Грабители морей

– А между тем факт свидетельствует красноречиво. Если, как вы говорите, негодяй не мог убежать сам, то, стало быть, кто-нибудь из присутствующих здесь ему помог.

– Вы рассуждаете вполне логично, но все-таки я не допускаю измены со сторон наших. Тут были исключительно такие лица, семьи которых живут на Безымянном острове, следовательно, их преданность товариществу гарантирована вполне.

– Во всяком случае, часть тайны для нас объясняется: возвращаясь сюда ночью, Пеггам зажег лампу, но только что успел это сделать, как на него напали те, которые помогли Перси бежать. Пеггам сопротивлялся, получил рану

– и вот происхождение пятна на полу. Судя по количеству крови, рана была незначительна, так что Пеггам не умер, а унесен отсюда живым. Я положительно уверен, что он в настоящую минуту находится на одном из норрландских кораблей…

Это рассуждение адмирал закончил многозначительной фразой:

– Скоро ли наша очередь придет?

– Я нахожу, что вы правы, – задумчиво произнес Надод. – По всей вероятности, все произошло так, как вы говорите. Меня удивляет одно, почему Пеггам не убит в битве? Ведь он знает, что его ждет… Как мог он отдаться в руки врагов живым?

– Но что он жив – это несомненно, иначе убийцы оставили бы его тут. Зачем бы им уносить его труп?

– Гипотеза вполне правдоподобная, – согласился Красноглазый.

– Теперь нам остается только позаботиться о собственной нашей безопасности, а для этого самое лучшее – уехать немедленно из Лондона, да, пожалуй, и из Англии…

Этот разговор происходил в верхнем этаже, куда оба злодея поспешили вернуться, удостоверившись в побеге Перси.

– Я не разделяю вашего мнения, – сказал задумчиво адмирал.

– Вы ведь знаете Фредерика Биорна. От него нам нечего ждать пощады ни в каком случае. Зачем нам отказываться от нападения на Розольфсе? Это можно сделать и без Пеггама. Если вы уверены, что собранный вами отряд не откажется вам повиноваться.

– В повиновении-то я уверен, но все-таки об этом надо подумать… Я, право, не знаю еще, на что решиться…

В эту минуту в нижнем этаже дома раздался легкий стук, как будто ветер хлопнул незапертою дверью, но ни Надод, ни Коллингвуд не слыхали этого, поглощенные своим разговором.

– Как! Вы колеблетесь? – вскричал Коллингвуд. – Неужели вы не чувствуете, до какой степени тяжело и невыносимо наше положение? Неужели вам не случалось ни разу задаться вопросом: «А что со мною будет?» Ложиться вечером спать, не зная, придется ли утром проснуться в собственной постели, не пить и не есть без того, чтобы не подумать: «А вдруг мне подсыпали чего-нибудь наркотического?» Согласитесь, что ведь это ужасно… Не знаю, как вы на это смотрите, но мне надоело жить такою жизнью. Я не могу… Уж лучше смерть… едемте же немедленно, потому что я нигде не чувствую себя в безопасности…

– Хорошо. Будь по-вашему. Мы отправимся в Розольфсе, и так как кровь требует крови, то мы пойдем до конца. До тех пор, пока норрландцы не будут истреблены до последнего человека, мы не положим оружия…

– В добрый час! – вскричал адмирал. – Вот это называется быть мужчиной.

С этими словами он пошел было к дверям, но Надод остановил его жестом.

– Пожалуйста, повремените еще одну минуту. Я велел своим сыщикам прийти сюда и сообщить мне о результате их поисков. Они скоро придут, я уверен в их аккуратности… Слышите? По лестнице кто-то поднимается… Наверное, это они.

В дверях показались два человека, смуглые и черноволосые, как цыгане. Они остановились с заискивающим выражением лица и низко, почтительно поклонились.

Надод смертельно побледнел. Вообще, нервы злодеев были до такой степени натянуты, что самое незначительное происшествие принимало в их глазах необычайные размеры.

– Что вам нужно? Как вы смели войти сюда без позволения? – спросил Коллингвуд.

– Ваше сиятельство, – отвечал один из цыган, с самым ужасным акцентом, так что адмирал насилу мог понять слова. – Не извольте гневаться. Мы пришли сюда показать, как работает друг Фриц. Старый джентльмен хотел купить Фрица, чтобы забавлять экипаж.

