открытого моря. Штормовой ветер, дувший с юго–запада, породил дополнительные шквалы и волны, обрушивающиеся на берег вдоль северных склонов прибрежных сопок. Они создавали полный хаос в направлении внутрифиордных течений и вызывали резкое падение температуры воздуха. В этом вихре пены и брызг обнаружить буйки заграждения было очень трудно, но головной тральщик R–56 лейтенанта Маклота нашел буйки и проскочил в узкий проход, открытый сторожевым катером по приказу с «Шарнхорста».

Следовавший за ним на расстоянии около двухсот метров тральщик R–58 неожиданно полностью потерял ориентировку. Командир и вся вахта, находившаяся на мостике, тщетно вглядывались в темноту, стараясь обнаружить сторожевой катер, хотя они знали, что тот находится где–то близко под берегом, маскируясь на фоне прибрежных скал.

— Заграждение прямо по носу! — неожиданно закричал сигнальщик.

Младший лейтенант Хаус увидел прямо по носу несколько черных буйков, прыгающих на волнах и еле видимых в тусклом свете звезд, и немедленно дал полный назад. Но было уже поздно. Все на тральщике ощутили легкий толчок, который случается, когда корабль садится на мель. Свесившись с мостика через леера, командир убедился, что тральщик залез в сетевое заграждение примерно на половину длины корпуса. Давая попеременно передний и задний ход, они высвободились из сети и, наконец обнаружив проход, вошли в Ланг–фиорд. Вскоре впереди гигантским призраком зачернел «Шарнхорст». Было около 17:00, когда R–58, подойдя к левому борту линкора, пришвартовался к R–56.

Полный штиль в фиорде казался странным после такой бури на входе. Тщательно затемненные эсминцы стояли за кормой линкора. Ни одного проблеска света не было видно вокруг. Стояла полная тишина. Только с высокого мостика «Шарнхорста» в направлении эсминцев длинно–коротко призрачным фиолетовым светом мигал сигнальный фонарь. Тишина казалась нереальной, сверхъестественной, как во сне.

Несмотря на холод, лейтенант Маклот снял кожаную куртку, оставшись в кителе, на котором красовался недавно полученный Железный Крест. Перегнувшись через ограждение мостика, он крикнул на соседний тральщик:

— Эй, Хаус! Нам приказано немедленно прибыть с рапортом к командиру линкора. Поспеши! Где ты пропадал все это время?

— Не мог найти проход в сетевом заграждении. Я напоролся на сеть,— ответил младший лейтенант.

— Ладно,— прервал его Маклот.— Давай, полный вперед!

Командиры тральщиков поднялись по трапу на палубу линкора и невольно притихли. Им еще никогда не приходилось бывать на таком огромном корабле, поражающем своими чудовищными размерами и невероятной сложностью. Они привыкли чувствовать себя моряками, повелителями своих крошечных корабликов, а не винтиками огромного механизма.

Осмотревшись по сторонам и постепенно придя в себя, командиры тральщиков доложили о прибытии дежурному по кораблю, а затем — вахтенному офицеру. Тот вызвал какого–то младшего лейтенанта и сказал будничным голосом:

— Пожалуйста, проводите господ командиров к нашему командиру.

Им очень польстило, что вахтенный назвал их «командирами», как бы приравняв к командиру «Шарнхорста». Впрочем, на флоте командир всегда командир, независимо от того, чем он командует, линкором или тральщиком…

Они последовали за младшим лейтенантом по шканцам, которые казались бесконечными, затем прошли переходами и коридорами с рядами дверей офицерских кают, повернули в какие–то поперечные коридоры и, когда, наконец, добрались до каюты командира, полностью потеряли ориентировку. Младший лейтенант постучал и открыл дверь, пропуская Маклота и Хауса вперед.

Оба удивленно переглянулись. По их стандартам, помещение, в которое они попали, было просто роскошным. Откозыряв, они молча стали ожидать, что последует дальше.