– Чего от нас нужно этому дикарю? Какой такой друг Фриц, которого он предлагает нам купить? В Англии людей не покупают. Вот тебе полкроны, приятель, и уходи отсюда, не мешай нам.

– Друг Фриц, ваше сиятельство, не человек. Мы сейчас покажем вашему сиятельству, что такое друг Фриц.

Цыган потянул веревку, обмотанную у него вокруг пояса, и подтащил к порогу двери огромного белого медведя, который зарычал довольно грозно, хотя и был в наморднике.

– Ну, друг Фриц, поклонись джентльмену! – сказал вожак.

Медведь начал кивать своей огромной головою направо и налево, но продолжал при этом громко рычать.

– Друг Фриц, поклонись другому джентльмену, – продолжал вожак.

Медведь опять покивал головою.

– Друг Фриц у нас очень вежлив, ваше сиятельство, – заметил вожак.

Надод и Коллингвуд рассмеялись. Страх их успел совершенно рассеяться.

– Неужели, Надод, наш Пеггам не шутя хотел купить этого ужасного зверя? – спросил Коллингвуд. – Скажите, вы этому верите?

– Я бы нисколько не удивился, – отвечал Красноглазый. – Старику приходили иногда в голову самые нелепые фантазии; я помню, он говорил мне, что собрал на своем острове коллекцию всевозможных животных со всех концов мира. Очень возможно, что он встретил этих цыган, и медведь ему понравился, так как зверь действительно замечательный…

– Именно так, ваше сиятельство, – подтвердил цыган, вслушиваясь в разговор. – Старый джентльмен видел работу друга Фрица, остался очень доволен и пожелал его купить… Ну, друг Фриц, потанцуй для джентльмена, покажи, какой ты мастер.

Медведь принялся танцевать на одном месте, оставаясь в амбразуре дверей.

– Теперь, друг Фриц, потанцуй для другого джентльмена.

Медведь повторил представление.

Другой цыган стоял сзади на лестнице в задумчиво-ленивой позе, свойственной этому беспечному и мечтательному племени.

– Теперь друг Фриц проглотит голову своего хозяина, – продолжал вожак,

– а потом выпустит ее, как только хозяин ему прикажет. Это будет очень забавно.

Цыган стал снимать с медведя намордник.

– Не смей снимать! – вскричал Коллингвуд.

Но уже было поздно: в один миг с медведя был снят не только намордник, но и ошейник. Почувствовав себя на свободе, гражданин полярных стран громко зарычал от радости и несколько раз раскрыл свою огромную пасть, как бы вознаграждая себя за долгое пребывание с запечатанною мордой.

– Ну, друг Фриц, позабавь джентльмена, проглоти голову своего хозяина.

Цыган заставил медведя встать на колени и сунул свою голову ему в пасть.

Голова поместилась там целиком.

Затем послышался глухой голос вожака, говорившего из пасти медведя.

– Ну, друг Фриц, возврати голову твоего хозяина.

Голова появилась на свет Божий, вся замоченная слюною зверя.

Медведь занял прежнее место в дверях, как будто нарочно заграждая кому-то вход и выход, и начал тихонько приплясывать, топчась на одном месте и поматывая своей чудовищной головой.

– Ну, однако, довольно, – сказал Коллингвуд. – Надевайте на медведя намордник и ошейник и уходите отсюда.

Произнеся эти слова нервно и раздражительно, адмирал бросил цыганам соверен в вознаграждение за их труд.

XXI

Надод стоял в задумчивости. Слыша, как около него то и дело произносили: «друг Фриц, друг Фриц», он старался припомнить, где он раньше слышал эту странную кличку. Она напоминала ему что-то знакомое, что-то виденное и пережитое, но что именно – он совершенно позабыл.

Время от времени он недоверчиво взглядывал в лицо цыгану, но ничего не мог прочесть в его бронзовых непроницаемых чертах.

Адмирал, теряя терпение, повторил свой приказ, и цыган, по-видимому, уже хотел покориться. По крайней мере он взял намордник и стал надевать его на друга Фрица, но вкусивший свободы медведь оказал сопротивление и глухо зарычал.