В центре обширного пространства командирского салона стояли и беседовали командир, старший офицер и старший инженер–механик. Там же находился адъютант командира, держа в руке бланк радиограммы. Командир линкора что–то говорил старшему инженер–механику, и командиры тральщиков услышали несколько последних слов: «… подготовка к выходу должна быть соответственно ускорена. Мы начинаем движение в 18:00». Пока командир «Шарнхорста» давал последние инструкции своим офицерам — капитану второго ранга Доминику и капитану третьего ранга Кенигу, командиры тральщиков продолжали растерянно озираться вокруг.

В помещении командирского салона стояли комфортабельные кресла, на переборках висели картины, на письменном столе из красного дерева красовались фотографии в рамках. В одном из углов салона младший лейтенант Хаус увидел празднично убранный рождественский стол: орехи, конфеты, мандарины, печенье, елочные ветки, украшенные блестками и цветными лентами. «Ну конечно,— вспомнил Хаус.— Сегодня же Рождество!» Он совсем забыл об этом и не вспомнил бы, не увидев этот стол. Он еще с ностальгией вспоминал о последнем мирном Рождестве, когда командир «Шарнхорста» капитан первого ранга Гинце направился к ним.

— Вы командиры тральщиков? — спросил Гинце.— Данке зер. Старший офицер даст вам подробные инструкции.

Капитан второго ранга Доминик кивнул головой и жестом приказал лейтенантам следовать в его каюту. Когда они уже выходили в коридор, командир линкора обратился к лейтенанту Маклоту:

— Одну минуту, пожалуйста.

Командир вытащил из ящика своего стола конверт и протянул лейтенанту:

— Простите, боюсь, что я не расслышал вашу фамилию.

— Маклот, господин капитан первого ранга,— доложил офицер.

— Благодарю вас, Маклот. Не будете ли вы любезны отправить мое письмо? Наша почта уже ушла.

— Конечно, господин капитан первого ранга, с удовольствием, — ответил Маклот, аккуратно кладя белый конверт в карман кителя.

Оставив каюту командира, лейтенанты отправились вслед за старпомом в его каюту. Каюта старшего офицера также была обширной и комфортабельно обставленной. Большая фотография семьи капитана второго ранга в красивой рамке стояла на заваленном бумагами столе.

Под иллюминатором, украшенным затейливой занавеской, на подставке из красного дерева находился старинный барограф. У одной из переборок стоял стеллаж с книгами.

Старпом пригласил молодых офицеров сесть, и они утонули в незнакомой им роскоши глубоких кресел. Капитан второго ранга, извинившись, бегло просмотрел какие–то бумаги, появившиеся в его отсутствие, а затем обратился к командирам тральщиков:

— Так. Напомните–ка мне, какая у вас максимальная скорость?

— Шестнадцать узлов, господин капитан второго ранга,— доложил Маклот.

— А с тралами?

Лейтенант, чуть поколебавшись, ответил: «Четырнадцать узлов», — он хотел добавить, что, конечно, только при хорошей погоде, а не в такой шторм, но промолчал. Он был уверен, что операция будет отложена, и тральщикам не придется гробиться в такую погоду. Разве на линкоре не знают, что творится в море? Властный голос старпома прервал его мысли.

— Дальнейшие инструкции получите у офицера связи. У меня перед отплытием невпроворот дел.

Старший офицер нажал кнопку звонка, вызвав рассыльного.

— Проводи лейтенантов к офицеру связи.

И обменявшись с командирами тральщиков быстрым рукопожатием, старпом выпроводил их из каюты.

— Для нас здесь ни у кого нет времени,— шепнул Маклот Хаусу, когда они шли за рассыльным по коридору.

Это была тяжелая работа — идти за рассыльным, который фактически бежал по бесконечным коридорам, проходам, через какие–то помещения, мастерские, контрольные посты, кубрики, телефонные станции. Оба офицера чувствовали себя безнадежно заблудившимися в этом стальном лабиринте. Рассыльный бежал впереди, ни разу не оглянувшись на тех, кого он вел к центру связи.